Джин Реник - Всегда с тобой

Они подъехали к стоянке автомашин.

— Где ваша машина?

От неожиданности Мэриел вздрогнула и как в тумане вышла из кара. В руках она держала измятую газету.

— Ему есть над чем подумать, леди. На вашем месте, я бы ему не мешал.

— Произошло какое-то недоразумение, — еле слышно сказала Мэриел.

— Мне кажется, что вам надо просто уехать, мисс, — исполнительный Джо подождал пока она открыла машину и села за руль. — Я не знаю, сколько заплатили вам за фотографии, но думаю, что они стоили немало.

Последние слова Джо вывели ее из оцепенения и, рыдая, она с трудом выехала за ворота студии. Через сотню метров Мэриел остановила свою машину. Она сидела ошеломленная, не в силах поверить в случившееся. Мэриел схватила газету. Но дрожащие руки не слушались и сквозь слезы она не могла прочитать ни одной строчки.

Несчастная женщина лихорадочно пролистывала страницу за страницей, чтобы найти продолжение этой мерзкой статьи.

Всю седьмую страницу занимала фотография Томаса Сексона в полный рост и абсолютно голого. Вдруг Мэриел вспомнила, как был сделан это снимок. О Боже. Она снова открыла первую страницу и внимательно рассмотрела огромную испорченную фотографию. Да, несомненно, это она. Негатив был отвратительный и на месте ее лица получилось темное пятно, но это она. Безо всяких сомнений. И Джо узнал ее. И Томас тоже.

Мэриел почувствовала себя виноватой и от этого ей стало еще тяжелее. У нее не было этих фотографий! Но как они попали в чужие руки? Наконец, Мэриел нашла ответ. Из лаборатории, где она их печатала. Конечно. Их украли и напечатали в этой скандальной статейке.

Слезы текли ручьем. Как он поверил, что она могла их отдать в эту мерзкую газетенку? Как ему в голову могло прийти… Огромная пропасть пролегла между ними. Что еще ему оставалось думать? Томас узнал ее на снимке и сразу понял, что эти фотографии были сделаны в отеле Палм Дезерт, У него же были подозрения и он даже забрал у нее фотоаппарат.

От такой несправедливости несчастная Мэриел совсем поникла. Ему не нужно лишних доказательств для того, чтобы убедиться, что она сделала эти снимки для газеты — Мэриел, действительно, фотографировала его. Но, видит Бог, самое большее, в чем она может себя обвинить — это только в неосмотрительности. Сейчас уже слишком поздно что-либо объяснять. Томас не поверит ей. Уже слишком поздно. Уже ничего нельзя поделать. Все рушится.

Он сказал «моя жена». Не Алиса. «Моя жена». Эти слова больно задели Мэриел. Если Алиса потеряет ребенка… А если ее беременность тоже под угрозой… При мысли, что она может потерять своего будущего малыша, у Мэриел задрожали руки. О, Боже, что она наделала…

Наконец, заплаканная Мэриел успокоилась настолько, что смогла повернуть ключ и завести мотор. Она поехала в гараж и поставила машину. С трудом Мэриел дотащила свое разбитое тело до кватиры и, не раздеваясь, упала на кровать.

Она отчаянно пыталась отогнать от себя свои горестные мысли. Сейчас ей хотелось только одного — заснуть и проснуться уже в мире, где нет этой испепеляющей боли. В мире, где она радуется своей беременности, а не скрывает ее.

Мэриел проспала до полуночи. Тем не менее, сон не принес ей облегчения. Она лежала на кровати, пустыми глазами смотрела на потолок и слезы стекали по щекам на подушку.

Наступил рассвет. Утреннее солнце озарило ясное небо. Мэриел знала, что ее прошлое, какое бы оно ни было, никуда не исчезнет и ей нужно научиться жить с этой болью.

Она была удивлена, что в мире ничего не изменилось, что жизнь продолжается. Переворот, который произошел в ее душе, казалось должен был переменить все вокруг, но… Как всегда, пришел день и как всегда, солнце осветило землю.

Мэриел с самого начала была настроена одна пережить радость и счастье беременности, а не с отцом ребенка. Иногда к ней приходили удивительные мечты, чудесные фантазии, но реальность жизни безжалостно развеивала их. Это ее ребенок. Она будет растить его, заботиться о нем и посвятит ему свою жизнь. Этот случайный эпизод ее жизни подошел к концу. Жизнь продолжается.

Что ж, пусть будет так. Решение придало ей силы и Мэриел опять заснула.

У Томаса Сексона с утра было плохое настроение. Он накинул на себя зеленый халат и босиком вышел на балкон. С высоты двадцать восьмого этажа знаменитый актер смотрел на город и рассчитывал, сколько еще средств можно будет вложить в недвижимость самого респектабельного района Лос-Анджелеса Беверли Хилз.

В 1983 году Томас подписал контракт на главную роль в фильме «Убийца 101». В то время недвижимость несколько упала в цене, но за эту роскошную квартиру на последнем этаже небоскреба нужно было выложить полмиллиона долларов. Фортуна улыбнулась ему, и он отпраздновал свою грандиозную покупку.

Сейчас Сексон, кроме квартиры, владел еще одним этажом в этом же доме, стоимостью семьсот пятьдесят тысяч долларов, не считая спиральной лестницы и комплекса из пяти балконов. Согласно документам его бухгалтера, адвоката по финансовым вопросам и агента по недвижимости его состояние оценивается в четыре миллиона долларов и продолжает расти.

В прошлом году Сексон нанял дизайнера по интерьеру, вручил ему ключи от квартиры, чек на половинную сумму от гонорара за фильм «Огненное лето» и дал указание сделать из квартиры шедевр. На это время Томас переехал жить в гостиницу «Сенчури Парк».

Когда он вернулся в свои владения, все полы были отделаны мрамором из Коррары. В комнатах лежали белые шерстяные ковры, в которых утопали ноги. Огромных размеров диваны и кресла, обитые кремовым гобеленом, стояли в гостиной, библиотеке и кабинете. Всюду были украшения из серебра и бронзы. Стены задрапированы нежно-розовым шелком. Высокие пальмы с листьями в форме рыбьих хвостов, гигантские фикусы росли в массивных китайских вазах из фарфора цвета морской волны.

Стены из стекла открывали прекрасный вид с двухсот шестидесяти метров над уровнем моря. С такой высоты был виден весь Лос-Анджелес и окружающие его маленькие городки. Томас глядел на обсерваторию с белым куполом в Грифитц-парке; на башни из стекла и бетона; на темно-зеленые воды Атлантического океана, который простирался далеко за горизонт; на остров Ка-талины; на залив Санта Моника.

Этим февральским утром солнце, как всегда, нестерпимо слепило глаза, сияя на небосводе. Томас тяжело вдохнул бодрящий утренний воздух и взглянул на палящее светило.

За последние девятнадцать лет в его жизни было столько женщин, что он с трудом смог бы всех их вспомнить. Сексон женился в двадцать, развелся в двадцать один, сына потерял в двадцать шесть лет. С тех пор, как он стал знаменит и его брак потерпел фиаско, Томас перестал доверять своим чувствам, если они касались женщин.