Памела Робертс - Преодолевая препятствия

— Знаю, — вздохнула Габриелла.

Да и кому, как не ей, знать? Ведь после разрыва с Арти ей перемывали косточки чуть ли не полгода.

— Ну ладно, я все сказал, за чем приезжал. Счастливо оставаться, Габби… Подумай, кстати, может, проведешь все же прямую связь с участком? Так, на экстренный случай, а?

— Спасибо. Подумаю.

С тяжелым сердцем Габриелла сидела за стойкой и смотрела в окно вслед отбывающему блюстителю порядка. Ну почему всем есть до нее дело? Кого касается, как и чем наполнена ее жизнь?

Именно пустословие и якобы заботливые взгляды так называемых доброжелателей еще больше бередили раны, нанесенные Арти. Именно они сделали ее отшельницей, скрывающейся от всех и каждого.

И даже сейчас ее начальник и старинный приятель Джо Парсонс с удовольствием заполняет досуг, обсуждая ее вымышленные взаимоотношения с Джеком.

Если Сэм говорит, что Хэнку лучше бы уехать, это значит только одно: разговоры уже поползли по городку…

Но она не может и не хочет расставаться с ним! По крайней мере, не сейчас…

Входная дверь громко хлопнула, и на пороге появился объект ее размышлений. Боже, до чего же он все-таки хорош! Особенно теперь, когда стал для нее Хэнком, а не внешним двойником Арти. И как же она его любит!

Любит?

Да разве я люблю его? — перепуганно подумала Габриелла. Разве я еще в состоянии кого-то любить? А если… если и он обманет меня? Нет, он просто нравится мне. Очень сильно нравится, конечно, но это и все.

Хэнк увидел ее, подошел и улыбнулся, сразу развеяв все страхи. Такой не обманет. Никогда. Вон как глаза сияют!

— Габби, любимая… — Он обнял ее, прижался носом к волосам, глубоко втянул ее запах. — Ты так чудесно пахнешь, так бы и съел тебя.

Она засмеялась в ответ — как приятно слышать такие слова! — и приникла к нему всем телом. Шепнула на ухо:

— Хочу, чтобы съел.

Он чуть отстранился, взглянул ей в лицо, проверяя, серьезно ли она говорит.

— Ну так идем…

— Нет. Не сейчас. Подожди.

Подождать? Чего? Я сейчас в наилучшей форме. Хочешь убедиться? — И он прижался к ней бедрами, демонстрируя, что это не пустое хвастовство.

Габриелла задохнулась и невольно потянулась туда рукой, но сдержалась.

— Эй, Хэнк Сандерс, изволь вести себя благопристойно, — с деланной строгостью произнесла она, потом уже нормальным тоном добавила: — Не хочу, чтобы отец знал о наших отношениях.

— Думаешь, он не догадывается?

— Если и догадывается, то хотя бы не знает наверняка. Не забывай, он выходец из Мексики, ярый католик. Ему тяжело было бы… — Габби не закончила фразу и махнула рукой.

— Я понимаю, — поспешно ответил Хэнк. — И ни за что не хотел бы оскорбить его чувств. Знаешь, твой отец — классный старик. Он мне очень понравился. Но только ты не должна так провоцировать меня. Я же не каменный.

Габриелла хихикнула и выразительно взглянула на его джинсы.

— Странно. А мне как раз показалось, что каменный.

— Эй, так не честно. Тебе что, а мне под ледяной душ лезть.

Они еще несколько минут обменивались любовными нежностями и подтруниваниями, потом Хэнк вспомнил:

— Ты, кстати, была у врача?

— Угу.

— И что?

Сказал, что лучше бы мне несколько дней полежать. Ничего страшного, просто отдых нужен. — Она вздохнула и мечтательно проговорила: — Вот бы на самом деле отдохнуть. Закрыть мотель и уехать куда глаза глядят…

— Что мешает? Давай так и сделаем. Хоть на пару дней.

— Как у тебя все просто. Разве я могу отца оставить? Он вчера первый раз на ноги встал. Сам же видел, он еле ходит. Чуть не упал после того, как по лестнице спустился.

— Да, верно. А уехать было бы здорово…

— Ну, ты-то, наверное, скоро уедешь. Как только Реджи закончит с твоей машиной, — с плохо скрываемой грустью заметила Габриелла.

Хэнк внимательно посмотрел на нее, словно что-то решая. Потом сказал:

— Послушай, нам с тобой надо поговорить. Где бы это сделать так, чтобы никто не мешал?

— Да прямо здесь. Чем плохо?

— Всем.

— Тогда в твоем номере.

— Ну, разве мы сможем там разговаривать?

— Хэнк, ты пугаешь меня. Что ты собираешься поведать мне? Ты…

— Ничего страшного. Я хочу обсудить наше с тобой будущее.

— Наше с тобой будущее?! Ты… ты серьезно? — недоверчиво спросила молодая женщина.

— Знаешь, я не приучен шутить такими вещами. Я же сказал, что люблю тебя, что…

Телефонный звонок прервал его горячие слова. Габби зашла за стойку, сняла трубку, коротко бросила:

— Перезвоните позднее, я занята! — И снова повернулась к нему.

— Нет, так невозможно. Давай поедем куда-нибудь. Пожалуйста, прошу тебя!

— Хорошо. — Она кинула ему ключи от своей машины. — Иди заводи, а я поднимусь к отцу на минуту.

— Куда поедем? — спросил Хэнк, когда она устроилась рядом с ним на пассажирском сиденье.

— Прямо. По тому шоссе, по которому ты приехал. Там нас точно никто не потревожит.

Они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли, пока Хэнк не затормозил и не свернул на обочину.

Габриелла отодвинулась к самой дверце и повернулась к своему спутнику.

— Итак, — голос ее заметно дрогнул, — я слушаю. Ты ведь хотел что-то сказать мне… Что-то неприятное, верно?

Хэнк колебался лишь мгновение.

— Отчасти. Только отчасти. Пожалуйста, я прошу тебя, не реагируй на мои слова бурно, а выслушай от начала и до конца. Хорошо?

Она ощутила, как внутри нее все сжалось. Ну конечно, все было слишком хорошо, чтобы так оставаться и впредь.

— Не знаю, почему ты считаешь, что я должна как-то там особенно среагировать. — Тон ее был деланно-безразличным, но с нотками враждебности.

Габби… — Хэнк взял ее руку и не отпускал, хотя она и старалась вырваться. Лишь убедившись, что попытки сопротивления окончены, продолжил: — Габби, я хочу, чтобы ты знала: все, что я сказал вчера ночью, — истинная правда. Я больше всего на свете хочу провести с тобой всю свою жизнь. И проведу. То есть… — Он смутился, усмехнулся, поправился: — Если, конечно, ты хочешь того же.

Она продолжала молча и внимательно смотреть на него, интуитивно чувствуя, что все не так просто, как кажется.

— Почему ты молчишь, Габби? Ты… ты не любишь меня? Или не веришь мне?

Габриелла вздохнула.

— Я немного старше тебя, Хэнк, и понимаю, что ты что-то от меня скрываешь. Иначе не настаивал бы так на том, чтобы нам не мешали. Верно ведь? Поэтому ты говори, а не спрашивай, верю я или нет. Ладно?

Он сглотнул, понимая, что задача предстоит нелегкая. Но всепоглощающая любовь и безумная, почти невыносимая нежность к этой женщине, ожидающей от него смертельного удара, заставили пойти напрямую. Потому что ложь и уклончивость — первые и основные враги истинного чувства.

— Когда у меня сломалась машина, я, как ты правильно запомнила, направлялся в Калифорнию. Я ехал на свадьбу. — Хэнк опустил голову, потом решительно поднял ее и посмотрел прямо на Габриеллу. — На свою свадьбу. Этим летом я работал на пляже в Майами, спасателем. И встретил там одну девушку. Мы вроде понравились друг другу. Ну и… ну и сама знаешь, как это бывает.