Диана Морган - Чэпл-Хил

Забрав у нее бутылку, он пошел к машине, предоставив ей самой расплатиться. Шейла поняла, что Джордан не отдает себе отчета в том, что он делает, и все же прямой отказ был бы обиднее. Пожалуй, отказа она бы не вынесла. Она оставила деньги на прилавке и бросилась вслед за ним.

Три года миновало с тех пор, как она последний раз была в комнате Джордана. Идя за ним через холл, она заметно разволновалась, но он, похоже, ничего не заметил. Здесь ничего не изменилось. Стены приятного светло-кремового оттенка увенчивала красивая лепнина. Тяжелые деревянные двери комнат едва умещали имена студентов всех предыдущих выпусков. Шейла обернулась и поглядела через пустынный коридор на противоположную стену, где в тусклом свете свисавших с потолка больших круглых плафонов виднелся портрет ее деда.

– А, вот и Судья, – произнесла она, удивляясь, что совсем забыла про то, что он висит тут, и радуясь, что есть за что уцепиться, чтобы нарушить тишину.

Джордан обернулся.

– А, ты о портрете. Смешно, я его перестал замечать. – Он молча смотрел на портрет. – Натали всегда говорила, что он напоминает ей жертву Аль Капоне.

Шейла скривилась при имени Натали, но, мгновенно справившись с собой, бодро ответила:

– Пожалуй, Натали угадала. – Она подвела Джордана поближе к портрету и всмотрелась в него попристальней. – Его прозвали Железнобокий, а я называю его просто Судья. – Она отошла чуть в сторону и чуть не наступила Джордану на ногу. – Ой, извини.

Он не шелохнулся. Шейла подняла голову и взглянула на него. Джордан смотрел на нее так, будто видел впервые. У него был беспокойный и голодный взгляд. Она не была убеждена, что верно его понимает, но точно знала, как ей себя вести дальше.

– Что, Джордан? – спросила она вкрадчиво.

Он закрыл глаза, покачал головой, но отвечать, видимо, передумал. Шейла видела его насквозь. Он все же не был готов к встрече с действительностью, во всяком случае, пока. Надо попробовать разговорить его, пожалуй, сейчас главное – заставить его не молчать.

– Если бы я помнил, что он имеет отношение к тебе, я бы защищал его от всех нападок, которым он подвергался целых три года.

Шейла поспешила подхватить его насмешливый тон.

– Вы хотите сказать, сэр, что честь нашей семьи была под угрозой?

– Поверь, Шейла, ни один безумец не рискнул бы угрожать вашей семье.

– Что ты имеешь в виду?

Джордан попытался выкрутиться.

– Не имеет значения.

Он впервые улыбнулся, и Шейла подумала, что это хороший знак.

– Звучит довольно зловеще, – сказала она с напускной подозрительностью.

Джордан все еще улыбался, но сейчас его улыбка стала ехидной.

– Так что же?

– Боюсь, ты можешь неправильно понять.

– Да ладно, говори, я не обижусь. – Она игриво толкнула его плечом. Чувствуя, что болезненные воспоминания продолжают владеть им, она действовала не спеша.

– Ну же, Джордан?

Он приблизился к картине, и Шейла последовала за ним. Когда они подошли совсем вплотную, она заметила на стене под рамой необычный и явно неуместный предмет. Кто-то прикрепил здесь небольшую записку, нарисовав на ней направленную кверху стрелку. Шейла прочитала вслух написанные на бумажке слова:

«Вы бы купили подержанную машину у этого человека?»

Она повернулась, услыхав, что Джордан усмехнулся. Он смущенно пожал плечами, но она тут же расхохоталась.

– Черт тебя подери! Хотела бы я взглянуть на папочкино лицо, если бы он это увидел. Пожалуй, ту же надпись можно сделать подпортретом дяди Джорджа у нас в гостиной.

– Записку приклеила Натали.

Слова Джордана заставили Шейлу похолодеть. Ее рука небрежно касалась его талии, но теперь она резко ее отдернула.

– Пошли, пора заняться тем, зачем мы сюда приехали, – сказал он, повернулся и пошел к себе в комнату, на ходу открывая бутылку.

Шейла собралась с духом, опасаясь, что при виде знакомой маленькой комнаты на нее снова нахлынут воспоминания. Но сейчас все здесь выглядело по-другому. Постель была не прибрана, обивка на стареньком диванчике совсем протерлась и кое-где порвалась, а все свое остальное имущество Джордан успел уложить в картонные коробки. Перекошенные жалюзи на окне закрывали вид на лужайку. Джордан включил верхний свет, и комната стала еще неприглядней.

– Я бы хотела виски со льдом, – начала было Шейла, но, не успев договорить, увидела, что он уже поднес ко рту бутылку. Обратив на нее внимание, Джордан перестал пить и поставил бутылку прямо на пол, рядом с горой упакованных коробок.

– Все стаканы уложены, – смущенно извинился он.

Шейле Райкен было сейчас не до правил хорошего тона, она и без того знала, что нужно, чтобы как следует надраться, и без колебаний приступ ила к делу.

Сперва они почти не разговаривали. Джордан неподвижно смотрел в стену, а Шейла смотрела на него. Она чувствовала себя сейчас непривычно безрассудной, и это начинало ей нравиться. Она всегда была такой осмотрительной, расчетливой, хитрой. Умела планировать. И вдруг осторожность куда-то подевалась. Она сидела рядом с Джорданом Бреннером, пьянела и гадала, произойдет ли что-то сейчас между ними. Теперь она точно знала, чего хочет, пускай даже это будет иметь ужасные последствия. В конце концов черт с ними, с последствиями.

С каждым следующим глотком мысли ее делались все более разнузданными. Она старалась удержать в себе новообретенную свободу, позволяя алкоголю взять верх над здравым смыслом и логикой. Она еще раз украдкой взглянула на Джордана. Он выглядел ужасно. Шейла соскользнула с дивана и встала возле него на колени.

– По-моему, у меня в глазах двоится, и я вижу двух Джорданов, – проговорила она и засмеялась.

Джордан не улыбнулся.

– Знаешь, что сказала мне Натали, как раз перед тем, как умерла?

Шейла в ужасе отпрянула.

– Что значит – умерла? Она не умерла. Не смей говорить так!

Он глотнул еще виски.

– Она все равно что умерла.

Он встал и в приступе отчаянья швырнул бутылку об стену.

Расплескавшийся бурбон окатил их обоих. В следующее мгновенье Джордан рухнул на пол и уткнулся лицом ей в колени.

– Ты должен забыть ее, Джордан, – крикнула Шейла. – Прошло три недели. Она может остаться такой навсегда... Доктор сказал...

– Знаю, знаю, знаю, что он сказал. Меня тошнит от докторов.

Он вытянул руки и, обняв ее, крепко стиснул. Шейла чувствовала, что растущее напряжение готово выплеснуться наружу вместе с болью.

– Видеть ее такой непереносимо.

Его руки судорожно вцепились в нее, но она сидела спокойно и нежно обнимала его. Она гладила его по голове, целовала то в затылок, то в щеки, чувствуя на губах вкус его слез.

– Хорошо, что она не чувствует боли, и сердце у нее очень крепкое.

– Знаю.