Айра Уайз - Полет бумеранга

В этой смеси противоречивых чувств лишь одно было утешительно: сознание того, что Эндрю тоже хотел ее. Каковы бы ни были его чувства к Аннабелл, но сейчас он никак не мог насытиться именно ею, Эвелин, — брошенной невестой младшего брата. И пусть окружающие думают что угодно. В эту минуту она ничего не желала больше, чем его близости.

Ей было необходимо снова и снова испытывать это бурное возбуждение, ловить ответный отклик; чувствовать, как под ее пальцами сокращаются его мускулы, утопать в жарких, не знающих стыда поцелуях.

— А как же твои друзья? — неожиданно вспомнила она, на мгновение отрываясь от его рта.

— Я им позвоню, — пробормотал Эндрю. — Потом. — Эвелин провела ногтями по спине мужа, и он снова вздрогнул. — Попозже. — И, подхватив жену на руки, понес ее в спальню.

Теперь он взял инициативу на себя. Эндрю не был бы тем властным и сильным мужчиной, который так нравился Эвелин, если бы довольствовался пассивной ролью. Но на этот раз их близость была нежной, неторопливой — в полную противоположность тому, что произошло накануне. Эндрю словно хотел показать, что умеет быть ласковым, чутким любовником, тщательно контролирующим свою страсть, какой бы всепоглощающей она ни была. Он осыпал нежными поцелуями все ее тело, с головы до ног, до тех пор пока Эвелин не почувствовала себя растаявшим воском, и только, тогда медленно вошел в нее.

И замер. Она удивленно раскрыла затуманенные желанием глаза, и что-то дрогнуло в ее сердце.

— Ты прекрасна, — прошептал он. — Я тебя обожаю!

Обожание — это ведь тоже своего рода любовь? — мелькнуло в голове у Эвелин. Во всяком случае, нечто сродни ей. А если так, то и она испытывала те же чувства.

— Я тебя тоже, — шепнула она, и глаза Эндрю засветились.

Эти слова разбудили в нем источник новой силы. В следующую секунду он стал двигаться медленно, ритмично, вызывая у нее все новые волшебные ощущения.

Это было нечто особенное. Слова любви наполнили их близость новым смыслом, и даже последовавший за этим экстаз был уже не бурным потоком, а, скорее, сладостной бездной.

— Может быть, теперь ты расскажешь мне, где была сегодня?

Эндрю лежал рядом с женой, опираясь на локоть, и легко водил кончиком пальца по ее щеке. Этот спокойный, ласковый жест удивительно гармонировал с пережитыми только что волшебными мгновениями.

Эвелин приподняла тяжелые веки и встретила ясный взгляд мужа.

— Ты снова будешь сердиться, — лениво протянула она. — А мне сейчас слишком хорошо.

Он не выдержал и негромко рассмеялся.

— А если я пообещаю не сердиться?

— Ну, хорошо. Он американец, и зовут его Энтони. — Палец Эндрю настороженно замер на ее щеке. — У него есть жена по имени Люси, и каждому из них за семьдесят. Они собирались на экскурсию. Я спросила, можно ли мне присоединиться к ним, они согласились, и мы чудесно провели время.

На несколько секунд в комнате повисла напряженная тишина.

— Чертовка! — воскликнул Эндрю. — А я-то воображал, что ты разгуливала по городу с каким-нибудь неотразимым кавалером.

— Ты обещал не сердиться, — напомнила Эвелин, надувая губки.

— К сожалению, — недовольно отозвался он.

Но в его глазах появилось какое-то новое выражение, которое она сначала не разгадала. А потом на нее снизошло озарение. Нежность — вот что это! Нежность и ласковая снисходительность.

— Ну и где же ты побывала с этими симпатичными американцами?

Эвелин принялась подробно описывать поездку, не упуская ни одной мелочи. Дойдя до рынка в маленьком городке, она вспомнила о нефритовом Будде, вскочила с кровати, оборвав себя на полуслове, и нагишом побежала за сумкой, в которой лежали сувениры.

— Я купила тебе подарок, — пояснила она недоуменно приподнявшемуся Эндрю.

— Надеюсь, не часы, — лукаво поддразнил он.

— Нет. — Эвелин сморщила носик и улыбнулась Эндрю лежал в той же позе на боку, ноги его были прикрыты простыней, но великолепный торс обнажен. На мгновение Эвелин залюбовалась мужем, затем, спохватившись, уселась на кровати по-турецки и принялась рыться в сумке. — Так, посмотрим, — пробормотала она, доставая вишневый шарф и накидывая его себе на шею. Потом продемонстрировала сувениры, купленные для Вивиан и тети Хелен, маленького Будду, предназначавшегося дяде Марвину. И наконец извлекла из сумки статуэтку побольше — ту, что купила для мужа.

— Говорят, они приносят счастье, но только в том случае, если получены в подарок. — Неожиданно смутившись, она робко протянула ему фигурку. — Это тебе на счастье, Эндрю.

Он наклонил голову, рассматривая бледно-зеленую фигурку.

Молчание затягивалось, и Эвелин стало не по себе. Ладно, пусть это не самый роскошный нефрит в мире, но ведь она позаботилась о муже, купила ему подарок. Это чего-нибудь да стоит, разве не так?

В эту минуту Эндрю поднял глаза, и сердце девушки радостно подпрыгнуло. Он был растроган — по-настоящему! Взявшись за концы шарфа, он притянул голову жены к своему лицу и наградил ее поцелуем, в котором не было ни намека на физическое желание.

— Спасибо, — негромко произнес он. Какое-то время оба молчали, а когда Эндрю заговорил, голос его звучал очень торжественно.

— Лин, я хочу, чтобы ты знала: я очень серьезно к тебе отношусь. И хочу, чтобы наш брак был настоящим. Чтобы у нас все получилось.

— А это возможно? — с сомнением спросила она.

Их семейная жизнь началось очень странно, и ей казалось, что шансов на благополучный исход очень мало.

— Ты хочешь сказать, что из этого вряд ли что-нибудь выйдет? — спросил Эндрю. — Что ж… — Он пожал плечами и, помедлив, со вздохом закончил: — Я лишь пытаюсь выяснить, хочешь ли ты попробовать?

— Ты даешь мне возможность что-то решать самой? — Эвелин сделала попытку свести все к шутке, но глаза мужа остались серьезными.

— Да.

Она опустила ресницы и задумалась. До сих пор Эндрю не позволял ей самостоятельно принимать решения. Однако сейчас речь шла о том, чтобы связать с ним свою жизнь навсегда.

— Ты действительно этого хочешь?

— Хочу. — Ответ его прозвучал коротко, но искренне.

— Винс и Аннабелл…

— Нет! — Эндрю предостерегающе потянул кончик вишневого шарфа. — Они здесь ни при чем, — твердо заявил он. — Речь идет только о нас с тобой.

Иными словами, нам должен помочь секс, подумала Эвелин. И тут же поморщилась. Она ведь уже познала платоническую любовь, и та не принесла ей ничего, кроме горя. Возможно, Эндрю прав, и у них есть шанс на успех, если принять за основу сексуальную совместимость, а не абстрактное понятие «любовь».

— Ты будешь верен мне, Эндрю? — спокойно спросила Эвелин.

— Да.

И она поняла, что он говорит правду. Разговор принял такой оборот, что лгать было невозможно. Но все же ей хотелось внести ясность.