Энн Мэтер - Наслаждение и боль

Наконец, решив, что лучше разговаривать, чем хранить это ужасное молчание, Лаура сказала, обращаясь к своему хозяину:

— Нельзя ли мне после этого раза питаться в детской, сеньор? — Она довольно резко отодвинула свою тарелку и перехватила его задумчивый взгляд. — Я… я предпочла бы это, если вы не возражаете.

Дон Рафаэль покончил с огромным бифштексом, с которым уже расправлялся продолжительное время, и поднял свои темные брови.

— Я думал, что вы будете рады на какое-то время освободиться от своих учительских обязанностей, — заметил он насмешливо.

— Возможно, вы, сеньор, не очень цените общество вашего сына, но я — напротив, — проговорила она спокойно и испытала удовольствие, заметив, как глаза Розеты удивленно расширились.

— Тем не менее, сеньорита, я не собирался предоставлять моему сыну двух компаньонок, когда вас нанимал, — возразил дон Рафаэль, вытирая губы салфеткой.

Лаура тщательно продумала свой ответ.

— Я не думаю, что речь идет о компании, сеньор, — медленно заговорила Лаура. — И если я не буду компаньонкой для вашего сына, тогда кому я буду должна уделять внимание?

Глаза ее сверкнули в ответ на его взгляд, и затем она опустила их прежде, чем увидела в его взгляде удивленное недоверие. Она не сознавала, какой злой демон толкал ее на эту словесную пикировку. Возможно, это было связано с поведением Розеты. Дон Рафаэль выглядел явно возмущенным, в то время как Розета, казалось, не могла поверить своим ушам.

— Я думаю, что, пожалуй, вы не ведете этот разговор серьезно, — сказал в конце концов дон Рафаэль, давая ей возможность отступить. Однако она не собиралась этого делать. Ей так хотелось вызвать его раздражение, разрушить раз и навсегда маску безразличия и равнодушия на его лице. Где-то должны ведь сохраниться следы того мужчины, которого она некогда знала и любила! Сердце учащенно билось.

— Я говорю совершенно серьезно, сеньор, — сказала она. — Какие у вас могут быть возражения против того, чтобы я ела в детской? Я уверена, что сеньорита Бургос не разделяет вашей точки зрения.

— Я думаю, сеньорита, что вы забываетесь, — откликнулась Розета. — Не дело гувернантки решать, каковы ее обязанности.

Лаура вздохнула. Она думала, что Розета подпрыгнет от радости, когда предоставится возможность избавиться от нее за столом, но та предпочла во всем соглашаться со своим кузеном. Дон Рафаэль нетерпеливо допил свое вино. Поставив небрежно бокал на стол, он сказал:

— Мне кажется, что это просто глупая трата времени на такой разговор, сеньорита. Однако, раз вам хочется проводить больше времени с моим сыном, я предлагаю вам завтракать и обедать с ним, но ужинать вы будете с нами. Понятно?

Лаура наклонила голову. Это была частичная победа. Конечно, самая главная трапеза вечером, и то, что Рафаэль настаивал на ее присутствии, определенно означало, что ему нравилось, помимо всего прочего, мучить ее.

Когда наконец трапеза закончилась, она резко поднялась и попросила извинить ее. Поскольку не было никакого явного повода задерживать ее, ей было разрешено удалиться. Однако, вернувшись в свою комнату, она опустилась на кровать с дрожащими руками и ногами. Пикировка с Рафаэлем могла развлечь на какое-то время, но она вызывала также напряжение нервов — Лаура чувствовала себя совершенно изможденной! Представить, что это будет длиться четыре недели, казалось невыносимым; пожалуй, лучше набраться силы воли и разорвать контракт, чтобы немедленно возвратиться в Лондон.

Однако утром все ее опасения развеялись сами по себе, и она с легким сердцем отправилась завтракать с Карлосом и Элизабет. По крайней мере, Карлос при виде ее выразил восторг, и она испытала определенное удовлетворение, увидев его чистосердечное внимание к ней.

После завтрака Элизабет показала ей помещение, специально отведенное для занятий Карлоса. Это была большая светлая классная комната с партой и столом, за которым она могла работать, а также с длинной черной доской.

— Все удобно, — сухо заметила Лаура. — Безусловно, прогулки и походы, встречи с людьми, особенно с другими детьми, больше подходили бы ему! Как вы думаете, дон Рафаэль будет возражать, если попросить Вилланда отвезти нас в Косталь? Я думаю, что у нас могла бы получиться интересная экспедиция.

— Лиза говорит, что дон Рафаэль собирается ехать сегодня в Кадис, — ответила Элизабет. — Лучше предпринять эту экспедицию без его разрешения. Донья Луиза, несомненно, согласится, если вы попросите ее вежливо.

— Вы так думаете? — улыбнулась Лаура.

— А почему бы и нет? В конце концов, что такое вы предлагаете? Маленькую вылазку, посещение гавани. Может быть, выпить шоколада в кондитерской?

— Да, — кивнула Лаура, — хорошо, я спрошу у нее разрешения.

К счастью, донья Луиза была одна, когда Лаура обратилась к ней, и ей не пришлось выдерживать убийственный взгляд Розеты. Вместо этого донья Луиза, обратив внимание на чудесный день, захотела сама сопровождать их.

— Косталь — очаровательный маленький городок, — сказала она, — и, очевидно, чем скорее Карлос познакомится с людьми, проживающими в усадьбе, тем лучше.

— Вы хотите сказать, что этого не было до сих пор?

— Ну, дело в том, что он еще слишком мал, сеньорита. Его поездки обычно ограничивались визитами к друзьям семьи в Севилью и Кадис, и один раз он провел несколько недель со своими двоюродными братьями и сестрами в Хересе.

Лаура вспомнила, как тоскливо Карлос вспоминал свой визит к кузенам, и решила, что она сделает все возможное, чтобы найти ему товарищей для игр.

По дороге в Косталь, когда они ехали по целинной земле, Лаура смотрела на быков с большим уважением. То, что они свободно бродили и паслись там, где им хотелось, явно воспринималось всеми нормально, и как-то забывалось, что всем им предстоит закончить жизнь на арене корриды.

Визит в Косталь удался. Донья Луиза, тяжело опираясь на трость, сопровождала их в кондитерскую, где им подали чашки дымящегося шоколада и подносы с пирожными, покрытыми кремом и обсыпанными орехами, при виде которых текли слюнки. Лаура позволила Карлосу съесть пирожное под одобрительным, благосклонным взглядом его тетушки. Было видно, что ему не часто приходится переживать подобное. После этого донья Луиза осталась сидеть в машине, в то время как Лаура и Карлос обошли гавань и узенькие улочки, которые вели к воде. Деревня располагалась у устья реки, и вдоль ее низ-когочберега тянулась грязевая отмель, где они искали раковины и крабов.

Карлос посмотрел на нее недоуменно, когда она преложила ему снять туфли и гольфы, но когда она сбросила свои собственные сандалии, он послушался, и они пошли по влажному песку. Для Карлоса это было великолепное приключение, и Лаура совсем не думала, что скажет его отец, когда об этом узнает. Может быть, Рафаэль ощущал особую ответственность за Карлоса из-за того, что его мать умерла, но мальчику всего четыре года, и в его жизни должно присутствовать интересное, помимо сидения на стульях, возни с игрушками, слушания разговоров взрослых, часто далеких от детской психологии. В конце концов, что она теряла? Дон Рафаэль может только уволить ее, и если это случится, то у Карлоса, по крайней мере, останется в памяти еще один счастливый день, помимо воспоминаний о визите к кузенам в Херес. Он был здоровым мальчиком, крепким и подвижным, и почему ему нельзя получать те же удовольствия, которые имеют другие дети? Она подумала, а захватил он плавки? Это было сомнительно, и она не стала предлагать ему искупаться.