Даниэла Стил - Дар

Маргарет смотрела на свою дочь полными сочувствия и сожаления глазами, словно прося у нее прощения за все, что не смогла ей дать.

У нее не хватило на это смелости, и теперь ей было стыдно, что кто-то позаботился о Мэрибет вместо нее.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила она, как будто боялась прикоснуться к своей дочери.

— У меня все хорошо, мама.

Мэрибет выглядела прекрасно и показалась матери повзрослевшей — ей можно было дать все восемнадцать. Теперь она была уже не девочкой, а взрослой женщиной.

— Как ты? — спросила Мэрибет, и мама в ответ разрыдалась от переполнявших ее чувств.

Потом Маргарет захотела посмотреть на новорожденную и, увидев малышку, снова расплакалась. Она сказала, что девочка как две капли воды похожа на маленькую Мэрибет.

Отец погрузил вещи Мэрибет в машину, и все стали прощаться, а она стояла на ступенях дома, чувствуя, как на сердце ее ложится камень.

Никому ничего не сказав, Мэрибет поспешно вернулась в дом, взяла из кроватки Кейт и крепко прижала ее к себе, не стыдясь своих слез.

Девочка безмятежно спала, совершенно не подозревая о том, что происходит вокруг, о том, что что-то важное уходит из ее жизни навсегда. Мэрибет знала, что никогда не вернется к Кейт в качестве матери. Она понимала, что в жизни не может быть никаких гарантий — только обещания и произнесенные шепотом клятвы.

— Ну вот, я уезжаю, — прошептала Мэрибет на ушко спящему ангелочку. — Всегда помни, как я тебя люблю, — добавила она, и девочка проснулась и посмотрела на нее, словно пытаясь понять, что ей говорят. — Когда я вернусь в следующий раз, я уже не буду твоей мамой… я уже даже сейчас тебе не мама… Расти умницей и заботься о Томми — ради меня.

Мэрибет поцеловала дочь и прижала к себе еще крепче. Что бы она ни говорила о том, что не в состоянии ничего дать дочери и обеспечить ту жизнь, которую она заслуживает, Мэрибет поняла, что в глубине души, в сердце своем, она всегда будет помнить о том, что это ее ребенок. И она всегда будет любить Кейт.

— Я всегда буду любить тебя, — прошептала она, уткнувшись в мягкие волосики девочки, а затем осторожно положила ее в кроватку, взглянув на нее в последний раз. Она больше никогда не будет так близка к ней. Это был последний раз, когда они были одним целым — матерью и дочерью.

— Я тебя люблю, — повторила она, обернулась и встретилась взглядом с Томми. Он был здесь все это время, молча наблюдая за ней и страдая от жалости.

— Ты не должна была ее отдавать, Мэрибет, — сказал он. — Я хотел на тебе жениться.

Я и до сих пор хочу этого.

— И я тоже. Я тебя очень люблю. Но я поступила правильно, и ты это знаешь. Для твоих родителей это надежда на будущее… а у нас впереди целая жизнь, — сказала она, прижимаясь к нему, словно ища в нем поддержки. — Господи, как же я тебя люблю. Ее я тоже люблю, но ведь и твои родители заслужили счастье. А что я могу сделать для Кейт?

— Ты лучше всех на свете, Мэрибет, — прошептал Томми, крепко обнимая ее и желая защитить от всех бед и невзгод. Ему хотелось никогда не выпускать ее из своих объятий.

— И ты тоже, — эхом откликнулась Мэрибет.

Они медленно вышли из комнаты, в которой осталась ее дочка — осталась навсегда.

Когда Мэрибет спустилась с крыльца рука об руку с Томми, силы чуть было не оставили ее.

Лиз и Джон не удержались от слез, целуя ее на прощание; Мэрибет пообещала им часто звонить и приезжать в гости. Ей очень хотелось этого, хотя она боялась создать у них впечатление, что она стремится чаще видеться с Кейт. Но она не представляла себе жизни без супругов Уиттейкеров, ей нужно было видеться и с ними, и с Томми. Она привязалась к ним гораздо сильнее, чем они думали.

Кроме того, Мэрибет рассчитывала на то, что их с Томми ждет счастливое будущее.

— Я люблю тебя! — сказал Томми, и его слова прозвучали как торжественный обет.

Он понимал, чего она боится и почему не хочет вмешиваться в жизнь его семьи, но ему все равно не хотелось отпускать ее. А ей было приятно осознавать это. Мэрибет знала, что Томми всегда будет рядом с ней, если ей будет нужно, — так, как сейчас.

Однако они оба хорошо поняли, что будущее — штука ненадежная. Что бы люди ни планировали, все получалось не так, как они ожидали. Кто мог знать, что Энни оставит их так быстро, или что в жизни Лиз и Джона на склоне лет появится Кейт, или что Мэрибет войдет в их дом, подобно ангелу-страннику?

— Я вас всех очень люблю, — сказала Мэрибет, в очередной раз обнимая всех по очереди, будучи не в силах оставить их.

Вдруг ее руки коснулась чья-то ладонь — ладонь ее отца.

— Ну, Мэрибет, поехали домой, — сказал он, как-то странно глядя на нее. — Мы скучали по тебе.

И с этими словами он помог ей забраться в машину. Может быть, на самом деле Берт Робертсон и не был таким деспотом, каким казался, а просто обыкновенным человеком со своими слабостями и искаженными представлениями о жизни. В какой-то степени они все, наверное, извлекли свои уроки из той истории, что им пришлось пережить.

Томми и его родители смотрели вслед отъезжающей машине, надеясь на ее скорое возвращение.

Если все сложится удачно, Мэрибет обязательно приедет учиться в их городок, а может быть, даже останется насовсем. Уиттейкеры были благодарны судьбе за то, что узнали ее, что обменялись с ней такими необыкновенными подарками — дарами любви, душевной щедростью и жизненным опытом. Мэрибет вернула их обратно в кипучий водоворот бытия, а они дали ей будущее.

— Я люблю вас, — прошептала Мэрибет, неотрывно глядя в заднее стекло машины.

Она не переставала махать им, пока дом Уиттейкеров не скрылся из виду, а Джон, Лиз и Томми стояли у крыльца, и каждый из них был занят мыслями об этой необыкновенной рыжеволосой девушке, пока тот дар, который она им оставила, не напомнил о себе громким и требовательным криком.