Энн Мэтер - Наслаждение и боль

— Однако она слишком молода, чтобы быть компаньонкой пожилой женщины, — сказала вслух Лаура.

— Вы узнаете, — Элизабет пожала плечами, — что в Испании важнее всего семья.

Лаура подумала, что это ей уже хорошо известно. Она побыла еще некоторое время с Элизабет, которую очень интересовали новости из Англии, хотя прошли уже годы с тех пор, как она в последний раз проводила свой отпуск в Лондоне. Лаура рассказала ей о своей жизни, работе в детском саду, но, естественно, умолчала о своих прежних отношениях с Рафаэлем Мадралена, хотя и чувствовала, что Элизабет может быть единственным человеком, который поймет ее. Она излучала спокойствие и здравый смысл, и Лаура надеялась, что она сможет посоветоваться с ней, когда возникнут трудности с Карлосом. Не то чтобы ей казалось, что Карлосу сейчас нужен кто-то, кому он мог довериться, но она чувствовала, что он одинок, а по малолетству еще не понимает этого.

Позже, в своей комнате, испытывая удовольствие от чистой постели, на которой могли с удобством устроиться полдюжины взрослых людей, она долго не могла уснуть. Сегодня она узнала кое-что о семействе Мадралена, но она хотела узнать гораздо больше! Ее интересовала Елена, и надо признаться, что, когда она думала о жене Рафаэля, она испытывала некоторую боль. Это из-за нее закончились их отношения с Рафаэлем, память о которых временами вспыхивала в ней.

Но несмотря на все, что произошло, сон постепенно одолел ее, и когда она открыла глаза, солнце уже освещало золотыми лучами утесы и море под ними. Она слышала шум прибоя о скалы и странные дикие крики морских птиц над головой. В воздухе разливался аромат жасмина и мимозы с прохладным привкусом соли.

Она выскользнула из постели и, глубоко дыша, вышла на балкон. В утреннем свете все казалось не таким сложным, как вчера вечером. Утро принесло душевное спокойствие и чувство надежды. Чем бы Рафаэль Мадралена ни руководствовался, оставляя ее здесь, у нее ведь нет иного выбора. Она вынуждена остаться и помочь Карлосу каким-то образом, если это будет в ее силах. Она не притворялась перед собой, что это будет легко. Он не был обычным ребенком без комплексов. Если Элизабет Латимер не убедила Рафаэля, что его сыну просто необходимы ровесники-друзья, то ей это будет сделать гораздо труднее.

Взглянув на часы, она отметила, что время еще очень раннее и она успеет разобрать свои вещи. Скоро она вернулась в свою спальню и наклонилась над своими чемоданами, распаковывая их. Вечером она только достала необходимые туалетные принадлежности, теперь же вынула и развесила немного смявшиеся платья, разложила по ящикам белье. Затем она пошла в ванную и приняла прохладный душ, оделась в обтягивающие голубые слаксы и белую блузку. Она не была уверена, что ее туалет подходит гувернантке, но поскольку было еще рано, она решила совершить прогулку и до завтрака заняться собственным исследованием местности.

Стянув волосы сзади широкой лентой, Лаура изучила себя в зеркале и скоро сбежала по лестнице в холл. Она вышла за дверь и постояла, осматриваясь с интересом. Здесь возле дома располагались посадки фруктовых деревьев, перемежающиеся цветущими кустами. Направо от нее — море, синее-синее и величественное, а слева — полоса земли, голая и сухая. Дом окружен стеной, но местами в ней образовались проломы, через которые она видела нераспаханные поля. На сломанных кирпичах росли кустики белых, похожих на колокольчики цветов, а дикие розы и лимоны распустили свои веточки, укрывая разрушения, причиненные годами, соленым ветром и туманом Атлантики.

Выйдя из ухоженного сада, она пересекла лужайку и направилась к пролому в стене. Раздвинув ветви вьющихся растений, она выбралась через него на открытое пространство снаружи. Там было прохладнее, чем в огороженном саду, и необыкновенно свежо. Бриз разметал ее волосы, и они прядями упали ей на лицо, несмотря на стягивающую их ленту. Лаура улыбнулась про себя. Когда она вернется в Англию, все это останется в памяти как эпизод, возможно несколько болезненный, но она будет с восторгом вспоминать чудесную свободу этого простора, не затронутого суетливой цивилизацией.

Она шла медленно по высокой траве, которая касалась ее бедер; сорвав травинку и задумчиво ее пожевывая, она приблизилась к концу мыса, к спуску, который отлого шел к берегу моря. Ей казалось, что она в мире совершенно одна, и она забыла обо всем, пока не услышала топот копыт. На мгновение, с остановившимся сердцем, она вспомнила о диких быках и вознамерилась бежать куда глаза глядят. Вокруг не было деревьев, никакого укрытия, и сознание уязвимости пришло к ней слишком поздно.

Но на этот раз все обошлось: к ней приближался всадник. Прежде чем он оказался в достаточной близости, чтобы она разглядела его лицо и узнала в нем Рафаэля Мадралена, ее сердце начало беспокойно колотиться в груди. Он ехал на вороном жеребце, который, как подумала Лаура, достаточно объезжен, и она заставила себя успокоиться. Когда Рафаэль приблизился и наклонился с седла к ней, он произнес холодным, с яростью, но сдержанным голосом:

— Ты что, собираешься оказаться убитой? Лаура взглянула на него, чувствуя себя невероятно глупо и продолжая играть травинкой во рту.

— Я… я полагаю… Вы что, имеете в виду быков? — спросила она спокойно.

— Именно быков. Ты видела их во время своего путешествия сюда, не так ли?

— Сегодня утром?

— Нет, — рявкнул он нетерпеливо. — Я имею в виду, конечно, вчера. Боже, Лаура, это ведь не ваши спокойные английские животные! Их выращивают для корриды — для боя быков!

— Я случайно знаю, что такое коррида, — ответила она, приходя теперь и сама в некоторое раздражение из-за того, что он считает ее такой глупой. — И вам не следует тревожиться. Кроме того, вокруг не видно ни одного быка! — Она оглянулась исподтишка. — Я не зашла далеко, просто мне захотелось прогуляться и осмотреть местность. Вот и все!

— Прогуляться! — Он воздел взгляд к небу, и Лаура не могла не оценить красоту картины, которую он представлял собой. Одетый в мягкие кожаные бриджи и жилет поверх тонкой шелковой рубашки, в шляпе с широкими полями, сдвинутой назад, он казался таинственным и чужеземным. Чужой мужчина, уверенный в своем господстве! Этим утром морщины сгладились на его лице, и только гнев искажал его.

— Ты меня поражаешь! — продолжал он, упираясь своим пронизывающим взглядом в ее покрасневшее лицо. — Надо надеяться, что ты проживешь достаточно долго, чтобы внедрить немного знаний в моего сына, или произойдет нечто другое. Карлос лучше знает, что значит свободно бродить здесь, на мысе!

— Вы устраиваете сцену абсолютно из-за ничего! — гневно бросила ему она, но краем глаза она заметила какое-то движение. Направляясь со стороны дома Мадралена, к ним трусило большое, угрожающее черное животное.