Кристин Риммер - Семья на выходные

Обвив его руками, она прижалась к нему всем телом и ощутила его восставшую плоть. Она гладила его, а он ловил ее руку, губы Джордана прокладывали тропку от ее шеи к грудям, и он целовал их, целовал, целовал, а она в упоении обхватила его голову, желая, чтобы эти страстные, эти нежные, эти неземные поцелуи длились вечно.

Все выше и выше парили они на крыльях любви. Медленный, чувственный ритм сменился быстрыми и жадными движениями. Двигаясь в согласии с Джорданом, Ева с протяжным стоном вновь и вновь возносилась в мир неземного блаженства.

И снова ей вспомнилась карусель, которую этой волшебной ночью чья-то гигантская рука привела в движение и продолжала вращать до тех пор, пока все вокруг не завертелось в испепеляющем вихре страсти.

— Ева! — крикнул он.

— Да, — выдохнула она.

И он вновь глубоко вошел в нее. А она ощущала, как совершалось невероятное чудо — чудо слияния двоих в одно целое. Их тела сплелись в тесном объятии.

Как одно существо, страстное и неустрашимое, они неслись куда-то на край света. Вместе.

Надолго. Навсегда.

Уставившись в темноту, Джордан про себя отметил, что произошло невероятное: они занимались любовью. А ведь он знал, чем все кончится, едва он к ней прикоснется. Вот и кончилось.

Но он был не в силах от нее уйти. Она стала его частью. Покинуть ее означало отсечь от себя половину.

— Джордан? — начала она ласково и немного неуверенно.

— Да?

— Что с тобой?

Он отвернулся к стене. Проклятье! Всегда она знает, всегда догадывается.

— Джордан?

— Все в порядке.

Какое-то время Ева, тихо вздыхая, молча лежала, прижавшись к нему своим мягким роскошным телом. Но он знал: на этом она не успокоится.

А почему бы ему не сделать шаг ей навстречу?

Все равно от разговора не уйти. Какой резон тянуть время?

Он погладил ее по волосам и слегка прикоснулся губами к виску.

— Ладно, милая. Выкладывай, что тебе не дает покоя.

— О, Джордан, — выдохнула она.

Опершись на локоть, Ева приподнялась, чтобы, насколько возможно, разглядеть его в темноте.

— Я знаю, мы решили до завтрашнего вечера ни о чем не говорить.

— Но?

— Но после того, что случилось, я бы хотела знать…

Пауза так затянулась, что стала уже невыносимой, Джордану было не по себе. Может, хватит держать ее на крючке?

— Не волнуйся. Мы поженимся.

Он слышал, как у нее перехватило дыхание.

— Правда?

Ева низко наклонилась к нему, точно хотела удостовериться, не ослышалась ли.

Он усмехнулся.

— Ты же говорила, что хочешь.

— Да, конечно, я-то хочу, а вот ты…

— Что я?

— Ты сказал, что решил подождать, и отложил разговор до воскресенья.

— Кое-что изменилось. Сама же сказала. Мы поженимся, как только все подготовим. Идет?

— Идет.

Она чмокнула его в нос и снова легла рядом.

Он знал, что ее гложет. Она хотела большего. Хотела услышать нежные признания в вечной любви. Хотела вновь услышать те обещания, что он давал ей там, на берегу, когда делал предложение в первый раз.

Но за это время кое-что изменилось. До того признания на берегу она его не предавала; мысль о том, что он может ее потерять, даже не приходила ему в голову. Теперь же ему необходимо примириться с тем, что он может ее потерять. И действительно потерял. На время.

Наступила опасная тишина.

— А как быть с твоей семьей? — наконец спросила Ева.

— Что ты имеешь в виду?

— Может, расскажем им?

— Что?

— Что мы еще не совсем женаты, но очень скоро обязательно поженимся.

— Зачем?

— Затем, что я к ним привязалась. Очень привязалась. И не хочу лгать людям, которых люблю.

— Черт побери, Ева, — пробормотал он и заворочался. За каких-то четыре дня она умудрилась наладить отношения с его семьей куда более близкие, чем он за всю жизнь.

— Пожалуйста, Джордан, давай им все расскажем.

Он немного подумал, но согласиться на это не мог. Стоит рассказать правду, и посыплются тысячи вопросов, и от озабоченных взглядов нигде не спасешься. Болтливые кузины, вроде Луизы, с утра до вечера станут обсуждать новость.

— Нет, — сказал он, — по-моему, разумнее будет оставить все как есть. Расскажем после свадьбы, тогда они не смогут рассуждать, поженимся ли мы в конце концов или нет.

Выдержав паузу, Ева согласилась:

— Ладно.

— Вот и хорошо.

Но разговор был еще не закончен.

— Меня беспокоит кое-что еще.

— Что же?

— Уэсли. Ты собирался поговорить с ним, узнать, почему в твоем присутствии он так дурно себя ведет. Вчера утром я попыталась с ним потолковать, но безуспешно. Он был неприступен как скала. Я убеждена, он должен знать, что ты его не бросишь, как его отец.

Внутри у Джордана что-то екнуло. Вряд ли ему удастся найти общий язык с четырехлетним ребенком. В решающий момент почти наверняка он отступит, но в глубине души Джордан понимал, что разговор неизбежен.

— Ладно. Я поговорю с ним.

— Спасибо. — По голосу Евы он понял, что она успокоилась.

Ева лежала, уставившись на минутную стрелку часов. Неужели она движется, ведь кажется, что стоит на месте. Только сейчас Ева почувствовала, что немного взволнована.

Осторожно, чтобы не потревожить сон человека, уютно примостившегося подле нее, она освободилась из его теплых объятий и встала с кровати. Пробормотав что-то невнятное, Джордан вновь погрузился в глубокий сон, а Ева заботливо поправила на нем одеяло.

Потом, отыскав чистое белье, она на цыпочках отправилась в ванную, где приняла душ и оделась. Вернувшись в комнату, она стала собирать разбросанную с вечера одежду. И как раз вешала платье в шкаф, когда услышала голос Джордана.

— Доброе утро! — сказал он тихо.

Ева повернулась к нему и с улыбкой ответила:

— Доброе утро! — О боже, как он хорош, даже сейчас — сонный и взъерошенный. Хоть опять забирайся к нему в постель.

Очевидно, он прочел ее мысли.

— Почему бы тебе не вернуться ко мне? Здесь так.., тепло.

Она лишь усмехнулась.

— Если я это сделаю, мы никогда не выйдем из комнаты.

— У меня есть интересное предложение.

— Но неосуществимое.

— Почему же?

— У тебя не родственники, а ангелы. Они смотрели за Уэсли и Лизой весь вечер и все утро, если вспомнить о том, который сейчас час. Клянусь, они просто святые. Но всему есть предел, и он не так уж далек, когда речь идет о детях, которым не исполнилось и пяти.

С разочарованным видом он сел в кровати и откинул назад волосы. Она наблюдала за ним и, когда обнажились его красивая грудь и точеные руки, ощутила внутри нежное тепло. Он потянулся и зевнул, потом улыбнулся.

— Черт! Ладно. И все же иди сюда.

Она проявляла предельную осмотрительность.

— Зачем?

— Я сказал, иди сюда.

Ева осторожно приблизилась. А когда остановилась у кровати, он велел: