Валентина Седлова - Просто Лиза

— Ну что, Яковлевич, все слышал?

— Все, Васильич, до последнего слова. Это ты здорово придумал, рацию постоянно на передаче держать. Правда, иногда помехи пробегали, но не сказать, чтоб сильные. Да и с перекличкой тоже вроде неплохо разыграли.

— Ну да: как вспомню твое «подкрепление требуется?», так сразу на смех пробивает. Веришь — нет, еле сдержался, когда услышал. Ты мне лучше вот что скажи: как думаешь, не перегнул я палку?

— Да вроде нет. Все как надо. Я боялся, что ты на его судимость давить начнешь, но ты очень быстро с этой темы ушел, не стал мужика до полного морального износа доводить. Если после такого представления максимум через час никто из Балобановых не выйдет из дома, буду очень удивлен.

— А если они телеграмму по телефону отправят?

— Обижаешь! Во-первых, они и так городской телефон обрубили, сколько не набираю — глухо, как в танке. А во-вторых, я утречком их вообще лишил возможности куда-либо позвонить. Столько лет здесь живу, думаешь — не знаю, чего и где отключать?

— Предусмотрительно, ничего не скажешь.

— Стараюсь.

— Меня вот только вопрос с почтой смущает. Изъятие частной корреспонденции без ордера — сам понимаешь, не хрен собачий.

— Посмотрим, что мои ребятки придумают. Надеюсь, без изъятия обойдется. Не хочу тебя подставлять, ты и так много для меня сделал.

— Лишь бы не напрасно все. Может, зря мы к нашему молодому участковому не обратились? А вообще-то знаешь, старина?

— Что?

— Ты не будешь возражать, если я с вами всю эту пьесу до финального акта пройду? Глядишь, еще не раз вашей команде помогу. Я ж Лизку твою хорошо знаю еще с той поры, когда она пешком под стол бегала. Не дело, если из-за таких, как эти Балобановы, она жизни или здоровья лишится. Так что, берешь меня к себе?

— Спрашиваешь, Васильич! Конечно! И спасибо тебе за все.

— Да не за что пока.

Я открыла глаза, когда рассвет только-только занимался, да так и пролежала чуть ли не до полдня. Впрочем, поскольку часов у меня не было, «полдень» вполне мог обернуться и восемью часами утра, и часом дня. Несмотря на бессонную ночь, чувствовала я себя отлично. Отдых явно пошел мне на пользу, поскольку голова болела значительно меньше, чем вчера, да и удары пульсом по ушам пока еще не начались. Может, и не начнутся? Вот это было бы просто замечательно.

Когда дверь чуть слышно скрипнула, я успела закрыть глаза и капельку приоткрыла рот. Понимаю, видок у меня сейчас самый что ни на есть дурацкий, но мне во что бы то ни стало следует убедить Прасковью, что я надолго вышла из игры.

— Эй! — позвала она меня.

— А-аа, — отозвалась я не то стоном, не то всхлипом, одновременно перевернувшись на другой бок.

Прасковья постояла надо мной секунд десять, больше не предпринимая никаких попыток позвать или потрогать. А потом ушла. Вновь заскрипел дверной засов. Я открыла глаза.

На табурете вновь стоял наполненный водой стакан. Я едва не расхохоталась. Она что: совсем меня за идиотку держит? На всякий случай поднесла к губам и попробовала. Так и есть, опять этот неприятный аптечный привкус, даже сильнее, чем в прошлый раз. Нет, если ей так хочется опоить меня какой-то гадостью, почему ради приличия не растворить ее хотя бы в чем-то вкусном? В чае хотя бы. А то какая-то вода, тьфу! Везде грошовая экономия.

Я решила отправить содержимое стакана вслед за предыдущим, когда мне в голову пришла одна идея. А что если исхитрится и сделать так, чтобы Прасковья сама выпила то, что мне намешала? Хм, было бы неплохо. Но вот только как?

Воду она берет из стоящего на лавке в прихожей ведра. Если вылить туда этот стакан, то с одной стороны, почти совсем пропадет аптечный привкус. Но с другой — резко снизится концентрация отравы. И подействует ли она тогда на Прасковью, заранее сказать очень сложно. Кроме того, пока я заперта здесь, ни о каких свободных перемещениях по дому и речи нет. Так что пусть пока стакан постоит, а я на него посмотрю.

Нет, лучше не смотреть, а то жажда мучить начинает. Вот бы знать, что именно замыслила Прасковья и когда она перейдет к активным действиям. А то, боюсь, я тут от жажды загнусь.

Стукнула входная дверь. Ага, Прасковья вышла из дома. Я поднялась и осторожно выглянула в окно. Прасковья, взвалив на плечо лопату, бодро топала куда-то в сторону леса. Я смотрела на нее, сколько могла, пока старуха не скрылась с глаз моих. Что ей нужно в лесу? Почему после ее нападения на туристов она предпочла оставить меня дома, пусть и опоенную, а сама куда-то слиняла?

Ответов на эти вопросы у меня не было. Зато вот на душе стало как-то неуютно. Сбежать от нее что ли, пока не поздно? Но как?

Я осмотрела свою каморку. Сначала подергала дверь. Бесполезно. Даже на миллиметр не поддалась. Крышу разбирать — долго и нецелесообразно. Да и нечем. Хм, судя по всему, единственный выход — через окно. Оно, конечно, небольшое, можно даже сказать — крохотное, но я через него просочусь, будьте уверены. Вот только как выбить из него стекло и раму? Ладно, со стеклом справится табуретка. А раму что: тоже табуреткой дубасить, пока не сломается? Выходит, другого выхода нет. Интересно, когда Прасковья заметит мое отсутствие? И вообще: стоит ли так рисковать или сначала лучше дождаться ее возвращения и посмотреть, что она предпримет?

Взвесив за и против, я решила все-таки бежать. А то, боюсь, дождусь до того, что эта безумная баба, вернувшись домой, грохнет меня и закопает в лесу под елочкой. Вот зачем, спрашивается, она лопату с собой взяла? Уж не могилку ли мне копать? Бр-р, я пока еще жить хочу и даже не просто хочу, а сильно хочу. Так что решено: берем табуретку в руки. Замах справа налево, понеслось!

Как ни странно, с первого раза выбить стекла не получилось. То ли они чересчур крепкие попались, то ли я на бабкиных харчах ослабла. Кстати, где, спрашивается, моя утренняя овсянка? Водички отравленной не забыла принести, уродина, а еду — забыла.

Вспомнив про недоданную мне овсянку, я рассердилась настолько, что следующим же ударом вынесла почти половину стекол. Победа! Так, еще разок, отлично! Теперь снимаем наволочку и используя ее как перчатку, осторожно вытаскиваем торчащие в раме осколки. Еще не хватало только порезаться! Не дождетесь!

Кстати, осколки в случае чего запросто сойдут за режущее оружие. Правда, держать его неудобно, но с учетом ситуации, в которую я вляпалась — сгодится. Но сначала — вынести раму. Вернее, целых две рамы с перекрестьем, иначе мне через них не пролезть. Между прочим, для такого маленького окна они чересчур прочные оказались, на совесть сделанные. И есть у меня подозрение, что ставили их сюда недавно, не больше десяти лет назад. Интересно, кто и почему? Неужели сама старуха решила сделать свой дом чуточку теплее? Или это дети ее так о ней трогательно позаботились? Хм, непохоже, чтобы она любила кого-то кроме себя. Значит, дети отпадают. Ладно, чего об этом думать? Ломать надо!