Элизабет Винфри - Больше, чем друг

Настала суббота (почему-то я ожидала, что к концу недели наступит конец света), и у меня от волнения свело живот. Около шести часов я заперлась в ванной, и меня вырвало. Не слишком ли круто для того, чтобы успокоиться?

Приведя себя в порядок, я уставилась в обведенную красным дату в календаре. Конечно, я знала, что всегда буду считать нашей подлинной годовщиной тот первый день в библиотеке. Но отныне у меня появилась уверенность (ну, не абсолютная, конечно, — почти), что я выиграю пари у Кейна. Через пару месяцев его станет тошнить от Ребекки, а у нас с Джеймсом будет настоящая любовь. На занятиях по писательскому творчеству я смотрела на него, представляя нас обоих старенькими и седыми в окружении внуков. Эллен не ожидала от меня такой глупости, она никогда не видала, чтобы я так витала в облаках. Между прочим, я и сама не думала, что унесусь в такие заоблачные дали.

В восемь я в коротком черном платье и черных туфлях без каблуков уже стояла перед большим зеркалом у себя в комнате. Длинные волосы обрамляли лицо, а губы я намазала темно-красной помадой. Услышав автомобильный гудок с улицы, я схватила сумочку и бросилась вниз по лестнице.

— Пока, — крикнула я родителям, которые смотрели телевизор в маленькой комнате.

— Кейн всегда подходит к двери, — заметила мама.

— Кейн — дурак, — ответила я.

Джеймс ждал меня в своем красном джипе. Несмотря на прохладную погоду, верх машины был открыт, и ветер трепал завязанные в «конский хвост» волосы. Он казался таким красивым, что у меня перехватило дыхание. На мгновение я даже не могла поверить, что у нас в самом деле свидание.

Он перегнулся и, улыбаясь мне, толкнул пассажирскую дверцу джипа. Я забралась в машину. И испугалась, что вот-вот задохнусь от избытка воздуха.

Мы и до этого бывали одни, но всегда в общественных местах. Сидя рядом с Джеймсом, глядя на его руки, сжимающие рычаг переключения передач, я чувствовала себя так, словно нас только двое на Земле.

— Думаю, мы поедем в пиццерию, — сказал Джеймс, когда мне наконец-то удалось дрожащими руками пристегнуть ремни.

— Звучит заманчиво, — неуверенно ответила я.

Несколько минут мы ехали молча. Над нами уже мерцали звезды. Я подняла глаза и отыскала самую яркую.

«Звездочка яркая, звездочка светлая,

Та, что я первой сегодня увидела,

Хочу, чтобы ты для меня вот что сделала…

Хочу выиграть пари у Кейна. Я готова влюбиться», — подумала я. Для пущей важности зажмурилась и представила себе звезду.

Когда я открыла глаза, Джеймс глядел на меня, и на лице его было восхищение.

— Смотрю на тебя и вздыхаю, — произнес он. — Ты прекрасна.

Сердце сильно забилось. Джеймс процитировал строчку из «Застольной песни» Уильяма Батлера Йитса — того самого стихотворения, которое я ему выбрала несколько недоль назад. От его низкого и хриплого голоса холодок пробежал у меня по спине.

В заведении, куда мы приехали, подавали потрясающие пиццы. Это было популярное место для свиданий. Я бывала здесь миллион раз с Кейном и Эллен и всегда тайно завидовала парочкам, которые сидели в отдельных кабинках, располагавшихся вдоль стен ресторанчика.

Когда мы с Джеймсом входили в пиццерию, я просто сияла. Все девчонки будут пялиться на нас, желая быть на моем месте.

Направляясь в кабинку в углу, Джеймс слегка приобнял меня. Даже через ткань платья я ощущала на своей коже тепло его ладони.

— Я люблю с перцем, — сказал он, когда мы уселись.

Я взглянула в закатанное в пластик меню. Мы с Кейном всегда заказывали комбинированные пиццы. Больше всего любили с баклажаном, беконом и грибами.

— Отлично. Я тоже.

Джеймс откинулся назад и положил руки на стол. Не зная, что сказать, я сделала то же самое. Вдруг он вновь подался вперед.

— Значит, у вас с Кейном Парсоном ничего нет? — спросил он.

Я остолбенела.

— Что?

— Ты и Парсон. Все в школе знают, что вы неразлучны.

Я не могла удержаться от смеха: за последние два года у Кейна было никак не меньше двадцати подружек. И неужели Джеймс думает, что я могу обманывать своего парня, встречаясь с кем-то на стороне?

— У Кейна куча девиц, но я определенно не из их числа. Мы просто друзья.

Джеймс сделал заказ официантке, затем вновь повернулся ко мне.

— Не думаю, чтобы представители противоположных полов могли быть друзьями, — сказал он. — Тут всегда есть некая… неловкость.

— Но только не у меня, — быстро проговорила я.

Мне не терпелось сменить тему, но в то же время было очень любопытно узнать, что народ говорит о нашей дружбе с Кейном. Неужели все верят в то, что мы влюблены друг в друга? Неужели они вообразили, что я сижу и терпеливо жду, пока он крутит с очередной девчонкой? Для меня это было оскорбительно. Я всегда считала себя сильной и хладнокровной, а вовсе не такой девушкой, которая довольствуется вторым местом. Но, возможно, другие видят меня иначе. Может, они считают меня томящимся от любви щенком.

— По крайней мере, я знаю одну вещь, — сказал Джеймс, беря мою руку.

— Какую?

Лишь только я почувствовала, как его сильные пальцы сжимают мои, мысли о Кейне моментально вылетели у меня из головы.

— Что мы с тобой никогда не будем друзьями.

Его карие глаза блестели, алые губы непреодолимо влекли.

— Почему? — прошептала я.

— Потому что я всегда хотел тебя поцеловать. И сейчас хочу.

Как раз в этот момент вернулась официантка с нашей газировкой. Ее приход сбил настроение, но я уверена, что мои щеки пылали. Н не знала, как воспринимать то, что говорил Джеймс. С одной стороны, я даже и мечтать не могла о таком… С другой, мне все это казалось не вполне реальным. Я всегда думала, что зарождающийся роли и должен быть сродни катанию на «русских горках». Я воображала себя с волнением ожидающей поэтичных слов и горящих взглядов. Однако Джеймс, почти совсем не зная меня, казалось, стремился к телесным отношениям. Он что, действительно имел в виду то, что сказал?

Через несколько минут официантка поставила на стол наш заказ. Я смотрела, как Джеймс отрезает ломоть пиццы и откусывает здоровенный кусок, и меня мучила одна мысль: если Джеймс — такая возвышенная натура, как я себе представляю, то почему он хочет меня? В конце концов, ни у кого еще не возникало подобного желания.

Несмотря на то, что меня продолжало мутить от волнения, я тоже съела кусочек пиццы. Правда, под пристальным взглядом Джеймса чуть не подавилась сыром. Он застрял у меня в горле, и я едва могла дышать. Я прокашлялась, после чего сделала большой глоток колы. Ну так, если я и привлекала Джеймса до сих пор, то теперь-то, наверно, никаких шансов не осталось. Эта мысль странным образом взбодрила меня. Я всегда любила испытывать свои силы.

— Ну, Джеймс, и что ты теперь думаешь об уроках писательского творчества? — спросила я, спеша перейти к более безопасной теме.