Бронуин Джеймсон - Уроки гольфа и любви

Так что же заставило ее сбежать? И где она?

Телефон зазвонил, когда он был в душе. Он услышал ее голос, простое «привет», и у него вырвался вздох облегчения.

— Где ты, черт возьми? — проворчал он. — Почему не была на игре?

Она помолчала.

— Как ты узнал?

— Да я сам там был, черт побери. А где была ты?

— Я в Сиднее. Это длинная история.

— Тогда давай сократим ее до укороченной версии.

— Прекрасно. — Голос у нее стал ледяным. — Митчу не с кем было оставить ребенка, и я его выручила.

— Ты полетела в Сидней посидеть с ребенком?

— Я полетела в Сидней потому, что мой брат нуждался во мне.

— Твоему брату просто надо взять себя в руки.

— Правда? — спросила она с таким сарказмом, что Куэйду показалось, будто он струится по телефонному проводу. — Это забавно, я-то думала, что ты, именно ты поймешь.

— Что пойму? Может, ты просто испугалась, что у тебя не получится?

Тишина, такая давящая, что он почти физически почувствовал ее. Он провел рукой по лицу и попытался выдавить из себя слова извинения.

— Ты должен понять, что Митч чувствует с тех пор, как его жена решила, что замужество и воспитание ребенка вредят ее карьере.

Эти слова ударили его с силой кувалды. Как она, черт возьми, узнала о Кристин и ее решении?

— О чем ты говоришь? — медленно спросил он.

— О Митче, о разбитом сердце, о его боли, раскалывающей на части. — Она говорила о жене Митча, ее выборе, а не о Кристине. Он почувствовал, как спадает напряжение. — Послушай, я звоню, чтобы ты знал, где я. Я думала, ты хочешь это знать. Почему-то мне послышалось беспокойство в оставленных тобой сообщениях.

— Это так.

— О…

Он хотел сказать что-то еще, объяснить, почему оказался на этой проклятой игре в гольф; но не по телефону. Не по телефону, не за сотни миль друг от друга. Лично. Как можно ближе.

— Когда ты вернешься? — спросил он, в первый раз за день чувствуя, что ситуация прояснилась.

— Я останусь здесь на выходные, прилечу в понедельник утром. Сразу на работу.

— Позвонишь мне после работы? — Он сказал себе, что неважно, позвонит она или нет, он все равно будет там, у ее дома, барабаня в дверь, требуя, чтобы его выслушали.

— Хорошо.

— Хорошо, — повторил он с облегчением. — Значит, увидимся.

Еще три часа до того, как она освободится. Если, конечно, она закончит вовремя, если у нее нет срочной работы из-за того, что она рано ушла в пятницу, если она не решит наказать его. Нервы у него были не пределе.

Тряхнув головой, Куэйд залез обратно под машину. Надо как-то убить время, а заодно закончить с машиной — он заметил, что Шанталь питает к ней слабость. Не исторический интерес, не любопытство, даже не эстетические чувства к этой большой, красной классической машине, нет, у нее были какие-то свои соображения. Какие именно, он не знал, но собирался узнать во что бы то ни стало.

С усмешкой он переключил часть внимания на работу, а остальное — на фантазии Шанталь по поводу машины. Через десять минут он услышал звук мотора и подумал, что фантазии стали чуть более реальными.

Звук мотора приблизился, хлопнула дверца машины. Сердце Куэйда забилось чаще. Это уже не фантазии, и он догадывался о причине ее раннего приезда. Она в таком же нетерпении, как и он, Шанталь не смогла дождаться конца дня, ей нужно было увидеть его сейчас, обладать им сейчас.

Вылезая из-под машины, Куэйд был в предвкушении. Объяснения и извинения отошли на второй план. Лучше бы она надела юбку. Потому что, закончена машина или нет, он собирался узнать о ее фантазиях, связанных с этой машиной, прямо сейчас.

Когда она вошла в гараж, он уже был на ногах и вытирал с рук грязь. Но, еще не закончив с одним пальцем, он понял, что она была не в настроении для каких бы то ни было фантазий… Он моментально расстроился, но выдавил из себя улыбку.

— Если я объясню тот телефонный звонок, это поможет?

В ее темных глазах горел огонь, она подошла и встала перед ним.

— Поможет, если ты объяснишь, что ты делал на игре в гольф с Годфри в пятницу.

— Я хотел тебе помочь. Шанталь многому научилась в школе хладнокровия и невозмутимости, но все уроки превратились в пыль, едва Куэйд пожал плечами и произнес эти слова. Она почувствовала ярость, выхватила из его рук тряпку и бросила ее на пол.

— Ты давал Годфри советы, рекомендовал ему посылать клиентов в фирмы, расположенные в больших городах? Так ты мне помогал? — Она не стала ждать ответа и снова обрушилась на него: — И, похоже, ты стараешься помочь одному из своих старых дружков, Эндрю Маккинли. Знакомое имя?

Он слегка дернул головой, как будто его ударили, и почему-то почувствовал себя от этого хорошо. Невероятно хорошо.

— Конечно, ты слышал это имя. Ты сам рекомендовал его!

— Годфри спросил моего совета по гипотетической проблеме, и я дал его. А почему ты так переживаешь?

— Черт возьми! Это был мой клиент. Мое дело! И не гипотетическое, а реальное дело Эмили Уорнер. — Слезы досады застлали ей глаза, и она была вынуждена отвести взгляд, взять себя в руки и только после этого могла продолжить: — Ты не имел права вмешиваться.

— А теперь успокойся и…

— Не надо меня успокаивать!

Он смотрел на нее секунду, на его щеках играли желваки.

— Тебе не кажется, что надо обсудить это с твоим начальником?

— Уже обсуждала. Но у моего начальника есть этакий лихой международный адвокат — извини, бывший адвокат, — который к тому же его племянник, и когда он дает ему советы, это истина в последней инстанции.

— Я просто сказал то, что знал.

— Во время беседы за игрой в гольф? И при том, что у тебя нет всех фактов!

— Я знал достаточно, чтобы понять, что дело сложное, требующее специалиста по недвижимости. Я просто высказал свое мнение и остаюсь при нем.

— Значит, я не гожусь для этого дела, да? — Она прищурила глаза и посмотрела на него: — Все как раньше.

— Если ты намекаешь на то, что случилось в «Баркер Коуэн», то находишься на ложном пути. Ты была на втором курсе…

— И ты не доверял мне даже элементарной работы.

— Тебе не кажется, что пора выкинуть это из головы?

Она думала, что уже сделала это, но каким-то образом ему удалось вновь разворошить ее давно похороненную неуверенность в себе и сомнения в своих способностях. Тяжело вздохнув, она отвернулась, опустила голову и стала разглядывать масляное пятно на полу.

— Это всего лишь дело, Шанталь, — мягко сказал он.

Она подняла голову.

— Это всего лишь самое важное, что было в моей жизни. Я работала над ним много недель, днем и ночью, в выходные. Это было дело, которого я ждала, которое могло что-то изменить.

— В твоей карьере.

Это был не вопрос, а утверждение. Факт, такой же холодный и жесткий, как и его взгляд. Он скрестил на груди руки, и Шанталь почувствовала неожиданное желание тряхнуть головой. Нет, нет, нет, я вовсе не это имела в виду, я не так сказала, ты неправильно меня понял.