Даниэла Стил - Пять дней в Париже

Постепенно Оливия стала отходить все дальше и дальше от основного ядра толпы, и через некоторое время Питер уже с трудом различал ее. Интересно, была ли на это какая-нибудь причина или она просто бездумно отодвинулась в тень? Ее муж и не смотрел в ее сторону. К отелю подходили припозднившиеся постояльцы, которые возвращались из ресторанов, театров или ночных клубов или просто с вечеринок с друзьями. На площади столпилось немало зевак, бурно обсуждавших происходящее. Они склонны были сваливать все на короля Халеда, хотя в гостинице в это же время находился британский министр, и поэтому прошел слух, что это ирландцы. Приказ полиции запрещал кому бы то ни было входить внутрь, пока не будет найдена бомба или не будет доказано, что ее там нет.

Было далеко за полночь; Иствуд уже давно спал в кабине своего съемочного грузовика, не желая проводить оставшиеся у него четыре часа на Вандомской площади. Питер огляделся и заметил, что Оливия Тэтчер незаметно оторвалась от стоявших кучками постояльцев и перешла на другую сторону площади. Повернувшись спиной ко всем остальным, она так же быстро двинулась к углу. «Интересно, куда это она?» – спрашивал себя Питер. Он посмотрел, пошел ли за ней телохранитель, но женщина была, казалось, предоставлена самой себе. Она ускорила шаги и шла не оборачиваясь. Не отрывая от нее глаз, Питер, не успевший даже задуматься над тем, что он делает, медленно пошел за ней следом. Вокруг отеля была такая суета, что их исчезновение никто не заметил. Правда, Питер не обратил внимания на то, что за ними двинулся какой-то мужчина, быстро, впрочем, потерявший к ним интерес и вернувшийся в самую гущу толпы, где снова началась какая-то суматоха: на глазах у начинавших нервничать спасателей две хорошо известные модели включили CD-плейер и принялись танцевать друг с другом. В это же время прибыли журналисты Си-эн-эн; часть из них немедленно окружила сенатора Тэтчера, расспрашивая о его отношении к терроризму за границей и в Америке. Сенатор отвечал вполне недвусмысленно. Учитывая то, что случилось с его братом несколько лет назад, он решительно осуждал подобного рода практику. Тэтчер произнес небольшую, но довольно пылкую речь, и окружавшие его люди зааплодировали, когда он закончил; после этого репортеры начали обращаться с вопросами к остальным. Интересно было то, что они даже не спрашивали, можно ли поговорить с его женой, словно бы сенатор выступал от имени обоих Тэтчеров. Потом настал черед моделей давать интервью. Девушки заявили, что получают огромное удовольствие от этого вечера и что подобные вещи должны происходить в «Ритце» как можно чаще. Они обе приехали сюда для трехдневных съемок в журнале «Харперс Базар», им очень нравится Париж. Потом они спели небольшую песенку и устроили маленькое шоу на Вандомской площади. Это была очень оживленная группа… Несмотря на возможную опасность, ночь получалась на редкость праздничной.

Но Питера все это уже не интересовало: он следовал за женой сенатора, скрывшейся за углом Вандомской площади. Казалось, она знала, куда идет, и шла очень уверенно, размашистым шагом, так что Питер поспевал за ней с некоторым усилием. Он понятия не имел, что скажет ей, если она остановится, обернется и спросит его, зачем он за ней идет. Он сам не знал зачем. Просто он должен быть здесь. Его словно кто-то позвал в путь, и он шел за Оливией, подчиняясь неслышному приказу. Питер говорил себе, что хочет лишь уберечь ее от возможной опасности в такой поздний час, но не смог бы ответить на вопрос, почему именно он должен быть ее телохранителем.

К его удивлению, она дошла до площади Согласия и остановилась там, с улыбкой глядя на фонтаны и сияющую поодаль Эйфелеву башню. Здесь сидел какой-то старый бродяга, проехал на роликах молодой парень, две парочки целовались на скамейках, не обращая никакого внимания на Оливию, которая, казалось, была счастлива своим одиночеством. Питеру захотелось подойти к ней и, обняв ее, вдвоем смотреть на фонтаны. Но вместо этого он остановился на почтительном расстоянии, не сводя с нее глаз. И вдруг она, к полному смущению Питера, обернулась и вопросительно посмотрела на него, как будто внезапно почувствовала его присутствие, как будто она знала его причину, но все равно собиралась потребовать у него объяснений. Ей было ясно, что он преследовал ее, но она, казалось, ничуть не разозлилась и не испугалась. Питер страшно смутился, когда она повернулась и медленно подошла к нему. Оливия узнала в нем человека, плававшего вчера вместе с ней в бассейне, но Питер покраснел, когда она подошла совсем близко. К счастью, в темноте этого не было видно.

– Вы фотограф? – Вопрос был задан очень тихим голосом. Оливия казалась совсем беззащитной и неожиданно грустной. Это уже случалось с ней раньше – сотни, тысячи раз. Фотографы преследовали ее всюду, торжествуя всякий раз, когда им удавалось поймать момент из ее частной жизни. Теперь она к этому привыкла и неохотно приняла это неудобство как неотъемлемую часть своего существования.

Но Питер покачал головой, почувствовав, что она должна ощущать. Ему было стыдно, что он невольно помешал ее одиночеству.

– Нет, я не фотограф. Простите меня… Я… Мне просто хотелось знать, что вы… Сейчас уже поздно.

Отважившись поднять на нее глаза, он вдруг почувствовал, как смущение уходит, уступая место желанию защитить эту невероятно хрупкую женщину – женщину, какой он никогда раньше не встречал.

– Вы не должны ходить одна в такое время – это опасно.

Оливия взглянула на молодого человека и пожилого клошара и пожала плечами, переведя на Питера заинтересованный взгляд.

– Почему вы пошли за мной? – прямо спросила она, глядя на него своими карими бархатными глазами.

Питеру захотелось протянуть руку и дотронуться до ее лица.

– Я… я не знаю, – честно сказал он. – Любопытство… рыцарство… восхищение… глупость… – Ему хотелось сказать ей, что он ошеломлен ее красотой, но это было невозможно. – Я хотел удостовериться в том, что с вами все в порядке. – И вдруг он решил быть с ней честным. Обстоятельства были несколько необычные, а Оливия казалась человеком, с которым можно разговаривать откровенно. – Вы ведь просто ушли, никому не сказав, да?

Может быть, сейчас телохранители уже обнаружили исчезновение Оливии и повсюду ищут, но ей явно было все равно. Когда она подняла глаза на своего собеседника, Питер подумал, что она похожа на шаловливого ребенка. Он был единственным свидетелем ее поступка, и Оливия это знала.

– Возможно, их это совершенно не интересует, – так же прямо и без всякого сожаления ответила она полным озорства голосом – к немалому удивлению Питера. Без труда можно было сделать вывод, что она совершенно заброшенная женщина. Ни один человек из ее группы не обращал на нее никакого внимания, даже ее муж. – Мне нужно было уйти. Иногда очень тяжело… быть в моей шкуре.