Дженнифер Грин - Обыкновенный, но любимый

Дейзи проснулась и оказалась в ночном кошмаре. Только что она находилась в коконе теплоты и надежности, и вдруг ее пульс учащенно забился от страха.

Вчера вечером ее разбудил сотовый телефон, и тот же телефон теперь снова звонил. Но не это было удивительным. Удивительным было все остальное. Солнечный свет просачивался через щели в шторах. Казалось, горят все лампы в доме Каннингэмов. Отовсюду доносились непривычные звуки — с гулом заработал холодильник, в другой комнате включилось радио, с лязганьем начали действовать радиаторы водяного отопления. И ее так обнимал какой-то мужчина, будто она была подарком.

Дейзи мгновенно поняла, что включили электричество и метель, кажется, прекратилась. Но мужчина, который сжимал ее в объятиях…

Прошлой ночью она занималась с ним любовью — с незнакомцем. Она так не поступала. Никогда.

— Этот сотовый, — баритоном произнес мужчина, уткнувшись в изгиб ее шеи, — все время звонит. Похоже, трубку не бросят. Хочешь, я отвечу?

— Нет, отвечу я. Это наверняка шериф.

Так оно и было.

— Дейзи Кэмпбелл, если бы ты не ответила в ближайшее время, у меня был бы сердечный приступ. Что там с вами случилось?

— У нас все хорошо, Джордж. — Она лихорадочно искала в растерзанной кухне, чем бы прикрыться. В глаза бросился только грубый передник плотника. Пригодится, чтобы прикрыться спереди.

— Хорошо. Снегоочистители выехали уже три часа назад. Не пройдет и часа, как мы будем у вас.

Вы — одни из первых в списке, но мы должны расчистить шоссе и город, прежде чем двинуться на проселочные дороги. Как твой пациент пережил эту ночь?

Ее пациент. Тот, у которого разбита голова и повреждена лодыжка. Тот, который почти всю ночь неутомимо занимался с ней любовью.

— Э-э… кажется, он пострадал не так сильно, как я подумала сначала.

— Это хорошо. Но мы должны сегодня утром отвезти его в больницу на осмотр. Теперь о твоем возвращении домой…

— В доме моих родителей не работал генератор. Из-за этого я и пошла к Каннингэмам.

— Ладно. Когда я закончу наш разговор, то…

Джордж сказал что-то еще. Дейзи уже не понимала ничего, потому что Тиг внезапно появился в дверях. На нем были застегнутые джинсы, и он молча и пристально оглядывал ее.

Его передник прикрывал некоторые заманчивые места. Кстати, было не так холодно, как раньше: очевидно, батареи грелись уже несколько часов. И все-таки, когда Дейзи почувствовала, как Тиг на нее смотрит, она ощутила себя обнаженной.

Ночью он был ее любовником… но при свете дня стал незнакомцем. Незнакомцем, с которым ей было даже лучше, как это ни странно, чем с мужем. Ни один мужчина на планете не лишал ее спокойствия. До сих пор.

Этот негодник чертовски хорошо выглядел в сумерках, но надо же — сейчас он выглядел попросту опасно.

Расслабься, попыталась сказать она себе. Это не любовь.

Тиг стоял и смотрел на нее с таким видом, что Дейзи почувствовала: он снова собирается на нее наброситься. Он прислонился к дверному косяку, опираясь на самодельный костыль. Он должен был бы вызывать жалость. Но этот проклятый мужчина, даже раненный, обещал своим сонным взглядом грешные, безответственные вещи.

И в какой-то идиотской части ее сердца эти обещания ей очень нравились. И хотелось, чтобы он набросился на нее. Можно было подумать, что ее разум отбыл на Северный полюс и отказался возвращаться домой. Дейзи твердо сказала:

— Нас спасут меньше чем через час.

— Черт возьми!

Она не собиралась улыбаться. Она собиралась вести себя жестко.

— Ты возражаешь против хорошей еды? Не хочешь вернуться в свою постель?

Он шагнул вперед.

— Я возражаю против того, что сегодня ночью нам уже не придется вдвоем оказаться в западне.

Мне хотелось бы провести с тобой в одной ловушке еще пять или шесть дней. Как минимум.

Дейзи ощутила волнение, никак не связанное с сексом. Это был очень опасный трепет. Он касался того нежного места, к которому она никогда никого не подпускала, потому что тогда можно разбить себе сердце.

— Что ж, — весело произнесла она. — Приключение — всегда удовольствие. Но если оно продолжится слишком долго, кончатся презервативы и еда. А ты станешь беспокоиться, что мы начинаем слишком привязываться друг к другу и у нас возникают «отношения».

— Ты думаешь, я стану об этом беспокоиться?

Кажется, она не смогла погасить опасный блеск в его глазах. Надо сказать ему правду.

— Мы не могли бы долго общаться, Тиг. Но я не собираюсь жалеть о прошлой ночи и надеюсь, что ты не жалеешь.

— Не жалею.

Дейзи колебалась. Ей хотелось проявить осторожность, но не обижать его. Она мягко сказала:

— Вчера ночью я чувствовала, что… мы словно делаем то, о чем не сможем забыть.

Он продолжал пристально глядеть ей в лицо.

— Мне нравится эта фраза — «делаем то, о чем не сможем забыть». Не часто со мной такое происходит.

— Со мной тоже. Но я недолго пробуду в Уайт-Хиллз. — Она улыбнулась. — О, нам надо одеться.

Часы тикают. Через несколько минут к нам в дверь постучатся.

Он не пошевелился. Но и не прикоснулся к ней.

— Дейзи, тебе действительно так сильно не нравится Уайт-Хиллз?

Тиг задал вопрос так серьезно, что она тоже ответила серьезно:

— Вообще-то, я всегда его любила. Ну, когда здесь жила моя семья и мы все были близки. Но для меня жизнь в маленьком городе… — Она покачала головой.

— Она тебе кажется скучной?

— Не скучной. Но я всегда чувствовала себя так, будто живу в круглом аквариуме. Каждый все знает о делах каждого. Нельзя совершать ошибки.

Ты не можешь хотеть чего-то другого. Не можешь сохранить… анонимность. У тебя должен быть такой же характер.

— Что такое «характер»?

— Характер — это… вести себя так» как ведут все остальные. В здешних местах самое волнующее занятие в субботу вечером — это наблюдать, как по дороге проезжают трактора, да еще футбольный матч в средней школе. Женщины развешивают одежду после стирки. Люди оплачивают счета, воспитывают детей и соревнуются за лучшие рождественские украшения.

— И все это плохо?

— Нет. Совсем не плохо для многих. Моя мама обычно говорила, что я единственная дочка, которую она не правильно назвала. Дейзи — Маргаритка, обычный цветок. А я, кажется, никогда не делала ничего обычного. По-моему, я даже на свет появилась с желанием танцевать до рассвета. А танцевать было не с кем.

— Похоже, ты ненавидела это место.

— Не ненавидела. Я люблю родителей, а с сестрами мы всегда были закадычными подружками.

И мне нравился город. Просто ему не нравилась я. Дейзи ухмыльнулась. — Тебе я тоже не понравлюсь, когда ты получше со мной познакомишься.

В его глазах появился вызов.

— Ты так говоришь, будто не сомневаешься в этом.