Джин Реник - Всегда с тобой

Ширли, в знак согласия, кивнула, но Мэриел рассмеялась. «Завелась» или «не завелась», ее волновал только один факт — они все еще вместе. Вот так распорядилась жизнь: Томас считает ее другом, а Алисы для него больше не существует. Иначе бы она себя не вела, как невоспитанный подросток.

Кроме всего прочего, скоро появится Бойс Джеймсон — ребенок Томаса Сексона. Жизнь прекрасна и удивительна.

В ресторане им предоставили хорошие места и ланч прошел на славу. Роза подтвердила свое приглашение на свадьбу и они втроем начали составлять план октябрьского путешествия в Йосемити. Было решено выехать во вторник, одиннадцатого. А в среду состоится брачная церемония в два часа дня — самое теплое время суток. Канал Йосемити располагается рядом с Сентинел Бридж. Река Мерсед протекает через долину, знаменитую колоссальным каменным монолитом Эль Кептан. Возвышаясь более чем на милю и занимая почти всю долину, он олицетворяет собой парк мира.

— Церемония будет очень скромной, только близкие друзья и мать Кела, — сказала Роза. — Но хотелось, чтобы было немного официально. Это будет хорошо смотреться в свадебном альбоме. Сьюзи и Дженифер очень волнуются. Они будут цветочными девочками на нашей свадьбе. А моему крестному сыну к тому времени будет четыре месяца. Ты ведь не думаешь, что слишком рано путешествовать для такого возраста?

Обе женщины посмотрели на Ширли, ожидая подтверждения.

— Ты можешь брать его куда угодно, — произнесла она авторитетным голосом крестной матери. — В таком возрасте я брала Джоди в Европу.

— Уверена, он будет чувствовать себя прекрасно, — Мэриел усмехнулась. — Я не собираюсь пропустить твою свадьбу. Я хочу сделать фотографии деток твоего мужа и послать их его бывшей жене.

— Кроме того, у малыша будет крестная мать, которая посмотрит за ним, — добродушно заверила Ширли. — В то время, как вторая его крестная мама будет выдавать себя замуж.

— Давайте выпьем за предстоящую свадьбу, — предложила Мэриел. — За способность принимать решения и идти до конца.

— А ты уже решила насчет Джефа?

— За это и была часть моего тоста, — и она выпила стакан сока. — С завтрашнего дня я займусь этим вопросом.

Джеф заехал в среду после игры в бейсбол. Группа Бреслара спонсировала команду и каждый служащий фирмы до пятидесяти лет мог принять участие в игре. Он робко присел на диван, стесняясь своей пыльной формы, и долго не решался заговорить о главном, сбивчиво рассказывая о прошедшей игре. Постепенно Джеф все-таки собрался с духом и с волнением в голосе обратился к Мэриел:

— Мне не нужен ответ, если ты еще не готова его дать. Но мне нужно знать, принимаешь ли ты меня всерьез.

Она только кивнула в ответ. Ей не хотелось снова говорить ему, что не пришла к определенному решению.

— Что бы ты ни сделала, не будь «добренькой», — умолял он. — Я справлюсь, какое бы ты решение ни приняла. Ведь ты мне объяснишь свое решение?

— Объясню, уверяю тебя, — откровенно сказала она. — Сначала я не принимала твое предложение всерьез, а теперь…

Джеф расплылся в счастливой улыбке и с любопытством спросил:

— Ты колешься?

— Колешься? Что это? — поддразнивала она его. — Новый юридический термин?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — настаивал он. Больше положительного или отрицательного? Чего?

— Джеф, насколько ты знаешь, я не колюсь, — Мэриел стала серьезной. — Это очень большое событие в нашей жизни и я не хочу решаться, не обдумав все хорошенько. Если я скажу: «Я сделаю», то только тогда, когда пойму и оценю значение такого шага. Это действительно должно быть «и в радости, и в горести, и в богатстве, и в нищете, и только смерть разлучит нас». Кроме того, дело касается не только нас с тобой, но и ребенка.

Мэриел устроилась поудобнее и улыбнулась. Ее забавлял слишком сосредоточенный вид Джефа.

— Хочу сказать, — неуверенно продолжила она. — Если бы я была не согласна, то уже сказала бы об этом.

— Вот ты и раскололась, — победно выкрикнул он. — Именно это я и хотел услышать.

Джеф взял свои перчатки и бейсболку и направился к выходу:

— Теперь я могу строить планы.

— Но я еще не согласилась, — предупредила Мэриел. — Возможно. Пока не родится ребенок, я не приму никакого серьезного решения. 0кей?

— Могу я поменять «порше» на «лимузин»?

— Да, можешь, — Мэриел невольно улыбнулась.

— Спасибо. У тебя есть какие-нибудь предложения насчет цвета?

— Нет, — она кинула в него игрушечной обезьяной.

В три часа ночи медсестра позвонила Талии по внутреннему телефону и разбудила ее. Дану лихорадило, она была вся мокрая от пота. Медсестра измеряла температуру и накладывала холодный компресс на лобик младенца. Талия стучалась в дверь спальни Томаса. Он мгновенно вскочил с постели.

У малышки была высокая температура, и когда ее повезли в больницу, девочка стала задыхаться. Доктор Гудин сразу же направил Дану в отделение реанимации. Томас встретил одну из уже знакомых дежурных медсестер. Она тоже узнала его и кивнула. Сексон увидел, как на ее лице появилось выражение страха. Медсестра тут же отвела взгляд.

— Боюсь, что у Даны пневмония, Томас, — через несколько минут сказал доктор. — Это не по твоей вине. К сожалению, это очень распространенное явление у недоношенных детей.

Доктор Гудин замолчал, а потом предостерегающе добавил:

— Будь готов, это не обещает ничего хорошего. Томас услышал свой голос как будто со стороны:

— Я понимаю.

Внутри него бушевала ярость. Ему хотелось кого-нибудь ударить. Когда же будет конец? Сколько же, черт возьми, еще придется расплачиваться этому ребенку? Злость росла, Томас взывал к Богу. Для чего Ты давал жизнь, если хочешь оборвать ее и так дьявольски долго тянешь?

Нехотя Томас заказал переговоры с Алисой и убедил телефониста отеля не принимать во внимание записку «не звонить». Ответа не было и телефон, казалось, замолчал навсегда. Наконец, телефонист вышел на линию, и Томас оставил краткое сообщение о том, что Дана больна, и указал номер телефона, по которому его можно найти.

Потом он ждал.

Большими шагами Том Сексон расхаживал по приемной доктора и пытался расслабиться. Невозможность заняться чем-нибудь физически, выйти из оцепенения, что-то решить, мучали его. Он ничем не мог помочь своей дочери и вся его знаменитость была бессильна. Никакие деньги, никакая власть и положение не могут помочь. Жизнь диктует свои правила и деньги теряют силу.

Талия сидела, опустив голову в молитве, перебирая пальцами деревянные четки. Ее спокойствие мало утешало его. Томас чувствовал себя слишком обессиленным, чтобы возносить молитвы к Создателю. Создателю, который, похоже, намеренно посылает тяжкие испытания его дочери.