Энн Уинстон - Вторая жизнь

— В обществе защиты животных. У меня есть еще пушистый белый кот. Я очень люблю животных. — Марина застенчиво пожала плечами. — Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Дом ужасно пустой.

Глаза у нее затуманились, и, прежде чем она опустила ресницы, Бен увидел в них боль. Ему так захотелось тепла, которое она излучала в прошлую встречу!

— Не зайдете к нам завтра, чтобы помочь Дженни управиться с конфетами? А то она все их съест. Вы бы оказали мне большую услугу, — сказал он и сам удивился, зачем приглашает эту красивую одинокую женщину к себе в дом. Он не собирался подыскивать замену Кэрри.

— Спасибо. Но я не ем сладкого. Это яд. И опять Бена поразило ощущение, что все это уже было. То же самое сказала бы и Кэрри!

— Моя жена была такого же мнения, — вырвалось у него непроизвольно.

Марина отвела глаза и посмотрела вниз, на Дженни. Ее лицо разгладилось, выражение беспокойства и озабоченности сменилось улыбкой.

— Вы правы, малышка не должна есть столько сладкого. — Она повернулась к двери, чтобы унести Лакки. — Подождите минутку, я возьму фотоаппарат и мокрое полотенце, пока вы не пошли со следующим визитом.

Бен посмотрел на Дженни и рассмеялся. Девочка сидела на крыльце, не обращая внимания на разговор взрослых. Она открыла с одного конца подаренную Мариной конфету и сосредоточенно ее сосала. Лицо и руки были перепачканы шоколадом, волосы закрыты капюшоном, а сверху торчали львиные уши — забавное зрелище.

Пока Бен стоял, разглядывая дочку, Марина вернулась. Она присела на корточки, сфотографировала Дженни, затем повернулась к Бену:

— Подойдите к ней. Я отдам вам снимки, как только их проявят. Остался последний кадр.

Бен присел рядом с дочкой и улыбнулся в объектив. Затем Марина отложила фотоаппарат, нежно вытерла лицо и руки Дженни и быстро поцеловала ее покрытую капюшоном головку.

— Веселись, детка! — Она подарила Бену одну из своих теплых улыбок. — Спасибо, что привели ее. Вы сделали мне такой подарок!

Бен кивнул, внезапно почувствовав неловкость.

— До встречи. — И повел Дженни к следующему дому. Он не был увлечен Мариной. Он любил Кэрри — все еще любил. Тогда почему же ему хотелось вернуться и провести оставшийся вечер в ее компании, почему она действовала на него так успокаивающе?..

Марина не воспользовалась приглашением Бена прийти в пятницу. Она хотела пойти, очень хотела, но увидела выражение паники на его лице в тот момент, когда он импульсивно пригласил ее в гости. Он все еще скорбел по своей жене.

В субботу она пошла в фотоателье и попросила сделать с нескольких последних негативов по две фотографии — она не могла упустить возможность взять себе на память изображение тех, кто был частью ее самой. Остальные же кадры запечатлели ее магазин, новый дом, собаку и кота.

Когда она подходила к дому Бена после одинокой вечерней трапезы, то говорила себе, что не задержится у него надолго. Она зайдет, только чтобы передать фотографии.

— Привет. — Бен выглядел встревоженным, открывая дверь. На нем была кремовая водолазка, которую она купила ему к Рождеству два года назад. Широкие плечи казались еще шире. Волосы у него были взъерошены, щеки раскраснелись. Интересно, чем он занимался?

— Привет. Я принесла ваши с Дженни фотографии. Очень хорошо получилось. Думаю, вы захотите их оставить. — Перестань болтать, Марина!

— Спасибо. — Он улыбнулся и отступил назад. — Заходите! Мы с Дженни еще не закончили борьбу. Будете судьей?

Напряжение спало, и она улыбнулась в ответ. Бен помог ей снять пальто и повесил его в стенной шкаф.

— Боюсь, вы пожалеете. Сестра говорила мне, что в детстве я совсем не умела драться.

Как только слова сорвались с языка, она задержала дыхание. Каррамба! Всегда я так — сначала говорю, а потом думаю. Теперь она не могла себе этого позволить. Меньше всего ей хотелось говорить Бену о потере памяти. У него слишком хорошая реакция, чтобы он не заметил, как странно она рассказывает о своем прошлом.

К счастью, он никак не отреагировал на ее слова и провел в гостиную. Дженни сидела на кушетке с задранной рубашкой и прижимала к груди запеленатую куклу. Она улыбнулась Марине, но продолжала что-то нашептывать кукле.

Марина улыбнулась в ответ, затем взглянула на Бена, подняв брови:

— Она уже играет в дочки-матери. Бен состроил гримасу.

— Этим еще не все сказано. — Он повернулся к Дженни спиной и прошептал:

— Она кормит свою куклу грудью.

— Что она делает? — удивилась Марина и чуть было не засмеялась, но потом сделала вид, что закашлялась. — Где же она могла этому научиться?

Бен тоже засмеялся. От Марининых слов его глаза затуманились.

— Я ей показывал фотографии ее матери, и на некоторых из них Кэрри кормила малышку грудью. Потом я увидел, что Дженни пытается делать то же самое. — Он в смущении пригладил рукой волосы. — Одному Богу известно, что меня ожидает, когда она станет подростком. Даже мысль об этом приводит меня в ужас.

— Да, я вас понимаю.

Бен снова улыбнулся, но в этой улыбке не было радости.

— Хотите что-нибудь выпить? У нас есть яблочный и клюквенный сок, молоко, чай со льдом и содовая.

На этот раз она не хотела снова попасться из-за собственной глупости. Если она назовет свой любимый сорт чая, он наверняка подумает, что здесь что-то не так.

— Спасибо. Фруктовый сок, пожалуйста. Бен пошел на кухню, а она поспешила к Дженни. Комната выглядела почти так же, как и раньше: кушетка и кресла, обитые тканью в зеленую с золотом полоску, и тяжелая деревянная мебель. Ее любимое бронзовое блюдо, наполненное сушеными цветочными лепестками, по-прежнему стояло в таком месте, чтобы Дженни не достала. Книжные полки располагались по бокам камина, на нижних полках стояли игрушки Дженни. Некоторые из них Марина еще не видела.

— Ты — мама? — спросила Марина, присев на кушетку рядом с Дженни. Малышка энергично кивнула:

— Да, мой бэ-би пьет мо-ко мамы. Марина была поражена. Она быстро сосчитала: шесть слов! Ее затопила волна родительской гордости. Предложение из шести слов! А ей еще нет и двух лет.

— Твоя дочка пьет мамино молоко?

— Ага. Бэ-би любит мо-ко.

— А ты любишь молоко? — Она хотела, чтобы Джен продолжала говорить.

К удивлению Марины, девочка покачала головой:

— Джен не пьет мо-ко. Ма-ма уш-я. У Марины комок застрял в горле, и она с трудом продолжила:

— Твоя мама любит тебя, Дженни, хотя ты и не можешь ее больше видеть. Она тебя очень, очень любит, и она всегда будет в твоем сердце. — Голос ее звучал напряженно. Посмотрев вверх, Марина увидела стоящего рядом Бена с напитками и попыталась смягчить ситуацию:

— Когда-нибудь из нее выйдет отличная мама.

Бен смотрел в свой бокал, не улыбаясь.