Джин Реник - Всегда с тобой

— Она сказала, что едет домой. У нее очень скоро должен родиться ребенок. Может быть она чувствовала себя не очень хорошо. Я не знаю. Она просто стояла там. А я ждал Джо, — Томас начинал терять терпение. И чтобы избежать дальнейших нападок, добавил:

— Послушай, я не знаю, как получилось, что мы вышли из дверей вместе. Я не знаю, почему ее муж позволил ей уйти одной. Я не знаю ничего, кроме того, что у тебя есть ребенок, который болен и лежит в больнице. Я устал от усилий понять, почему ты даже не вошла и не посмотрела на нее.

— Я посмотрю на нее, когда она будет дома, — голос Алисы неожиданно стал тихим и испуганным. — Я увижу ее, когда она будет нормальной.

В эти минуты Томас увидел в ней ту женщину, которую встретил семь лет назад, близкого друга, умеющего сострадать. Но видение исчезло и Томас не был уверен, а было ли оно. Только одно абсолютно ясно — Алису мучила вина за то, что она произвела на свет «ненормального» ребенка.

— Это будет очень скоро, — с нежностью в голосе сказал Томас. Ему так хотелось удержать это видение. — Доктор Гудин говорит, что на следующей неделе она уже будет дома. Если немного поправится. Она уже набрала минимальный вес, но он хочет продержать ее немного дольше, чтобы быть уверенным.

Но это было бесполезно. Он понял, что прошлое вернуть нельзя и Алиса не станет прежней. Она посмотрела на часы, взяла шубку и направилась к выходу, нервно поглаживая соболиный мех.

— Я возвращаюсь назад, на премьеру, — объявила она. — Через несколько минут закончится показ, а здесь оставаться смысла нет. Поехали прямо на прием. Если мы поторопимся, то приедем вовремя и всех поприветствуем.

— Я хочу немного побыть здесь. Поезжай вперед, — Томас с грустью и жалостью посмотрел на жену.

— Талия может остаться. У тебя же есть передатчик, — она открыла дверь.

— Я лучше останусь.

— Ладно. Я пришлю за тобой Джо.

— Я не собираюсь на прием, Алиса, —тихо и решительно произнес Томас.

После этих слов, глаза Алисы яростно сверкнули и, презрительно поджав губы, она отвернулась и быстро выбежала в холл. Ее высокие золотые каблуки громко застучали по зеленому кафелю безлюдного коридора. Желтая ткань переливалась, драгоценные камни сверкали холодным светом в свете флуоресцентных ламп. Томас смотрел, как она бегством спасается от реальности жизни, от страданий и боли. Одетая в дорогое платье от Маки, бриллиантовые серьги и гигантскую, до пола, золотистую соболиную шубку.

Когда она исчезла за углом, Томасу показалось, что огромная гора свалилась с его плеч. Он не знал, чего достойна эта женщина — жалости или презрения. В конце концов, она вправе решать сама свою судьбу. В ее понимании, неполноценный ребенок не мог надеяться на то, что его мама откажется от торжественного приема, над которым она так потрудилась и который ждала полжизни.

Сексон вызвал по телефону машину и вместе с Талией спустился в кафетерий, дожидаясь приезда лимузина.

Затем он посадил ее в машину и отправил домой, чтобы она немного отдохнула и сказал водителю, чтобы тот вернулся за ним в час ночи. Ему хотелось побыть одному и собраться с мыслями.

Уставший Томас шел по оживленным улицам Вествуда, мимо магазинов, театральных шатров, кафе-экспресс. Все сверкало, шумело и гудело из-за неугомонных студентов. Он позавидовал их молодости, они такие задорные и веселые. И не пришло еще их время мириться с компромисами, которыми отравлена его жизнь.

Возле пиццерии его узнали поклонники. И Томасу Пришлось дать полдюжины автографов. Он шел дальше и отовсюду на него сыпались поздравления со свадьбой, вопросы о ребенке. Актер Сексон как всегда, прятался под маску лжи и обаяния. Он улыбался и благодарил.

Неожиданно его поразила мысль, что он больше не думает о взаимодействии с этим миром. Фальшь, срывающаяся с его губ кажется реальностью. Ложь о женщине, которую он ненавидит и о ребенке, который не его — стала его жизнью.

В конце концов, Сексон нырнул в театр и попросил директора выпустить его через запасной выход. Он пересек автостоянку и пошел по аллее. Пройдя три квартала, Томас подошел к клинике. Наконец, он остался один. Сексон бродил вокруг больницы и думал о том, как ему жить дальше.

Дана сейчас спит и нормально дышит. Увидеть ее разрешат только в час. Томас подумал, что лекарство помогло девочке и решил отправиться домой, чтобы немного отдохнуть.

Утром, в семь часов в квартире появилась Алиса с компанией своих друзей. Они все еще были настроены продолжать вечеринку. Томас к этому времени встал и собирался на утренние съемки. Уставший и измочаленный до смерти, Джо настоял отвезти мистера Сексона в студию, перед тем как поехать домой и немного отдохнуть.

Томас дал ему целую неделю оплачиваемого отпуска. Но преданный Джо вернулся на один день раньше, чтобы забрать поправившуюся на несколько граммов Дану из больницы домой.

Сейчас Дана спала в своей деревянной кроватке с прикрепленным к ней датчиком, который контролировал ее дыхание. Талия взяла на себя обязанности няньки и целыми днями возилась с малышкой. Алиса ничего не сказала по поводу переделанной спальни и всю неделю вела себя просто великолепно. Темы разговоров сменились и скандалов больше не было. К девочке она относилась хорошо. И его беспокойство уменьшилось. Возможно все нормализуется и он начнет хлопотать по делу опекунства над Даной.

Этим утром жена уезжает в очередной тур — своими личными визитами поддержать фильм «Зимняя любовь». И ей не жаль оставлять Дану. Ее ничто не занимало, кроме своих личных дел.

Томас понаблюдал, как Джо грузит вещи Алисы в лимузин и решил идти готовиться к новой серии «Убийца 101». Близился финал сериала. И как только он будет закончен, Томас найдет время, чтобы разобраться с этим фарсом его семейной жизни.

По всей вероятности, Алиса потребует эту квартиру для себя. Ему придется подыскивать новый дом. Нужно завтра поручить Марси, чтобы она позвонила его агенту по продаже недвижимости. Он в последний раз взглянул на крышу дома на Вилла Роза Драйв и пошел в кабинет, чтобы сесть за работу.

Прошло две недели, а он не позвонил.

— Если мальчик, то живот торчит вперед, — объясняла ей Ширли. — А если девочка, то у мамы большие бока. Но если мальчик, то живот торчит.

Когда Мэриел встала, ее ноги полностью исчезли из вида — их закрывал большой живот, по форме напоминающий дирижабль. Определенно мальчик.

Бойс неутомимо выплясывал на ее почках днем, утром и ночью. Иногда ей хотелось переселиться в огромную ванную и там терпеть эти муки. Грудь увеличилась раза в три. Спать было неудобно, стоять тоже — болела поясница. И все, кроме плавания в бассейне (что строго запрещалось), доставляло ей боль.