Юлия Туманова - Море волнуется — раз

Вон сколько вариантов набралось. Выбирай.

Он постарался дышать ровней, но прямо перед носом была встрепанная макушка, и розовые пальчики что-то рисовали у него на лбу.

Вот бы застрелиться…

Вместо этого он спросил задумчиво:

— Хочешь искупаться?

— Ммм…

— Я тебе дельфинов покажу. Если повезет, конечно. — Артем не удержался и потерся щекой о мягкие пепельные вихры.

— А если не повезет? — спросила она и больно куснула его за грудь.

Артем поморщился, а потом улыбнулся неожиданной мысли. Теперь наверняка останется синяк, и можно будет встать перед зеркалом и разглядывать следы ее зубок у себя на груди.

— Так мы идем? — вскинула она голову.

— Я иду, — поправил он, — я иду, а ты едешь. Только учти, что я — старый и больной, так что плавать наперегонки мы не будем.

— А я и не собиралась!

— Еще как собиралась! — рассмеялся он. — Иначе чего ты так полыхаешь глазищами?!

— У меня не глазища, а глазки. Маленькие, серые глазки!

— Глазища! — возразил Артем, поднимаясь на палубу. — И стоит раскрыть их пошире, вон в ту сторону. Видишь?

— Ой! — сказала Ладка и спрыгнула с него. Там, куда он указал, атласно блестели на солнце черные спины дельфинов.

Она кинулась к борту и нетерпеливо оглянулась на Артема.

— Ты идешь?

Все просто отлично. Сверхъестественный секс, одно дыхание на двоих, утомленные ладони, скользящие по взмокшей спине, перекресток бессмысленных взглядов и — с трудом остывающие тела, сердечный галоп, плавно переходящий в трусцу.

Ну просто великолепно!

А дальше — больше. Лазурный берег вдали, освежающая прохлада волн, игривые улыбки, чашка кофе в постель — то есть, брр, чашка кофе на палубе, — ветер в волосах, легкие поцелуи, легкая болтовня и расставание — тоже легкое, когда пришвартуется яхта.

А разве нужно что-то еще?

Наверное, ей все же проще. В ее возрасте мимолетный секс — каким бы замечательным он ни был — вовсе не подразумевает последствий, а только все ту же чашку кофе и «позвони мне» на прощание.

А ему — тридцать с лишком, и он знает то, чего не знает она. Куда придет яхта.

Нужно запретить себе думать об этом. Резвиться на солнышке, смотреть на дельфинов…

— Что с тобой?

— Ничего.

— Тебе… не понравилось? — спросила она и отвернулась к дельфинам.

Ей никогда раньше не приходило в голову спрашивать у мужчин что-то подобное.

Может, потому, что раньше ее не волновало, нравится им или нет?

— Я уже говорил, что ты — дурочка?

— Нет, — она вытерла слезы. — Ты говорил, что я — дура! А это две большие разницы, как говорят в Одессе.

— Ты разве из Одессы? По-моему, ты с Луны. Какое-то воспоминание мелькнуло у него при этих словах. Вопрос, который нужно было задать. Или он на что-то должен ответить? Что-то совсем неясное. Мелькнуло, и пропало без следа.

— А почему я не зеленая? — удивилась Ладка. — Всем известно, что инопланетяне — зеленые!

Он потянул ее за руку, сдергивая с борта, ловко поймал и аккуратно постучал согнутым пальцем по ее лбу.

— Ты дурочка.

— Это я уже слышала. Может, скажешь что-нибудь новенькое?

Он сделал вид, что задумался. Она занялась разглядыванием физиономии, которая еще совсем недавно казалась такой устрашающей и равнодушной.

Разве?

Неужели не сразу она поняла, что эти губы не могут быть холодны и циничны, что они — добрые и насмешливые, как у мальчишки, и терпкие на вкус. Что эти безобразные шрамы — подтверждение его силы и храбрости, а не зловещее предупреждение наивным дурочкам вроде нее. Что сломанный нос суется куда попало не из любопытства, а потому что его хозяин так устроен — он вмешивается в любое дело, когда уверен, что может помочь. А уверен в этом — всегда. Теперь она поняла.

Он не смотрит людям в глаза. Помогает, спасает, участвует, но не смотрит в глаза, потому что боится чужой боли. Своей он не замечает, а сопереживание кажется ему слабостью. Это написано у него на лбу — крутом и упрямом.

— Почему ты соврала, что ты здесь проездом? — внезапно вспомнил Артем.

— Потому что я врунишка, — откликнулась она с кокетством, не вникая в смысл вопроса, а разглаживая морщинки возле его глаз. — Теперь ты поставишь меня в угол?

— Обязательно, — тут же согласился он.

Ладка тихо засмеялась ему в лицо, и все его мысли тут же выстроились гуськом, чтобы немедленно покинуть голову.

Он потянулся к ее губам, но Ладка извернулась и назидательно изрекла:

— Девушку надо добиваться!

— Иди сюда, — попросил он.

— За девушкой нужно ухаживать, водить в ресторан, дарить цветы и жемчужное колье.

— Ты забыла про норковую шубу!

— Точно! Где моя норковая шуба?

— Вероятно в магазине! Иди сюда, иначе она там и останется. — Он скрутил ее, сжал ладонью затылок и притянул к себе, и несколько секунд сосредоточенно смотрел, как плавится на солнце серебро ее глаз.

Его взгляд привел Ладку в замешательство.

— Что?

— Ничего.

Она же наверняка спрашивает просто так. Ей вовсе не хочется знать правду. Правду о том, что он — друг ее жениха. Правду о том, что он везет ее к нему. Правду о том, что бывает счастье и боль — одновременно.

Да и зачем ей знать?

— Как тебя зовут? — спросила она неожиданно. Самое время для знакомства.

Ну вот, сейчас все откроется.

— Меня зовут Артем… — Надо было продолжать, и он продолжил: — Мы с Эдуардом друзья и… — Он все-таки заставил себя посмотреть на нее.

Чего он ждал?

Слезливого раскаяния? Истерики?

Она смотрела спокойно и ясно. Лишь губу слегка прикусила, словно раздумывала или сосредоточенно вспоминала что-то.

Он пришел в бешенство.

Почему, черт возьми, ему приходится мысленно извиваться от стыда, обвинять себя в предательстве, сгорать в муках совести, придумывать нелепые оправдания, строить планы бегства — на Луну, например! А ей — хоть бы что. Теперь она все знает, и ничего не изменилось.

Неужели в ее действительности считается нормальным, когда накануне свадьбы невеста спит с другом жениха?! И не просто спит, черт побери все на свете! А глядит в глаза с восхищением, нежно гладит его шрамы, сопит ему в ухо, задает дурацкие вопросы — и все это так, словно на самом деле он… важен ей.

— И? — недоуменно пискнула Лада. — Ты же еще что-то хотел сказать. Вы с Эдуардом друзья, и что?

— Этого мало? — с тихим отвращением спросил он.

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Сенька со Степкой тоже его друзья, подумал Артем. Они, конечно, сделали потрясающую глупость, похитив ее. Они просто идиоты! И вся эта затея с возвращением блудной невесты к алтарю — редкостный кретинизм!

Но они, по крайней мере, с ней не спали!

Они не скрипели зубами, не стонали, не чертыхались отчаянно, не глядели завороженно в дымчатые глаза, не выводили пальцем круги вокруг маленького аккуратного пупка, не…