Лавирль Спенсер - Прошлые обиды

– Я просил ее не говорить тебе. Ты на этом пианино вообще помешалась.

Они смотрели друг на друга, стараясь не расхохотаться.

– Хорошо. Давай вернемся к твоему замечанию относительно экономии пятисот долларов. Уж не собираешься ли ты взять на себя свадебные расходы?

– С их стороны, конечно, чертовски благородно не попросить помощи, но каким же нужно быть скаредным, чтобы не помочь собственному ребенку при таких затратах, если сам зарабатываешь сто тысяч в год.

Бесс подняла брови:

– О-о-о, это сообщение специально для меня? Видишь ли, у меня и самой дела сейчас идут неплохо. Не сотня тысяч в год, но достаточно, чтобы взять на себя половину расходов.

– Хорошо, договорились. – Майкл протянул через стол руку.

Она пожала ее, и ощущение оказалось слишком памятным для обоих. Мгновенное замешательство, и они разомкнули руки с каким-то ощущением вины.

– Хорошо, – сказал Майкл, расправляя плечи и поглаживая живот. – Я выпил столько кофе, что не усну до трех часов.

– Я тоже.

– Тогда пойдем?

Она кивнула, и они поднялись из-за стола. Надевая пальто, он спросил:

– Как твоя мать?

– Неутомима, как всегда. У меня кружится голова, когда я ее просто слушаю.

Он улыбнулся:

– Передай от меня привет старой кукле. Ладно? Я скучал о ней.

– Хорошо. Но, если эта свадьба все-таки состоится, ты сможешь поприветствовать ее лично.

– А твоя сестра Джоан? Она там же, в Колорадо?

– Да. Она все еще замужем за этим ничтожеством и отказывается даже думать о разводе, потому что католичка.

– Вы видитесь?

– Не слишком часто. У нас больше нет ничего общего. Да, Майкл…

Она остановилась. Первый раз за все время их встречи в ее глазах появилась теплота.

– Я очень огорчилась, когда умерла твоя мать.

– Я был очень огорчен, когда узнал о смерти твоего отца.

Каждый из них потерял близкого человека после развода. Но ее мать была жива, а его родители умерли.

– Спасибо, что пришла на похороны. Мама тебя всегда любила.

Она была на похоронах и, конечно, брала с собой детей, но не подошла к Майклу поговорить. Он также приходил на похороны ее отца, но и в этот раз оба они упрямо держались на расстоянии, обменявшись лишь краткими соболезнованиями. Оба они любили родителей друг друга и тяжело переживали разрыв с ними после развода.

– Было чертовски тяжело, когда умерла мама, – признался Майкл. – Я всегда мечтал, чтобы у меня были братья и сестры… но, увы, что толку в мечтах. Мне сорок три года, и давно пора привыкнуть к этому.

Всю жизнь он огорчался, что он единственный ребенок, и часто говорил ей об этом. Ей тоже не хватало сестры, с которой она была бы близка. Джоан старше на семь лет, и у них не было общих воспоминаний детства – об играх, друзьях, о школе. Джоан была скорее третьим родителем, чем сестрой. Когда она вышла замуж и уехала в Денвер, в жизни Бесс почти ничего не изменилось, и хотя время от времени они обменивались письмами, в них не было сердечности.

Странно было стоять с Майклом в дверях ресторана и обмениваться с ним мыслями об одиночестве и потере близких. Они хорошо скрывали горечь, знали, как скрывать ее, но во всем этом была какая-то фальшь, оба это чувствовали, и обоим захотелось поскорее разойтись.

– Что ж, – сказала Бесс. – Поздно. Я пойду.

Она вышла из ресторана первой и уже в дверях почувствовала, как Майкл слегка дотронулся до ее плеча.

Память.

На автостоянке он напоследок произнес:

– По всей вероятности, нам еще придется встречаться до свадьбы. Я переехал…

Он протянул ей визитную карточку:

– Тут мой новый адрес и телефон. Если меня нет дома, оставь сообщение на автоответчике или позвони в офис.

– Хорошо. – Она положила карточку в карман.

Они замешкались, не зная, что сказать на прощание. Сухое «привет!» так отличалось от сотен прощаний, когда они были влюблены. Встреча Нового года, танцы и вечеринки всегда заканчивались бурным расставанием на ступеньках ее дома. Оба вспомнили об этом, прежде чем Майкл спросил:

– Так ты позвонишь Лизе?

– Да.

– Может быть, я тоже позвоню ей. Сказать, что мы договорились.

– Хорошо… Ну, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Бесс.

Опять возникло маленькое замешательство, какое-то время они не трогались с места, затем резко повернулись и разошлись к своим машинам.

Бесс запустила мотор и ждала, пока он нагреется. Он научил ее этому давно: в Миннесоте машина служит дольше, если вы зимой хорошо прогреваете мотор. Это было еще в их трудные годы, когда они не меняли машину по пять-шесть лет. Теперь она могла себе позволить покупать новую каждые два года. Наконец она доехала до Бьик-парк-авеню. Ей хотелось узнать, какая у него машина, – она не могла справиться с искушением посмотреть.

Бесс услышала глухое урчание мотора, когда он проехал мимо, но ей удалось увидеть в боковом зеркале лишь серебристую крышу машины. Но, когда он, развернувшись, оказался в свете фонарей, поняла, что это «кадиллак-севиль». Значит, дела его действительно шли хорошо. Она попыталась разобраться, какие чувства это у нее вызывает. Шесть лет назад она яростно вонзила бы булавки в куклу, сделанную по подобию Майкла Куррена на сеансе у какого-нибудь колдуна. Сегодня, однако, она, к собственному удивлению, ощутила непонятную гордость от того, что двадцать два года назад выбрала победителя и что теперь, в этой скоропалительной свадьбе, нет необходимости ограничивать в деньгах дочь.

Вспомнив о визитке Майкла, она зажгла в машине свет и достала ее из кармана.

5011, Лэйк-авеню, Уайт-Бер-Лэйк.

Он переехал в Уайт-Бер-Лэйк? В десяти милях от нее? Почему? Ведь последние пять лет он жил в западном районе Миннеаполиса? «Слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно», – решила она, засовывая визитку в карман и нажимая на педаль.

Двадцать минут спустя она подъехала к дому на Третьей авеню, который некогда делила с Майклом. Это было двухэтажное здание в георгианском стиле над рекой Сент-Крой. Красивый, пропорциональной постройки дом с парадным входом в центре и закругленными окнами с обеих сторон. Четыре колонны у входа поддерживали полукруглую крышу, огражденную перилами. Дом создавал ощущение надежности, безопасности. Когда они его покупали, Бесс сказала Майклу, что он похож на дома из детских книжек, такие, в которых может жить только счастливая семья.

Они влюбились в него сразу, как только увидели, еще не заходя внутрь. А когда вошли, их очаровал вид на нескончаемые просторы за Сент-Крой, ее крутой берег с гигантским кленом и сверкающая вода внизу. Все в этом доме приводило их в восторг.

Ничто из того, что случилось потом, не изменило отношения Бесс к дому. Она по-прежнему любила его, любила так, что выплачивала его стоимость сама после того, как Рэнди исполнилось восемнадцать и Майкл мог не участвовать в выплате.