Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой

Своим легендарным замахом в игре, неизменной удачливостью и вечной готовностью дать интервью он снискал расположение публики. Всего лишь расположение. Добиться обожания Кенни так и не сумел. Зрители любили спортсменов, которым пришлось преодолеть немало трудностей в жизни, вроде бедности или хронических болезней, но Кенни Тревелер никак не относился к этой категории. Наоборот, его считали любимцем Фортуны и утверждали, что все в жизни ему дается слишком легко. Однако приятелей у него было полно, соперники относились к нему благожелательно, и Кенни ни на что не жаловался.

Но месяц назад после визита агентов ФБР его мир перевернулся. Выяснилось, что Ховард Слаттери, его старый и, казалось бы, надежный менеджер, вкладывал огромные суммы из гонораров Кенни в наркобизнес. Связи тянулись в Мексику, Колумбию, и наконец хьюстонское отделение ФБР положило этому конец. Неприятное открытие выбило почву из-под ног Кенни. Даже в самые бурные деньки своей непростой юности он сторонился наркотиков как чумы, и сознание того, что он наживался на людских несчастьях, оказалось почти непереносимым.

Слаттери арестовали при попытке бежать из страны, и все отчеты и финансовые документы Кенни стали всеобщим достоянием. Хотя следствие еще продолжалось, и федеральное правительство, и простые смертные признавали, что Кенни понятия не имел об истинном положении дел, однако ПАТ приняла новость весьма настороженно, а президент Бодин вообще отреагировал как бык на красную тряпку.

— Это последняя капля, Кенни! Ты живешь как будто в ином мире, играешь своей жизнью, игнорируешь собственные дела, ничем не занимаешься, кроме гольфа. Ну так вот, на этот раз твои лень и безделье бросили тень на ПАГ, и тебе это дорого обойдется. Я отстраняю тебя от игр на две недели.

— Не имеешь права, сукин сын! Я пропущу «Мастерз»! И ничего дурного за мной не водится! У тебя нет никаких оснований!

— Ошибаешься, у меня есть все основания! Беспросветная глупость — чем не причина? Может, немного времени вне поля даст тебе возможность привести мозги в порядок и осознать, что в жизни, кроме клюшек для гольфа и метких ударов, есть кое-что еще?!

Да как он смеет читать проповеди! Можно подумать, Кенни за две недели ухитрится постичь то, что ускользало от него тридцать три года!

Он нажал пальцем на переносицу, и вместо разъяренного баса президента в ушах зазвучал материнский фальцет:

Как вы смеете обвинять моего лапочку Кенни в том, что он задал трепку вашему отродью? Лучше признайтесь, что просто завидуете, ведь Кенни на голову выше и способнее остальных детей в этом Богом забытом заштатном городишке!

Он попытался отрешиться от старых неприятных воспоминаний детства и вернулся мыслями к бесчисленным проблемам настоящего. Через два дня после того, как Далли вышвырнул его, Кенни подрался на людях со Стерджисом Рэндаллом, мерзким похотливым слизняком, комментатором, которому, по его мнению, чересчур переплачивали. Тот никогда не упускал шанса вставить в репортаж парочку фраз вроде «рожденный с серебряной ложкой во рту», «плейбой-чемпион» и «золотая молодежь» при упоминании о Кенни и его карьере.

Кенни всегда жил согласно своему девизу: «никогда не извиняйся, ничего не объясняй». Он не выносил, когда спортсмены начинали нудить репортерам о том, как их не понимают, и поэтому взял за правило ни за что не защищаться перед представителями прессы. Вместо этого он предоставлял все рассуждения президентам гольф-клубов и считал, что люди могут довольствоваться или не довольствоваться официальными версиями; ему, со своей стороны, это до лампочки. Правда, это не означало, что время от времени он не мог отделать какого-нибудь жлоба, забывшего о пристойных манерах. Но и тогда он не врезал бы Рэндаллу, если бы тот не начал первым.

Лучшего стимула Кенни и не требовалось. Но едва Стерджис начал осознавать, какую роковую ошибку совершил, на сцене появилась Джилли Бредфорд, одна из самых известных репортерш кабельного телевидения и экс-приятельница Кенни. Она возникла так стремительно, что Кенни не рассчитал удара и случайно задел ее плечо. Тут же подвернулся оператор с камерой и заснял все это на пленку. Особенно эффектно выглядели патетически рыдавшая Джилли и утешавший ее Рэндалл с окровавленным носом.

Но и тогда Кенни удалось бы погасить скандал, поведи себя Джилли пристойно. Она отлично знала, что это случайность, но, с тех пор как их бурный любовный роман несколько остыл, она не стеснялась во всеуслышание высказывать свое недовольство поведением Кенни. Все считали ее жалобы признаками ссоры влюбленных, и теперь Кенни в глазах окружающих выглядел не только идиотом, неспособным позаботиться о собственных деньгах, но и последним негодяем, находящим удовольствие в избиении женщин.

Гнев Далли, узнавшего обо всем, не шел ни в какое сравнение с предыдущими нотациями. Он буквально стер в порошок кретина, посмевшего ввязаться во второй скандал на этой неделе.

— Ты все такой же, ни на что не годный, испорченный богатенький балбес, имевший счастье родиться с талантом, которого ты не заслужил, и весьма своеобразным взглядом на самые главные в мире вещи! Ну что же, давно пора вырасти! Учти, с этой минуты твоя дисквалификация растягивается на неопределенный срок. И предупреждаю: если хочешь восстановиться в ассоциации, прежде чем поседеешь и лишишься зубов, будь тише воды ниже травы.

Кенни стойко молчал, не произнося ни слова в свою защиту. Да и какой смысл? Далли прекрасно знает, что Рэндалл — подлая скотина, а Кенни в жизни пальцем не тронул ни одну женщину, но похоже, это не играло особой роли…

И Кенни впервые понял, что это такое — предательство человека, которого он почитал как Бога.

С тех пор не проходило и дня, чтобы он не проклинал печальное обстоятельство, заключавшееся в том, что он родился и вырос в Уайнете, штат Техас, родном городке Далли Бодина. Как он ненавидел тот день, когда Далли приметил его, зеленого юнца, колесившего по дорогам в новеньком красном «порше», подаренном мамашей на шестнадцатилетие! Правда, когда Кенни обретал способность мыслить здраво, то был вынужден признавать, что вмешательство Далли спасло ему жизнь.

Детство и юность, проведенные под бдительным оком матери, душившей его своей безумной любовью, безразличие вечно отсутствующего отца, который ни разу не подумал вмешаться, едва не стали причиной того, что Кенни пошел по кривой дорожке. Он стал настоящим хулиганом, одержимым к тому же страстью разрушения. Далли Бодин оказался единственным, кто встал на его пути к погибели, и от сознания этого факта делалось еще больнее: ведь именно Далли знал его лучше всех и понимал, что никак не доходило до остальных: гольф был единственным светлым лучиком в жизни Кенни Тревелера.