Джин Дейл - Неукротимые сердца

Обменявшись взглядами, путники пустили коней в галоп. Здешние места были Сюзанне совершенно незнакомы; она понятия не имела, куда они едут, но полностью полагалась на своего спутника. Над головой сверкнула ветвистая молния, и Сюзанна оглянулась на Трента, ища поддержки.

— Впереди есть пещера! — прокричал он, перекрывая раскат грома. — Там и укроемся, пока буря не утихнет! Только не отставай, Сюзи!

«Только не отставай!» Как будто это не единственное ее желание — всюду быть вместе с ним!

Сюзанна пришпорила коня и понеслась вслед за Трентом, но Черному Джеку пришлось попотеть, чтобы не отстать от красавца мустанга.

Молнии взрезали потемневшее небо; раскаты грома следовали один за другим. В лицо Сюзанне ударили первые тяжелые капли дождя. Она пригнулась.

Черный Джек споткнулся, и Сюзанна, чтобы не упасть, схватилась за луку седла. Она невольно вскрикнула — и Трент тут же повернул коня к ней. Острая вспышка радости пронзила Сюзанну, когда она поняла, что Трент всерьез за нее волнуется.

— Все в порядке! — закричала она. — Поехали!

Дождь лил уже как из ведра. Еще минут десять всадники скользили в раскисшей грязи, спускаясь по склону, пока наконец не очутились под каменными сводами небольшой пещерки.

Промокшая и замерзшая Сюзанна соскользнула с седла — и оказалась прямо в объятиях Трента. Как он успел так быстро спешиться, для нее осталось загадкой, но его теплые объятия наполнили ее радостью и спокойствием.

— Мне показалось, что ты падаешь, — хрипло произнес он. — Господи, Сюзи, не знаю, что бы я делал, если бы ты…

Он запнулся и замолчал, глядя ей в глаза. Снаружи гремел гром и сверкала молния, но здесь, в самом сердце вайомингской глуши, влюбленные были недоступны для бушующей стихии.

Вода струилась по их волосам, одежда отяжелела от влаги, но здесь они были в безопасности.

« В безопасности ли?» — спросила себя Сюзанна. Трент смотрел ей в глаза упорным, вопрошающим взглядом — и на этот раз Сюзанна не оттолкнула его. Губы их встретились, и она, не пытаясь больше бороться со своими чувствами, унеслась в чудесную страну, где не было ни гроз, ни страхов, ни сомнений — только Трент и его любовь.

Он целовал ее, пока у нее не закружилась голова. Он целовал ее до потери всякого представления о времени, месте и обстоятельствах, до забвения собственного имени…

Но вдруг Трент выпрямился. Если бы не его крепкие объятия, Сюзанна потеряла бы равновесие и шлепнулась бы на землю.

Она с трудом открыла глаза.

— Ч-что случилось? — с трудом произнесла она заплетающимся языком, словно опьянев от поцелуя.

— Мустанг, — ответил Трент, кивнув в сторону.

Обернувшись, Сюзанна увидела его жеребца.

Из груди ее вырвался нервный смешок.

— Он как будто пытается нам что-то сказать!

— Точно. — Несколько секунд Трент смотрел на своего мустанга; наконец напряженные морщины на его лбу разгладились. — Мне кажется, — заметил он, — эта чертова животина из кожи вон лезет, чтобы обратить наше внимание на то, что гроза прошла.

Сюзанна выглянула из пещеры. Действительно, хоть на листьях еще и блистала влага, тучи уже рассеялись и с умытых небес ярко сияло солнце.

— Умный у тебя конь, — заметила она, хотя про себя подумала, что по-настоящему умный конь вошел бы в пещеру, чтобы не мокнуть под дождем.

— Умный, — согласился Трент, — но не телепат.

Он отпустил ее и отступил на шаг.

— Я полагал, что мы заночуем здесь, но теперь вижу, что это была не лучшая идея.

Сюзанна облизнула губы. Она не видела смысла разыгрывать непонимание.

— Да, пожалуй, — согласилась она и замолчала, ожидая, что Трент предложит другой вариант. Боже, что стало с ее независимостью? Почему она готова слепо повиноваться какому-то мужчине? И ответ пришел сам собой: потому что она верит ему.

— Сюзанна, не смотри на меня так! — простонал Трент.

— Как?

— Так, словно… Нет! Едем отсюда, Сюзанна, пока ты не поняла меня слишком хорошо!

Легко подхватив Сюзанну, он подсадил ее во влажное седло, вскочил на коня сам и, не оглядываясь, двинулся вперед.

На закате они достигли ковбойского лагеря. Двое ковбоев выбежали из своего» служебного помещения «, которое, по правде сказать, немногим отличалось от шаткой лачужки какого-нибудь бедняка охотника; на лицах их было написано изумление.

Сюзанна соскочила с седла.

— Добрый вечер, Мейсон! У вас тут найдется чашечка кофе?

Старший из двоих мужчин ухмыльнулся.

— Для тебя, Сюзанна? А как же! — Он указал на своего юного товарища. — Помнишь моего парня, Чарли? Твой отец нанял его этим летом, чтобы мальчишка приучался к ковбойской жизни.

Чарли смущенно кивнул. Этот долговязый парень лет восемнадцати-девятнадцати возвышался над своим низкорослым отцом словно башня и, кажется, сам отчаянно стеснялся своего роста.

— Конечно, помню! Рада тебя видеть, Чарли. — Она указала на Трента. — Вы, наверное, знакомы…

Чарли и Мейсон с энтузиазмом закивали. Старший ковбой сделал шаг вперед и протянул руку:

— Будь я проклят, если это не Джим Трент! Самый отчаянный ковбой, какого мне когда-либо случалось видеть! Какими судьбами…

Трент тепло пожал руку старику.

— Ты меня еще помнишь, Мейс? Последний раз, когда мы виделись, я был зеленым юнцом.

— Юнцом, которого трудно забыть, — с улыбкой отозвался ковбой.

Трент пожал руку и его сыну, с лица которого не сходило блаженно-восторженное выражение.

— Я видел, как несколько лет назад вы взяли первый приз в Шейенне! — заметил юноша. — Это было незабываемое зрелище.

Но Трент отмахнулся.

— Боюсь, те славные денечки для меня позади, — сухо ответил он. — А сейчас мы с Сюзи идем по следам табуна мустангов…

— А ну вставай, пока я не вылил на тебя ведро ледяной воды!

Вопль Мейсона прервал сон Сюзанны; девушка потянулась в спальном мешке и с трудом приоткрыла глаза.

Вчера мужчины хотели устроить Сюзанну в хижине, а сами собирались расположиться под открытым небом, но Сюзанна отказалась. Она твердо решила спать под звездами, и троим ковбоям не удалось загнать ее в стойло.

Убедившись, что спорить с ней нет смысла, Трент тоже разложил свою походную постель на земле. Рядом с ним устроился Чарли: он не хотел упускать случай пообщаться со своим героем.

— Одна морока с вами, зелеными, — проворчал Мейсон перед тем, как уйти в хижину. — Делай что хочешь, только учти: подъем у нас, как обычно, в четыре утра.

Все трое издали дружный вопль.

— Ну ладно, раз дама просит, в пять, — смилостивился старый ворчун. — Ее папаша не станет возражать, если мы поваляемся в постели лишний часик.

Это верно, подумала Сюзанна.

Каждой весной, в мае, двое ковбоев отправлялись с ранчо «Монарх» в эту уединенную хижину, чтобы выгнать коров на летнее пастбище. Здесь не было ни телефона, ни каких-либо других средств связи; ковбои действовали на свой страх и риск и были довольны своей работой. Мейсон проводил в горах уже седьмое или восьмое лето; в этом году он взял с собой сына.