Элизабет Винфри - Больше, чем друг

— Я еще не проучилась здесь и семестра, а уже подружилась со всеми нужными людьми, — сказала мне Ребекка в среду днем. Мы сидели в моей машине и целовались уже минут пятнадцать.

Мне опять стало не по себе, как всегда бывало, когда Ребекка заводила речь о том, насколько она в данный момент пользуется признанием. Сначала я думал, что она просто хочет познакомиться с народом. Но теперь мне кажется, что у нее это навязчивая идея. Иногда она даже довольно грубо обходилась с теми, кто не был в тусовке.

— Замечательно, — ответил я вяло. — Теперь тебе в жизни всего хватает.

Ребекка кивнула.

— И это все благодаря тебе, — она откинула длинные волосы за плечо и кокетливо посмотрела на меня. — Слава богу, я нашла тебя.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я беззаботным тоном, но внутри все как-то опустело.

— Ну, поскольку тебя все любят, то автоматически любят и меня. Ты мой ангел.

Последние несколько недель я убеждал себя в том, что Ребекка действительно меня любит, а я люблю ее. Но сомнения, которые я гнал от себя, начали меня одолевать.

Ребекка не выказывала ни малейшего желания познакомиться с моими друзьями — если им не посчастливилось быть капитанами команды болельщиков или спортсменами. И когда бы она ни говорила мне, как сильно я ей нравлюсь, слово «признание», казалось, было в каждом ее предложении. В сущности, она обращалась со мной больше как с трофеем, чем как с бойфрендом.

Внезапно меня словно громом поразило: я вдруг понял, что заставил себя влюбиться в Ребекку, потому что хотел выиграть у Делии пари. Надо признать, мои побуждения оказались ничуть не чище, чем у карьеристки Ребекки.

Ее бойкий голос ворвался в мои грезы:

— Я думаю, что мы самая красивая пара в школе. А ты как считаешь?

Я молча кивнул, чувствуя, что весь мир вокруг меня рушится.

В четверг вечером мы с Делией сидели в маленькой уютной комнате в доме Бирнов и смотрели один из наших любимых фильмов. В первый раз с тех пор как Ребекка стала относиться ко мне как к своему «ангелу», я почувствовал себя совершенно непринужденно.

Делия молча смотрела на экран, машинально отправляя в рот попкорн. Даже если она, скорее всего, не преминет утереть мне нос из-за того, что я проигрываю пари, мне все-таки хотелось поговорить с ней о Ребекке. В конце концов, Делия — мой лучший друг и она знает о женщинах гораздо больше, чем я.

— Знаешь, Дэл, сдается мне, что Ребекка оказалась карьеристкой, — сказал я, взяв горсть попкорна.

— Да ладно тебе, — вздохнула Делия.

— Я начинаю подумывать, что, может быть, не так уж и влюблен в нее, как считал раньше.

— Хмм, — с отсутствующим видом протянула она.

— Дэл, ты меня слушаешь? — толкнул я ее.

— Как ты думаешь, может Джеймс быть все еще влюблен в Таню? — вместо ответа спросила она.

— Делия, я только что сказал тебе, что, кажется, больше не люблю Ребекку.

Она отложила пакетик с попкорном и посмотрела на меня:

— Дело в том, что мисс Хейнссон вызвала Джеймса прочитать стихи, которые он сочинил.

Делии явно было не интересно то, что я пытался до нее донести.

— Ну и что?

Она нахмурилась:

— Это было стихотворение о любви.

— Прошу тебя, давай без подробностей! — у меня не было настроения выслушивать всю эту лирику.

— Стихи были не обо мне.

— Почему ты так решила? — должен признаться, мне стало любопытно.

— Ну, там все время говорилось о потере и «безжалостном расстоянии», — Делия закусила губу и покачала головой.

— И что дальше? — у меня было такое ощущение, что она к чему-то клонит.

— Я думаю, он посвятил стихотворение Тане, а это значит, что на самом деле он меня не любит.

Я мог поклясться, что видел, как в ее глазах блеснули слезы.

— Не мужик, а тряпка. Ты бы лучше держалась от него подальше, раз он все еще не ровно дышит к этой Тане.

Внезапно мне в голову пришла одна мысль: если Делия порвет с Джеймсом, а я — с Ребеккой, значит, мы опять окажемся в равных условиях. Кто знает, может, до новогоднего бала я снова успею влюбиться. Все возможно.

— Джеймс не тряпка, — вдруг закричала Делия. — Если ты еще раз скажешь такое, я тебе башку оторву. Лучше заткнись!

Хватит! Я сыт по горло! Она только что сама говорила, что Джеймс никак не забудет про свою бывшую подружку. Если после этого он не тряпка, тогда кто же?

— Очень мило! А что же ты хотела, чтобы я сказал?

Делия бросилась на диван.

— Таня приедет домой на День Благодарения [19]. Как же мне не волноваться?

— Ты же не хочешь, чтобы я называл Джеймса тряпкой. Тогда я лучше помолчу, — ответил я раздраженно.

Делия зарылась лицом в подушку.

— Кейн, будь другом, отвали, а? Я правда хочу побыть одна.

Она выключила телевизор и закрыла глаза.

Я ушел не попрощавшись. Хотел серьезно посоветоваться с Делией, а она только и думает, что о себе да об этом слизняке, которого зовет своим парнем.

По дороге домой я начал смотреть на Ребекку совершенно в новом свете. У нее есть, конечно, недостатки, но у кого их нет? Но крайней мере, она всегда рада меня видеть и никогда не выставляла из своего дома.

Я сделал разворот на 180 градусов. Может, на самом деле Ребекка была бы счастлива увидеться со мной прямо сейчас.

Воскресенье, 19 ноября, середина нудного дня…

На улице стало страшно холодно. На душе — ненамного лучше. После того как Джеймс прочел на уроке свои отвратительные стихи, мы с Эллен снова и снова анализировали, что бы это могло означать. Теперь, когда надо мной нависла угроза возвращения Тани Рид, я все больше и больше веду себя с Джеймсом, как собственница. И ненавижу себя за это.

Джеймс не часто упоминает ее имя, и, конечно же, я не спрашивала его о стихотворении. Это было бы совсем унизительно. Должна сознаться, что именно такие ситуации, в какой я нахожусь сейчас, в первую очередь и удерживали меня от того, чтобы влюбиться. Но все будет хорошо. Надеюсь.

В среду, накануне Дня Благодарения, нас отпустили после обеденного перерыва, и до понедельника в школе занятий больше не будет. После уроков я нашла Джеймса рядом с его шкафчиком: он болтал с одним из членов своего оркестра. Когда я подошла, они оба замолчали.

— Насчет завтрашнего дня все в силе? — спросила я, обняв Джеймса за талию.

— Я такой возможности не упущу, — ответил он, быстро поцеловав меня в голову. В черных джинсах и яркой клетчатой рубашке он был неотразим.

— Встретимся в восемь часов.

Я спустилась в холл. Настроение было получше, чем после того, как я услышала идиотские стихи.

Если бы Джеймс собирался провести время с Таней, он не согласился бы прийти ко мне домой на День Благодарения. Как заметила Эллен, я становлюсь параноиком.