Сандра Браун - Зависть

Впрочем, сейчас Марис об этом не думала. Припомнив, что говорил им в детстве инструктор летнего лагеря скаутов, она застыла на месте, ибо это считалось лучшим способом избежать укуса насекомым или змеей.

Паркер сперва насмешливо поднял брови, но потом, увидев истинную причину ее тревоги, воскликнул:

— Майкл! Спрей от насекомых, живо!

Майкл метнулся в кухню и вернулся с большим баллоном «Черного флага». Хладнокровно прицелившись, он пустил в шершня шипящую струю. Шершень свалился на стол, несколько раз дернул лапкой и затих.

Паркер первым пришел в себя. Он предложил перебраться на веранду.

Розовый клубничный шербет в высоких вазочках был украшен листочками душистой мяты.

Паркер, нахмурившись, долго рассматривал свою крошечную кофейную чашку, потом мрачно изрек:

— Кофеина здесь не хватит, чтобы взбодрить и муху. Где моя большая кружка, Майкл?

Но ни Марис, ни Майкл не обратили на его ворчание ни малейшего внимания. Осторожно потягивая горячий кофе, Марис слегка покачивалась на качалке и прислушивалась к ночным звукам.

— О чем ты задумалась? — спросил наконец Паркер.

— Я думала, сумею ли я когда-нибудь снова привыкнуть к шуму ночного Манхэттена — к реву машин и пароходных сирен, — ответила Марис. — Теперь мне гораздо больше нравится звон цикад и пение лягушек.

Майкл собрал на поднос пустые вазочки от десерта и унес в дом. Как только дверь за ним закрылась, Паркер наклонился вперед и спросил:

— Собираешься нас покинуть?..

Вентиляторы под потолком раздували его волосы, а свет, лившийся из окон возле двери, освещал только половину его лица; другая же половина пряталась в тени, и Марис никак не могла уловить выражение его глаз.

— Рано или поздно мне все равно придется уехать, — вздохнула она. — Когда ты закончишь первый вариант «Зависти», моя помощь будет тебе не нужна. И тогда…

— Одно никак не связано с другим, Марис, — перебил Паркер нетерпеливо.

Одного звука его голоса оказалось достаточно, чтобы Марис снова почувствовала, как разгорается ее смятение.

Входная дверь по-домашнему уютно скрипнула — это вернулся Майкл.

— Ужин был неплох, — неожиданно сказал Паркер. — Спасибо, Майкл.

— На здоровье. Но чтобы достойно завершить вечер, — добавил он, — нам не хватает какой-нибудь занятной истории.

— Действительно! Вот если бы среди нас был хороший рассказчик!.. — подыграла ему Марис, лукаво поглядев на Паркера.

Паркер состроил страшную гримасу, однако их интерес явно ему польстил. Сцепив пальцы, он поднял вытянутые над головой руки, громко хрустнув суставами.

— О'кей, против вас двоих мне не выстоять, — проговорил он. — Где ты остановилась?

— Я дошла до того места, где Рурк и Тодд отправились на пляж, напились и чуть не подрались, — проговорила она. — Тодд обвинил Рурка в том, что он скрывает от него критические отзывы профессора Хедли. То есть скрывает, что они достаточно благоприятны.

— А ты уже прочла, как Рурк обиделся?

— Да, и должна сказать, он имел для этого все основания. Насколько я заметила, Рурк еще ни разу не дал Тодду повода подозревать его в преднамеренном обмане. Тодд же, напротив, то и дело ему лжет…

— Да, как в случае с Мэри-Шейлой. Похоже, мне придется добавить пару-тройку сцен с ее участием, — задумчиво проговорил Паркер. — Например, пусть она признается Рурку, что ребенок, которого она выкинула, действительно был от Тодда.

— Мне казалось, ты собирался дать читателям возможность самим решать, кто тут виноват.

— Да, собирался, но я, может быть, передумаю. Эта сцена еще больше усилит антагонизм между главными действующими лицами. А что, если… — Паркер немного подумал. — Что, если Тодд расстанется с Мэри-Шейлой? Просто бросит ее — и все: надоела мне, дескать, эта дурища! Только представь: он демонстративно избегает встречаться с ней и даже жалуется Рурку, что у нее совсем нет гордости, что она, мол, сама вешается ему на шею и все такое… Шейла со своей стороны открывает Рурку душу и признается, что забеременела от Тодда, потому что влюбилась в него. Рурку Шейла давно нравится. Кроме того, в ту ночь он ей очень помог, поэтому ему не все равно, как обращается с ней его приятель…

— А Тодд в конце концов узнает про ребенка? — перебила Марис.

— Вряд ли. Мария Катарина не хочет ему говорить, и Рурк решает не подводить девушку, которая доверила ему свою тайну.

— Я же говорила — этот парень знает, что такое порядочность!

— Не спеши делать выводы, — негромко возразил Паркер. — Разве ты не заметила, как бурно он протестует, когда Тодд обвиняет его в неискренности?

Марис немного подумала, потом кивнула:

— Теперь, когда ты об этом сказал, мне тоже кажется, что… Значит, отзывы профессора действительно были лучше, чем Рурк готов признать?

Улыбнувшись, Паркер достал из кармана рубашки несколько сложенных пополам страниц.

— Я набросал это сегодня утром…

Марис потянулась было к бумагам, но Майкл попросил Паркера прочесть написанное вслух.

— Ты тоже этого хочешь? — спросил Паркер у Марис, и она кивнула.

— Очень хочу, — сказала она.

Развернув сложенные страницы, Паркер положил их так, чтобы на них падал свет.

— «Уважаемый мистер Слейд, — начал читать он. — Если я правильно вас понял, вы выразили желание, чтобы в будущем я направлял свои письма не на ваш адрес, а на почтовое отделение, где вы арендуете ящик для корреспонденции. Поскольку лично для себя я не вижу в этом никаких преимуществ, позволю себе предположить — вы сделали это исключительно ради собственного удобства!» — Паркер поморщился. — Велеречивый старый баран!

— В конце концов, профессор Хедли специализируется на изящной словесности, — пожала плечами Марис. — И мне кажется, некоторая экспансивность в манерах и способе выражать свои мысли вполне простительны… Хотя мне тоже показалось, что профессор выражается чересчур цветисто, Паркер, — сказала она. — Надо его немного подсократить. Совсем капельку! Впрочем, продолжай, пожалуйста.

Кивнув, Паркер принялся читать дальше:

— «…Человеческие отношения, которые годами строились на каком-то определенном фундаменте, очень трудно перевести, так сказать, „на новые рельсы“ — для этого сначала необходимо разрушить старый фундамент. Когда же он оказывается разрушен, отношения приходится фактически строить заново; при этом можно быть совершенно уверенным, что они уже никогда не будут прежними…»

— О чем он говорит? — вмешался Майкл. — Я что-то не пойму!

— Мы ведь договорились, что я буду выкидывать лишнее? — Паркер с показным смирением пожал плечами и заскользил пальцем по строкам. — Вкратце, речь идет о том, что поначалу отношения между Рурком и Хедли были отношениями между студентом и преподавателем, и поэтому профессору трудно справиться с привычкой поучать, наставлять, критиковать и относиться к Рурку как к равному. — На секунду оторвавшись от текста, Паркер посмотрел на Майкла: