Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой

— Пункт четвертый? — поинтересовался он.

— Совершенно верно.

— Я уже все решил! — объявил он. Далли почтительно поклонился Эмме:

— Завтра же попрошу одного из наших представителей по связям с общественностью позвонить вам. Думаю, вы вдвоем прекрасно договоритесь.

— Втроем, — поправил Кенни. — Мне необходимо думать о будущих детях.

Эмма согласно кивнула.

— А теперь, — шепнула она, — настало время для пункта номер пять.

— Ты сводишь меня с ума.

— Ничего не попишешь, — хмыкнула Эмма, запирая дверь. — Кстати, где та веревка, что я купила?

— Веревка? — прокаркал он.

— Может, я и не пущу ее в ход. Если будешь слушаться.

Кенни с подозрением посматривал на жену. Первое, что она сделала после их приезда на ранчо, — отослала мужа в душ и объявила, что встретится с ним, когда он как следует вымоется. И явилась в спальню, одетая в воздушный клочок чего-то белого, усыпанного фиалками. Кенни натянул джинсы, но, будучи оптимистом, не потрудился надеть что-то еще.

Эмма озарила его сияющей улыбкой, охваченная светлым, ничем не замутненным счастьем. И Кенни разделял ее чувство. Эта женщина — любовь его жизни, и он никогда не даст ей уйти. Но это не означало, что он позволит обыденности вкрасться в их жизнь.

— Может, настало время сообщить, что именно включает в себя пункт номер пять.

— Дай подумать… как бы это лучше объяснить…

Эмма постучала пальцами по передним зубам и чарующе улыбнулась.

— Ничего страшного, но мы меняемся ролями. Я госпожа, ты — раб.

— Смеешься.

— О нет!

Эмма подошла к тумбочке, схватила его бумажник, вытянула несколько банкнот и помахала деньгами перед носом мужа.

— Думаю, это вполне пристойная плата за ночь с тобой.

Она принялась усердно запихивать бумажки в передний карман его джинсов.

Черт, да с ней, кажется, скучно не будет!

— Плата мне?

— За подчинение приказам. За то, что целую ночь будешь моим послушным секс-объектом. Моим наемным эскортом на ночь.

Она жадно изучала его тело, словно товар, выставленный на продажу, как злобный волк — ягненка. Чувство было ужасно приятным. Кенни не хотел портить забаву, сдавшись слишком легко, и притворно рявкнул на жену:

— И какого черта ты тут вытворяешь?

— М-м-м… — Она плотоядно облизнула губы. — Решаю, с какой части твоего тела начать пир.

Кровь жаркой волной ударила в голову, а грудь вновь повлажнела. Эмма встала на колени прямо в постели, продела палец сквозь ременную петлю его болезненно натянувшихся джинсов и дернула:

— Выбираю это местечко.

Вцепившись в его бедра, она прихватила зубами кожу чуть повыше молнии, и не успел Кенни сообразить что к чему, как оказался голый и беспомощный на спине и подвергся самым изощренным пыткам, какие только могли прийти в голову страстно влюбленной женщине.

Потом Кенни тщетно боролся с наплывающим безумием, пытаясь вспомнить, почему так боялся дать ей полную волю. Очередной способ испортить себе жизнь, только и всего. Что же, больше этому не бывать…

— Мне кажется, — задыхаясь, выговорил он, — ты кое-что упускаешь…

— Ошибаешься, — пробормотала она, — просто хочу слышать, как ты молишь.

Эти стены услышали в ту ночь немало страстных просьб, и далеко не все исходили от Кенни, хотя и он не стеснялся требовать и заклинать. И невыразимо наслаждался своими и ее просьбами. И решил, что пункт номер пять — вещь определенно неплохая.

Ближе к рассвету они снова проснулись.

— Мог ты вообразить, что все будет так? — прошептала Эмма, уткнувшись в его плечо.

— Да никогда в жизни! — Он навил себе на палец ее светлый локон. — Я так тебя люблю, детка. Больше, чем ты можешь представить себе.

— Могу, — заверила она, — потому что знаю, как сильно тебя люблю.

Они долго лежали, лаская друг друга, хмельные от счастья.

— Я тут подумал, — сонно объявил Кенни, — что с твоими талантами лидера и моими способностями выручать тебя из бесчисленных переплетов мы составим идеальную пару.

— Идеальную, — согласилась Эмма, целуя мужа. — Я совершенно в этом уверена.

Эмма расстегнула пуговицу светло-голубой рубашки, только что застегнутую Кенни.

— Я сейчас в настроении для пункта номер шесть.

Его теплая рука легла на ее бедро.

— Ни в коем случае. В последний раз, когда ты настояла на пункте шесть, я потянул сухожилие.

— Не преувеличивай, ничего ты не потянул.

— Ну, почти. — Кенни одарил жену улыбкой, которую держал в запасе исключительно для нее. — Кроме того, беременные женщины просто не имеют права заикаться о пункте шесть.

Одним из преимуществ дружбы с Франческой была возможность учиться у истинного знатока искусству женского кокетства, и сейчас Эмме вполне правдоподобно удалось изобразить недовольную гримаску.

— Но я уже настроилась!

Кенни поймал губами ее нижнюю губку, капризно выпяченную, словно специально для поцелуя.

— Уверена?

— Угу…

— Так и быть. Пусть Патрик развлекает гостей, пока мы не спустимся.

— Гости! Совсем забыла! — Эмма увернулась от мужа и бросилась к шкафу, откуда извлекла свободное платье кофейного цвета. — Господи, Кенни, они могут ворваться в любую минуту! Это ты во всем виноват. Не начни целовать меня…

— Не мог устоять. Ты и твой огромный живот — самое соблазнительное зрелище в мире.

Эмма широко улыбнулась. Она была всего на третьем месяце, и ее фигура ничуть не изменилась. Они даже не успели никому открыть секрет, хотя планировали сделать это именно сегодня, на обеде в честь Дня благодарения.

Ей и Кенни нравилось таиться от окружающих. Они подолгу шептались в постели о будущем ребенке, обсуждали имена, обменивались многозначительными улыбками. Кто бы мог поверить, что красавец плейбой вроде Кенни Тревелера способен так трястись над беременной женой?

Беременность сделала Эмму еще чувствительнее, и теперь ее глаза туманились слезами. Она хранила в памятикаждую проведенную с Кенни минуту и любила его до умопомрачения. Лучшего мужа на всем свете не сыщешь: любящий, страстный и преданный.

Она гордилась тем, что стала ему лучшей на свете женой. Именно Эмма помогла ему избавиться от призраков прошлого. И теперь Кенни стал наконец собой, сбросив эмоциональную власяницу и вериги.

И хотя иногда по-прежнему любил прикидываться ленивым балбесом, он никого не мог одурачить. Со времени женитьбы его популярность у публики значительно возросла, в основном благодаря Франческе Бодин, которая ради него отказалась от давнего правила — никогда не брать интервью у игроков в гольф, «самых занудных, — по ее словам, — людей на свете».

Интервью проходило на террасе ранчо. Кенни и Эмма сидели на диване, а Франческа элегантно примостилась на стуле. Эмма дала себе волю, сровняв Стерджиса Рэндалла с землей. И защищала своего мужа с энергией и юмором, убедившими американских зрителей, что Кенни Тревелер не может быть изнежен, если женился на такой приземленной и к тому же небогатой девушке, как Эмма. Имиджу Кенни отнюдь не повредило, что Франческа, никогда не придерживавшаяся нейтралитета, также встала на сторону Кенни.