Виктория Холт - Мадам Змея

И все же Диана пережила неприятные минуты. Катрин, не сумевшей добиться своей цели, пришлось довольствоваться этим.

Диана не утратила своего коварства. Услышав новость, она пришла к Катрин.

— Я узнала, что леди Флеминг готовится стать матерью, — сказала Диана.

— Я тоже об этом слышала, мадам, — кротко промолвила Катрин.

— Эта женщина глупа. Она слишком болтлива. Ваше Величество знает о том, что это ребенок короля?

— Говорят, что это так. Боюсь, у нас обеих есть повод для огорчения.

— Когда глупая женщина начинает болтать, огорчаться приходится всем, кто имеет к этому отношение. Полагаю, вам следует настоять на ее изгнании.

— Понимаю, — сказала Катрин. — Вы говорили об этом с королем?

Диана пожала плечами, словно говоря этим, что данный вопрос не достоин внимания короля. Как она умна! Значит, она хочет показать Генриху, что не считает эту измену, происшедшую в ее отсутствие, сколько-нибудь важной. Подобную позицию Диана избрала, когда произошел инцидент с девушкой из Пьемонта. Как легко управлять любовником, если не испытываешь к нему сильного чувства, если горящая страсть не лишает тебя рассудка.

— Король любил эту женщину — лукаво заметила Катрин. — Может быть, поэтому она так осмелела.

— Мадам, короткое внимание короля еще не дает права на необдуманные поступки.

Да, она была умна! Диана поступала так, как хотела, но всегда сохраняла осторожность.

— Король может не дать своего согласия на ее изгнание, — сказала Катрин. — Возможно, он захочет оставить леди Флеминг при дворе.

— Он уже не хочет, чтобы она оставалась при дворе.

Женщины посмотрели друг на друга. Делай то, что тебе велят! — говорила некоронованная королева Франции. Король забавлялся, потому что здесь не было меня. Помни это. Ты не смогла удержать его от блуда. Это понятно. Но теперь я вернулась, и гувернантка, которая развлекала его некоторое время, может быть изгнана.

Катрин прикрыла веками свои сверкающие глаза; она боялась, что они выдадут ее ненависть к этой женщине.

— Я не сомневаюсь, мадам, — Катрин не сумела сдержать себя, — что потребности его души известны вам не хуже, чем потребности его тела.

Она тотчас поняла, что сделала глупость. Но ведь я — королева! — неуверенно подумала Катрин. Пусть Диана помнит об этом.

Диана стала еще более бледной, но больше ничем не выдала свою злость.

— Вашему Величеству известно, — сказала герцогиня, — мое стремление постоянно заботиться о короле, о вас и ваших детях. Поэтому наша дружба так крепка.

Казалось, что это королева говорит со своей фрейлиной. Но что могла сделать Катрин? Она должна помнить, что она обязана этой женщине каждой улыбкой своего мужа; сейчас Катрин полагала, что она снова забеременела, и это тоже произошло благодаря Диане. Свое сравнительно прочное положение она обрела с помощью Дианы. Она должна помнить это, как бы ее ни провоцировали.

Она подняла глаза и посмотрела на Диану.

— Мадам, вы, как всегда, правы. Ошибка этой женщины состоит в том, что она стала болтать. Я прослежу за тем, чтобы она немедленно покинула двор.

— Это правильно, — улыбнулась Диана. — Мы должны позаботиться о том, чтобы она не испытывала нужды ни в чем. Не следует забывать, чьего ребенка она вынашивает. Однако легкомысленное поведение этой женщины делает ее немедленное изгнание необходимым.

Беседа завершилась. Маленький план завершился неудачей. Хитро задуманный маскарад оказался бесполезным.

Генрих успокоился, увидев, что любовница поняла и простила его. Она даже обрадовалась тому, что он обрел временное утешение. Их любовь не является чисто плотской. Они оба знают это. Генрих был тронут таким отношением к его проделке; он казался еще более преданным и любящим, чем раньше.

Но других Диана не прощала так легко, как Генриха. Шпионы герцогини видели, как Катрин прогуливалась по саду с коннетаблем; из той беседы родился маскарад, на котором Генрих получил в партнерши гувернантку. Диана чувствовала, что она знает, как ей следует поступить с королевой, а также с коннетаблем.

Чтобы показать двору, как снисходительно она относится к этому роману короля, Диана напомнила всем о другой выходке Генриха, приведя в детскую дочь короля, рожденную итальянкой из Пьемонта. Дочь Генриха была красива и походила на короля сильнее, чем дети Катрин. Четырнадцатилетняя Диана Французская была доброй и очаровательной. Она служила примером того, что может получиться из ребенка, если его воспитанием занимается герцогиня де Валентинуа.

Катрин поняла, что бороться за короля с такой женщиной бессмысленно.

Когда они находились в Сент-Жермен-ан-Лее, Катрин снова обрекала себя на страдания, подглядывая в дыру.

В сентябре следующего года произошло важное событие. Катрин родила еще одного сына. Казалось, в рождении очередного ребенка не было ничего примечательного — Катрин рожала уже шесть раз, у нее осталось пятеро детей. Да, это был мальчик, но она уже имела двух сыновей.

И все же было в этом малыше нечто, глубоко трогавшее Катрин. Сходство с отцом? Этот ребенок был крупнее, здоровее Франциска, Карла и умершего Луи. Катрин интуитивно ощущала, что этот мальчик будет значить для нее больше, чем все другие ее дети.

Его крещение прошло так же пышно и торжественно, как и крещение других членов королевской семьи. Мальчика нарекли Эдвардом Александром, но мать с самого начала звала его Генрихом; это имя закрепилось за ним.

— Он так напоминает мне его отца! — говорила Катрин.

Она баловала его больше, чем других своих детей; он давал ей утешение. Она реже смотрела сквозь дыру в полу, меньше прибегала к услугам своих шпионов, почти не гуляла среди уличной толпы. Маленький Генрих отчасти снимал боль, которую причинял ей взрослый Генрих. Она обожала этого ребенка. Он тянулся к ней, плакал, когда его брала на руки Диана. Не смотрел зачарованно на отца, а прижимался к матери.

Наконец в ее жизни появилась вторая любовь. Этот малыш не причинял ей страданий, а снимал их; он не только принимал ее любовь, но и отвечал на нее.

Двадцать три года брака не ослабили любовь Катрин к ее мужу. Ей было только тридцать семь лет, но она уже начала полнеть; за последние тринадцать лет она родила десяток детей. Она любила Генриха так же страстно, как в юности.

Катрин интуитивно знала, что у нее больше не будет детей. В этом году она родила двойню — маленькая Жанна умерла через несколько часов после своего появления на свет. Виктория пережила сестру на несколько месяцев. Но в промежутке между рождением близнецов и обожаемого Генриха у Катрин появились еще два ребенка. Марго, которой уже исполнилось три года, была столь же очаровательна, как и Мария Стюарт. Эркюль был почти на год младше Марго. Теперь Катрин могла отдохнуть от родов. Она потеряла троих детей, но из семи оставшихся трое были мальчиками.