Юлия Туманова - Море волнуется — раз

А она пристроится за широкой спиной, обхватит руками могучие плечи, и прижмется щекой, и навстречу им полетит горизонт, и будет трепетать на ветру венок из одуванчиков, а вокруг заструятся поля, высокие травы, аромат земляники, ромашковые сугробы, бескрайняя свобода.

Ну-ну. Мечтать, как говорится, не вредно.

— Пусть с любовником, — выпалила Лада злобно, — думай, как хочешь!

— И куда вы собираетесь? В Крым? На Кавказ?

— Я еще не знаю.

— У него мобильный есть? Впрочем, не надо. Я тебе куплю. И не вздумай отключать, иначе родители с ума сойдут!

Она обреченно вздохнула. Ну что с ними делать, а? Ничего.

Надо было быть тихой, прилежной девочкой, а не гонять с мальчишками в футбол, не жечь костры под окнами мирных соседей, не подсовывать учителям в сумки декоративных мышей и диких ежиков, не попадать в детскую комнату милиции «за нарушение общественного порядка путем напугивания граждан дикими завываниями и переодеванием в привидения». Над этой формулировкой, помнится, хохотала одна Ладка, остальные «привидения» притихли, ожидая расплаты.

…Да, надо было раньше думать. Последствия оказались необратимыми, и ей, наверное, никогда уже не удастся убедить близких в своем здравом рассудке. А может быть, действительно завести любовника, купить серьезный офисный костюмчик, сделать маникюрчик, научиться говорить спокойно, без детской восторженности и ехидства, почитывать на досуге «Космо» и не загибаться от хохота, глядя «Ералаш»?!

Хотя бы попробовать.

И тогда никто не посмеет относиться к ней, как к великовозрастному дитяте!

— Паш, не нужен мне телефон, — сказала она устало, решив, что попытка — не пытка, — никуда я не поеду.

Вместо этой авантюры лучше ей заняться учебой, вот что!

— Как это не поедешь? Ты же говорила, что…

— Я передумала.

— Да врешь! Ну, почему ты все время врешь? Даже про любовника наврала!

Лада вытаращила глаза.

— Наврала?!

— Конечно. Если вы едете вдвоем, тогда зачем тебе… — он вдруг замолк, взглянул на нее опасливо и стал надрывно кашлять.

— Зачем мне что?

Сестра с подозрением прищурилась. Актер из Пашки был никудышный, и кашель звучал чрезвычайно фальшиво. Однако она протянула стакан с водой и сделала вид, что не заметила, как брат мучительно придумывает ответ.

Он чуть не проговорился, болван! Тамара ведь попросила вызнать все потихоньку, особо подчеркнув, что палатка, которую Лада просила, — одноместная. Стало быть, сестра собирается куда-то в гордом одиночестве! А никак не в компании любовника! Пашка совсем про это забыл. Да и вообще разговор с самого начала неправильно построил! Блин, он же блестяще проводит переговоры, а собственную сестру вывести на чистую воду не может!

Разведка накрылась медным тазом.

— Про любовника, между прочим, ты сам сказал, — заметила Ладка, когда брат перестал кашлять и принялся с интересом разглядывать потолок, — так что ничего я тебе не врала.

— Ты же эту информацию не опровергла! Заставила меня считать, что все так и есть. Молчание, как говорится, знак согласия. Ты промолчала и тем самым подтвердила, что на юг едешь с любовником!

— Да ну тебя к черту! Что ты ко мне привязался со своим любовником!

— У меня нет любовника! — возмутился Пашка.

— У меня тоже, — горестно вздохнула Лада. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Значит, поедешь одна? — успокоившись, спросил брат.

— Я еще не знаю, поеду или нет. Я в эту сессию три экзамена завалила, надо к пересдаче готовиться.

Пашка изумленно подвигал бровями. Сессия? Экзамены? Когда это подобная ерунда беспокоила сестрицу?

Снова она ему втирает очки.

Ну, ладно, а что же Тамаре рассказывать-то? То ли едет, то ли не едет, то ли к морю, то ли нет.

Пашка очень не любил выглядеть несостоятельным хоть в чем-то. Раз согласился помочь — лоб расшиби, но сделай! Вот так примерно звучал один из его жизненных принципов.

— Так что мне родителям сказать? Они же беспокоятся! — спросил Пашка, неожиданно осознав, что этот аргумент должен на сестру подействовать.

— Так это они тебя послали, — протянула она. — Очередная разведка боем? Откуда вы только узнали, что я собираюсь отпуск брать?

— Во-первых, меня никто никуда не посылал. А во-вторых, мы не узнали, мы только предположили.

— Ну, прям юные следопыты! — хихикнула Лада. — Ты им пока ничего не говори, я, когда соберусь, сама скажу.

Пашка вздохнул.

— Ну да, ты скажешь. С юга позвонишь, когда тебя уже по всему городу будут искать! Хоть бы раз ты, Ладка, подумала о родителях!

— Ты хочешь, чтобы я тебе назвала конкретное число? — злобно прошипела она, крайне раздражаясь из-за этого нелепого разговора.

Пашка кивнул и добавил, что о месте пребывания тоже хорошо бы узнать.

— Да не знаю я еще ничего! — простонала она.

— Вот в этом вся ты! Когда человек отправляется в отпуск, он заранее знает, куда едет, заказывает гостиницу, обговаривает все условия, прогноз погоды изучает… Если, конечно, это человек ответственный…

— Проще говоря, зануда. Как ты! Паш, я даже с работы еще не отпрашивалась, а ты тут рассуждаешь о моем отпуске, как о решенном деле. Иди лучше, поработай, а?

— Не отпрашивалась? — прищурился брат.

— Нет. И, скорее всего, меня не отпустят. Так что рано бить тревогу, скажи маме, что я остаюсь в пределах видимости и вы спокойно можете продолжать портить мне жизнь!

Она выскочила из-за стола и скрылась в комнате, так хлопнув дверью, что Пашка подскочил на стуле.

— Сумасшедшая, — пробормотал он, но пошел следом, уговаривая себя отнестись к очередному взбрыку сестры с пониманием. А что ему оставалось?

Она сидела на кровати, обхватив руками коленки, и раскачивалась, словно китайский болванчик.

— Ну, чего злишься?

Не глядя на брата, она разразилась длинной тирадой о причинах своей злости. Пальцев на руках не хватило, чтобы перечислить все. Тут был и неусыпный контроль, который установили за ней родители, и Пашкина навязчивая идея стать ее личным спонсором, и неосуществимая мечта отправиться на собственные средства к морю, и тяжелая работа, с которой, однако, не хочется расставаться, и жара в городе, и отсутствие воды в кране без всякого на то основания.

— Ну, отключили, значит, — робко предположил Пашка.

Сестра посмотрела исподлобья.

Редко с ней случались такие моменты откровенности, когда под напором эмоций выставлялись на всеобщее обозрение все проблемы — от мала до велика! Очень, очень редко! В остальное время Лада искренне полагала, что жизнь удалась, и радовалась этому.

Видимо, сегодня умение радоваться отключилось. Как вода.

— Хрен с ней, с водой, — решила Ладка. — Ты вот что мне скажи, братец разлюбезный, тебе нравится меня мучить?