Сандра Браун - Поцелуй на рассвете

— Фи, как вульгарно!

— Точно. И когда-то тебе это очень нравилось. Чем более пикантные словечки я произносил, тем больше тебе нравилось.

— Я… ой, не надо! — Он принялся щекотать пальцами ее ребра. Брин всегда ужасно боялась щекотки. — Райли, я серьезно, прекрати сейчас же!

— Скажи волшебное слово.

— Пожалуйста, — задыхаясь, прохрипела она. — Пожалуйста!

Щекотка прекратилась, но Райли просунул руки под свитер и стал поглаживать ее живот.

— Спорим, на тебе те самые трусики.

— Спорим, что нет.

— На что спорим?

— А на что хочешь.

— Спорим на поцелуй.

Брин была уверена в победе.

— По рукам.

Голубые глаза впились взглядом в ее глаза. Брин замерла. Райли щелкнул кнопкой на ее джинсах и расстегнул молнию. Сдвинув джинсы с бедер, он опустил взгляд.

Кружевных черных трусиков он, естественно, не обнаружил, но зато увидел другие, из бледно-голубого шелка, — не менее соблазнительные. Райли захлестнула волна желания, и он невольно закрыл глаза, но сразу же открыл их снова и положил руку на нежную кожу ее живота.

— Я выиграла, — тихо прошептала Брин, вдруг смиряясь под его жарким взглядом, полным неприкрытого вожделения.

— Сдаюсь.

Его рука скользнула по шелку трусиков, потом нырнула внутрь, к шелку кожи. Издав низкий грудной рык, Райли склонил голову и принялся целовать ее пупок — бесстыдно, жарко, смакуя солоноватый вкус кожи.

Брин словно перенеслась в прошлое. Сколько страстных сцен, подобных этой, у них было… Вот уже по ее телу разливается знакомая волна желания, она еще не успела подумать, что делает, а ее руки уже запутались в его густых волосах, чуть посеребренных сединой, сжимаясь и разжимаясь в такт нежному, но настойчивому движению его языка.

Тело ее полностью капитулировало, но мозг все еще отчаянно цеплялся за остатки здравого смысла.

— Нет, Райли…

— Да, да.

— Нет!

Райли добрался до местечка на теле Брин, которое знал как самое чувствительное, и в ее стоне недовольство мешалось с нарастающим возбуждением.

— Нет!

Райли приподнялся и переместился так, чтобы оказаться лицом к лицу с ней. Брин почувствовала на щеке тепло его учащенного дыхания.

— Но почему? Ты же меня хочешь.

— Нет!

— Хочешь, хочешь. И ты моя жена.

— Бывшая.

— Это не подтверждено никакими документами.

— Может, официально мы по-прежнему женаты, но…

— Ладно, ты от меня ушла. Я тебя отпустил. Я дал тебе время, пространство, свободу. Скажи, Брин, долго еще продлится эта игра?

— Это не игра!

— Ты не позволишь мне заняться с тобой любовью?

— Нет.

Райли скатился с нее и лег на спину, закрыв лицо руками. Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, он был все еще возбужден, и чтобы убедиться в этом, Брин достаточно было одного быстрого взгляда на его узкие джинсы. Она поспешно отвела глаза, боясь, что даже сейчас может сдаться и позволить ему то, чего и сама хотела больше всего на свете. Снова почувствовать его внутри себя — и к черту гордость. Она хотела Райли.

Но он отнял руки от лица и сел, спустив ноги с кровати.

— Да, пожалуй, это не игра. Несколько часов, одна ночь, несколько дней — еще куда ни шло, это еще можно расценить как игру. Но семь месяцев? Не знаю, почему ты меня бросила, но, видно, у тебя были веские причины.

— Да, очень, — подтвердила Брин.

Она села и застегнула джинсы, настороженно поглядывая на Райли. Он нежно и печально улыбнулся. Потом погладил Брин по щеке.

— Давай пойдем наводить порядок. — Райли встал, взял ее за руку и повлек за собой в коридор и на лестницу.

— Райли, мне не нужна помощь, я хочу только одного — чтобы ты ушел.

— Не сейчас.

— Прошу тебя.

Находиться рядом с ним опасно. Несколько таких сцен, как та, что пять минут назад разыгралась в спальне, и ее холодная решимость растает. Потому-то Брин и постаралась, чтобы их разрыв был быстрым и окончательным.

— Хочешь, чтобы я ушел? Может, ты ждешь, что Уинн вернется?

Брин резко высвободила свою руку.

— Он не вернется. Я же говорила, что между нами нет ничего личного.

— Я видел, как вы целовались-миловались.

— Мы не миловались!

— Да? Я своими глазами видел, как он тебя целовал минимум раз пять.

— Ради Бога, Райли, он всего лишь несколько раз чмокнул меня в щеку. Разве это поцелуи? Это знак признательности, и только.

— Ну хорошо, согласен. — Райли опорожнил хрустальную пепельницу в пластиковый мешок для мусора, который прихватил из кухни. — Но мне все равно не нравится, когда другие мужчины целуют мою жену, как бы они ни были ей признательны.

— Смешно слышать это от тебя.

— Как прикажешь понимать твои слова?

Пока Брин собирала со столов использованные бумажные салфетки и картонные подставки для стаканов и выбрасывала их в мешок для мусора, Райли составлял на поднос грязные стаканы.

— А понимай вот так: ты-то на своем веку перецеловал немало чужих жен. Не припомню ни единого случая, чтобы мы с тобой появились в общественном месте и какая-нибудь женщина не бросилась бы тебе на шею. И ты всегда целовал их в ответ.

— Это одна из издержек моей работы.

— По-моему, ты был не против.

— Минуточку! — Райли щелкнул пальцами, словно его только что осенило. — Не в этом ли все дело? — Он уставился на Брин с искренним недоумением.

— Ты о чем?

— О нашем разрыве. Ты увидела, как какая-то девушка меня поцеловала, и это подтолкнуло тебя уйти? Из-за этого ты меня бросила?

— Райли, не говори глупостей. — Брин даже рассердилась, что Райли мог принять ее за мелочную ограниченную особу. — Будь это так, наш брак не продлился бы пятнадцать месяцев, я бы ушла гораздо раньше.

Брин не хотелось развивать эту тему, поэтому, когда они вернулись с грузом мусора и грязной посуды на кухню, она спросила:

— Ты не голоден? Вряд ли у тебя было время поесть.

— Я малость перекусил, но не отказался бы от чего-нибудь посущественнее. — Райли открыл холодильник и стал изучать его содержимое. — Кстати, ты так и не поблагодарила меня за то, что я сегодня спас твою шкуру.

Брин, завязывавшая в это время пластиковый мешок с мусором, прервала свое занятие.

— Спасибо, Райли, — сказала она от чистого сердца.

Он покосился на нее через плечо и подмигнул.

— Вот, значит, как ты выражаешь свою признательность. — Достав из холодильника горчицу и ветчину, он вернулся к столу. — Я рад был тебе помочь. Кстати, мне понравилось быть барменом. Только я бы предпочел, чтобы вечеринка была не в честь Эйбела Уинна. И еще одно. — Он щедро намазал ломоть ржаного хлеба горчицей и положил сверху кусок ветчины. — Мне не понравилось, как Уинн сказал, что я позволил тебе уйти. Что это он толковал насчет бесплатной аренды квартиры и компенсации затрат на переезд? Какую конкретно работу он тебе предлагает?