Джина Гербер - История первой любви

— А как же… Билл?

Глаза Стеф все-таки наполнились слезами.

— Передай ему «всего доброго».

И, стараясь не думать о том, какой смысл она вложила в свои последние слова, Стеф повернулась и вышла.

Раскрытый чемодан занимал кровать Стеф почти целиком. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Айрин, она вынимала свои вещи из шкафа и складывала в чемодан. Стеф делала это очень аккуратно, тщательно разглаживая каждую складочку, будто готовилась к большому путешествию, которому не будет конца.

В холле зажегся свет: Айрин все-таки проснулась. Стеф с досадой закусила губу. Разговора избежать не удастся. Только бы Айрин не стала ее уговаривать не уезжать. Это решение и так оказалось для нее самым трудным в жизни. Она обернулась и увидела в освещенном проеме двери хрупкий силуэт Айрин. Старшая сестра, явно не понимая, что происходит, с тревогой и растерянностью смотрела на сборы, которыми была занята Стеф.

— Что ты делаешь, дорогая? — дрожащий голос Айрин выдал ее волнение.

— Уезжаю домой.

Айрин вошла в комнату и, приблизившись к сестре, мягко коснулась ее руки.

— Твой дом здесь.

Стеф покачала головой.

— Нет, это не так. Здесь твой дом. Я возвращаюсь в Оклахому.

В глазах Айрин промелькнуло неподдельное отчаяние, но она тут же взяла себя в руки.

— Объясни, пожалуйста, что случилось? Ты уезжаешь из-за Джеффа?

— Да, — подтвердила Стеф. — Мы нашли его. Он расстроен, испуган и… В общем, очень страдает, думая, что его не любят… И хочет, чтобы никто из посторонних не вставал между ним и отцом.

Айрин обняла сестру за плечи и повернула к себе лицом. Стеф попыталась улыбнуться, но на глазах у нее вновь выступили слезы. Айрин крепко прижала ее к своей груди.

— Послушай, милая, — шептала она. — Я представляю, в каком свете тебе сейчас все видится. Но не надо принимать поспешных решений только из-за того, что Джефф мог что-то сказать или сделать, будучи в таком расстроенном состоянии.

Стеф отстранилась и вытерла глаза.

— Нет, это не сиюминутное решение, — возразила она. — Я думала об этом с тех самых пор, когда Джефф сказал мне, чтобы я оставила их семью в покое. Думаешь, легко было решиться уйти? Но дело все в том, что ребенок больше нуждается в отце, чем я в муже.

Стеф взяла очередную блузку, уложила ее в чемодан и снова направилась к шкафу. Айрин молча смотрела, как она подолгу перетряхивает каждую вещь и тщательно сворачивает дрожащими руками. Стеф вдруг почувствовала, что старшая сестра тоже плачет. Она оглянулась. Айрин стояла у кровати, держась за спинку побелевшими от напряжения пальцами.

— Ну ты же не можешь так просто сбежать, — сказала она. — Ты должна остаться и бороться.

Стеф улыбнулась. На сей раз ее улыбка была искренней, хотя и очень грустной.

— Ах, Айрин. С кем бороться? С тринадцатилетним мальчиком? — Она вздохнула, помолчала и лишь затем продолжила: — К тому же теперь я совсем не бегу. Я как никогда далека от этого.

— А что же ты делаешь? — упавшим голосом спросила Айрин, слабым движением указывая на раскрытый чемодан.

— Это — начало новой жизни. Я уезжаю, чтобы жить. — Стеф уложила вещи, которые держала в руках, и честно посмотрела в глаза сестре. — Понимаешь, по большому счету, я приобрела больше, чем теряю. Билл доказал мне, что я достойна быть любимой, а это именно то, во что я никак не могла поверить после смерти мамы.

У Айрин перехватило дыхание. Прижав руки к груди, она шагнула навстречу Стеф.

— Как ты можешь так говорить? — сдавленным шепотом произнесла она. — Я всегда любила тебя. Мы все тебя любим.

— Да, я знаю, — задумчиво сказала Стеф. — Но вы — мои сестры. А любовь сестер, я знаю это, иногда становится скорее привычкой, чем чувством. Отец никогда не был откровенен со мной, да и ни с кем из нас после того, как умерла мама. И все это как-то странно перемешалось в моем сердце. Мне казалось, что так уж предопределено, чтобы я всегда жила в одиночестве, в плотно закрытой раковине, куда никому нет входа. Ведь если бы кто-либо туда проник, он обнаружил бы, что там не так уж много чего и есть.

— Как же так? — мягко спросила Айрин с глазами, полными слез. — Милая, да ты же, значит, просто никогда не понимала себя. Вики, Кэт и я всегда чувствовали, какая ты на самом деле, но не знали, как тебе дать это понять.

Стеф вытерла остатки слез и притянула Айрин к себе, усадив рядом на кровать.

— Ничего, ничего. Все будет нормально, — решительно заявила она. — Потому, что теперь я все поняла. Билл показал мне, что я могу быть любима, и в чем-то он даже научил меня, как я должна к себе относиться.

Айрин обняла Стеф за плечи и так крепко прижала к себе, что той на какое-то мгновение даже захотелось остаться здесь, в теплом и уютном родовом гнезде, согретом любовью старшей сестры.

— Мне будет так одиноко без тебя, — с нескрываемой грустью в голосе призналась Айрин.

Они долго сидели так, обнявшись, и впервые в жизни почти всю ночь вместе проплакали. И все же Стеф не изменила своего решения.

— Пора ехать, — твердо сказала она. — Пока Билл не начал меня разыскивать. Если я встречусь с ним, мне будет слишком трудно настоять на своем.

Айрин положила ей руку на плечо.

— Подожди до утра, — попросила она. — Я испеку тебе в дорогу свежие булочки с корицей и приготовлю еще всякие вкусные вещи…

— Не могу, — решительно отрезала Стеф, вставая. — Лучше уехать сейчас.

Айрин сидела на кровати, обреченно уронив руки на колени, и с отчаянием в глазах смотрела в окно, за которым ночь уже понемногу начала сереть, уступая место предрассветным сумеркам. Наконец, стряхнув оцепенение, старшая сестра поднялась и пошла к шкафу.

— Я помогу тебе, — тихо сказала она.

Уже наступило утро, когда Билл, проснувшись, обнаружил, что спал на кровати Джеффа. Он протер сонные глаза и взглянул на сына, свернувшегося калачиком у него под боком. Тихонько посапывая, мальчик сладко спал, будто и не было позади этой безумной ночи.

Билл осторожно сел, спустил ноги на пол и задумался, подперев голову руками. Он пытался говорить с Джеффом, когда они вчера ночью добрались до дома, но тот был слишком расстроен, чтобы воспринимать какие бы то ни было слова. Лежа на кровати уткнувшись в подушку, мальчик горько плакал навзрыд, словно хотел выплакать все те огорчения и обиды, что скопились у него за месяцы и даже годы. Сердце Билла дрогнуло. Он молча сидел возле сына и только гладил его по голове, пока рыдания не стихли. Джефф еще долго лежал с открытыми глазами, неподвижно глядя в стену перед собой. Билл не отходил от него ни на шаг, и только под утро, когда мальчик уснул, Билл позволил сну взять над собой верх.

Теперь его мысли обратились к двум женщинам, которые вчера оставались в гостиной. Что должна была подумать Стеф обо всем происшедшем? — спросил себя Билл. Расстроена ли она так же, как Джефф, переживая из-за сказанного мальчишкой?