Диана Палмер - Мое сердце — твое, любимый!

— Сегодня утром потеряла в автобусе сознание, и ее доставили прямо ко мне в отделение. Я провел операцию, даже не догадываясь, кого оперирую.

— В любом случае ей очень повезло. Рад слышать, что она попала в хорошие руки. Осложнений не было?

— Все пoкaзaтeли в норме, уже пришла в сознание, — сообщил Рамон. — Осталось только ждать и наблюдать, и, конечно, я надеюсь на полное выздоровление. — Его голос дрожал. — Я не знал о ее болезни, она не говорила.

— Не переживайте. Норин никому не говорила о своих проблемах с сердцем. Слишком уж независимая особа. К тому же, как мне известно, близких родственников у нее нет.

— Только тетя с дядей, которые забрали ее к себе после смерти родителей…

— Ну, рад слышать, что с моей пациенткой все в порядке. Пожалуйста, передайте, чтобы заглянула ко мне, когда поправится.

— Обязательно. Спасибо за помощь.

— Да не за что. Всего лишь пара осмотров.

— Вы продлили ей жизнь. Буду рад видеть вас в Атланте.

— Взаимно, приходите в гости, если будете в Маконе.

— Загляну, загляну, — усмехнулся Рамон. — Доброй ночи.

Он повесил трубку, и от улыбки не осталось и следа. Оказывается, он совсем ничего не знал о Норин! Интересно, догадывались ли Кенсинпгоны?

Необходимо выяснить. Он набрал их номер и услышал ледяной голос автоответчика: «Мы за городом, вернемся на следующей неделе».

Рамон, не находя себе места, решил съездить к Норин домой. Он вызвал мастера, чтобы открыть ее машину. Достал оттуда сумку, ключи и отпер дверь ее маленькой квартирки. Котенок сломя голову кинулся ему навстречу. Оголодал, подумал Рамон, сунул его под пиджак и ушел.

По дороге домой он заглянул в зоомагазин и обзавелся всем необходимым для котенка, который, свернувшись клубочком на соседнем сиденье его машины, спал.

Перед сном Рамон позвонил в больницу. Состояние Норин улучшалось. Успокоившись, он лег в постель и всю ночь провел в компании маленького пушистого друга, мирно посапывающего у него на подушке.

Следующий день выдался для Рамона непростым — операции шли одна за другой, однако в перерыве он успел забежать к Норин. Не говоря ни слова, осмотрел ее, послушал сердце, записал показания приборов.

— Я… в порядке. Когда меня выпишут? — поинтересовалась она.

— Смеешься? — Рамон удивленно поднял брови. — Завтра утром тебя переведут в отдельную палату, и я найду кого-нибудь подежурить около тебя.

— Мне не нужна, — от резкой боли она сморщилась, но набралась сил и продолжила: — …твоя помощь!

— Спасибо. Ты мне тоже нравишься. — Рамон взглянул в ее полные злобы глаза и довольно улыбнулся. — Тебе и вправду стало лучше. Вернусь чуть позже. А теперь спи.

Анестезия давала о себе знать, и девушка снова погрузилась в сон.

Вечером он опять заглянул в отделение интенсивной терапии. Сестра, молоденькая негритянка, встретила его широкой белозубой улыбкой.

— Ваши пациенты собираются завтра на дискотеку?

— Да что вы говорите? — удивился он. — Думаете, им пора?

Она кивнула.

— Выздоравливают не по дням, а по часам. Мисс Кенсингтон за обе щеки уплетала на ужин суп.

— Отлично, — улыбнулся Рамон. — Значит, идет на поправку?

— Все показатели в норме и улучшаются с каждой минутой.

— Спасибо, — поблагодарил он за хорошие новости и пошел к Норин.

Та уже не спала и полностью ориентировалась в окружающей обстановке.

— Так это ты меня оперировал! — встретила она его возмущенно.

— Я уже объяснял, что не знал, что это именно ты. При тебе не было никаких документов.

— Я оставила сумку в машине и поехала в город на автобусе. — Она тихонько вдохнула и прижала руку к груди. — Больно.

— Тебе принесут обезболивающее, — пообещал Рамон.

— А когда я вернусь на работу?

— Когда поправишься.

— Я умру с голоду, если буду тут прохлаждаться, — сверкнула глазами Норин.

— Не умрешь. У тебя лучшая в городе медицинская страховка. Она предусматривает и случаи нетрудоспособности.

— Как ты узнал?

— Проверил информацию по компьютеру. Кстати, я пытался связаться с твоей тетей, но их пока нет в городе.

Норин отвела взгляд и принялась рассматривать шторы.

— Не стоит их беспокоить. Они терпеть не могут больницы.

— Ты же их племянница, — удивился Рамон. — Они любят тебя.

В ответ Норин не произнесла ни слова.

— Завтра тебя переведут в другое отделение. — Рамон хотел ее обрадовать.

— В кардиологию, где острая нехватка медперсонала. Я там умру, и никто и не хватится.

— Да нет, что ты. За тобой будут наблюдать по показаниям приборов. К тому же я посажу около тебя медсестру.

Ее глаза, полные ужаса, широко распахнулись.

— Я не могу себе позволить…

— Успокойся. Не перегружай пока новый клапан, — посоветовал от — Я могу это позволить. А ты член семьи.

— Никакой семьи у меня нет!

— Ну, это твое право — считать как угодно. Но около тебя постоянно будет сиделка, и я навещу тебя утром. Принести обезболивающее?

— Да. Пожалуйста.

Оказывается, о сиделке Рамон говорил совершенно серьезно, поняла Норин на следующий день, когда на пороге палаты возник этакий колобок с сумкой, полной ниток, клубков и спиц. Толстушка представилась как мисс Поли Плимм. Она была медсестрой, которую Рамон вызывал по особым поручением. Мисс Плимм оказалась очень милой и заботливой. Она приносила Норин лед, следила за показаниями приборов и всячески поднимала ей настроение разными шуточками.

Однако это было не единственным приятным сюрпризом — в больницу заглянул еще и Брэд. Он очень обрадовался тому, что Норин быстро идет на поправку, и пообещал почаще наведываться к ней.

На второй день пребывания в кардиологическом отделении Норин окончательно пришла в себя и сразу же вспомнила про котенка, брошенного в пустой квартире. Но заглянувший к ней Брэд успокоил ее:

— Твоя киска уже успела стать местной знаменитостью, она поселилась у доктора Кортеро.

Норин не поверила его словам.

— У Рамона?

— Точно. Можешь представить такое? Я-то думал, он терпеть не может животных.

— Я тоже так считала.

— Теперь он только и говорит об этой кошке, о ее игрушках и проказах. Она даже спит вместе с ним.

— Ты дразнишь меня, да?

— Спроси у него сама, — ответил Брэд серьезно.

Вечером мисс Плимм ушла в кафетерий ужинать, и Норин осталась одна, полностью предоставленная самой себе. Воспоминания о прошлом настолько овладели ею, что она даже не услышала, как в палату вошел Рамон. Он склонился к ней со стетоскопом, и в этот момент она вздрогнула, будто ошпаренная.

— Спокойно, не надо так волноваться, — произнес он строго, прикладывая холодный кусочек металла к ее груди, едва прикрытой больничным халатом. — Дыши нормально.