Диана Морган - Чэпл-Хил

– Джордан! – повторила она. Он отмахнулся.

– Погоди, солнышко.

Поставив чашку, она сердито спросила:

– Как вы меня только что назвали?

Джордан Бреннер оторвался от книги и увидел, что на него смотрит прежняя Натали, и ее взгляд предвещает бурю. Она всегда смотрела именно так перед тем, как они ссорились.

– Я вам не солнышко, – сказала она железным голосом.

– Что?

– Я вам никто. – Натали Парнелл схватила его за галстук. – Запомните, для вас я не просто Натали, я – мисс Натали Парнелл. Не солнышко, не лапочка и ничего похожего. Мисс Парнелл – запомнили?

Джордан запомнил. Сердце его отчаянно колотилось, ему хотелось схватить ее и поцеловать, ему хотелось выложить ей все. Но он не мог, а значит, оставалось лишь принести извинения.

– Простите, мисс Парнелл, – мямлил он, – я задумался. Вы меня удивили, я думал... – Он запнулся. Он не мог ей сказать, что он думал.

– Кофе? – спросила она, подвигая ему чашку и все еще не отпуская его галстук.

Джордан взглянул на нее и впервые за все время дал себе волю. Уж он-то хорошо знал, как ее разозлить. Семь лет назад ему это всегда удавалось – сработает и сейчас. Натали ужасно не любила, когда ее уличали в рассеянности. Глянув сверху вниз на свой кофе, Джордан произнес с несчастной улыбкой:

– Я понимаю, что в такую минуту спрашивать, где сахар...

Глаза у Натали расширились, и она мигом отскочила от него. Какое-то неотчетливое, мимолетное видение мелькнуло в ее памяти.

– Что с вами? – спросил Джордан, удивившись.

– Все нормально.

Она смотрела на него явно озадаченная – может, он хотел ей о нем-то напомнить? Может, они когда-то уже были знакомы.

– Натали! – Он взял ее за руку, и от его прикосновения у нее по спине неожиданно пробежала дрожь. С ужасом она поняла, что ей хочется, чтобы он касался ее.

Она сама не знала, что и подумать, и он увидел в ее глазах замешательство. Но Натали быстро овладела собой и прошептала:

– Да нет, все в порядке, о чем это мы... а, да… – Она покраснела. – Я прощаю вас на этот раз, мистер Бреннер. Но, если подобное повторится, мне... мне придется пожаловаться начальству. – Она стремительно выскочила из комнаты, и Джордан увидел, как волосы разлетаются у нее за спиной.

Натали предвидела, что с Джорданом Бреннером у нее начнутся сложности. Он был типичный начальников зять.

Подбирая документы для его последнего дела, она уже почти злилась, что ей приходится на него работать. После того происшествия в библиотеке, он стал наваливать на нее все больше и больше работы, давая поручение за поручением. Если она не печатала для него бумаги на компьютере, то он заставлял ее раскапывать старые дела, которые определенно не могли понадобиться ему раньше, чем через несколько месяцев. Он уверял – все, что он ей поручает, не терпит отлагательства, а Кэролайн только посмеивалась.

– Никуда не денешься, Натали, парень приклеился к тебе намертво.

– А я, видимо, к нему.

Кэролайн расхохоталась.

– Я не то имела в виду. Не сомневайся, ты ему нравишься и даже очень.

Натали насторожилась.

– Ты ненормальная.

– Не могу понять, неужели ты сама не замечаешь? – Кэролайн покачала головой. – Пожалуй, любовь действительно слепа, от прописной истины никуда не денешься.

– Сомневаюсь, – парировала Натали, – насколько я знаю, очень многие предпочитают заниматься этим с открытыми глазами.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросила Кэролайн. – Влюбляются или занимаются любовью?

Натали не отвечала не потому, что не знала, как ответить. Она неожиданно поймала себя на том, что думает сейчас о лодке, о маленькой лодке с тонкой обшивкой и стареньким парусом, и ей очень нравилась эта лодка, она сама не знала почему.

– Что за нелепая ассоциация, – сказала она вслух.

– Ты о чем?

– Я только что представила себе что-то очень странное, мне показалось, что я плыву в лодке. – Она растерянно повела плечом и улыбнулась: – Ладно, пора работать.

А работы становилось с каждым днем все больше и больше. День за днем Натали заставляла себя заново изучать право. Поначалу она совсем не могла ничего вспомнить. Потом постепенно отдельные мелкие детали заставили ее мозг заработать, и у нее появилась уверенность, что в один прекрасный день она снова будет юристом. Ну, а пока ей приходилось по-прежнему вести образ жизни амбулаторного больного.

Это было в общем-то, скорее существование – без настоящего дома и без настоящих дел, кроме психологической адаптации и физиотерапии в больнице и работы в фирме. И Натали недоставало уверенности, что и у нее все когда-нибудь устроится как у всех. Жизнь в безвоздушном пространстве, состоявшая из медицинских процедур, с туманным прошлым и отсутствием будущего, начинала ее страшить. У нее не было родных и друзей, никого, с кем бы она могла серьезно поговорить, разве что доктора да психотерапевты, и она с нарастающим раздражением ощущала, что очень от них устала. Ее жизнь была искусственной, а ей все сильней и сильней хотелось обыкновенной, но такой, чтоб принадлежало ей одной. Ей все время казалось, что она чья-то собственность, которая доставляет удовольствие, оправдывает ожидания, помогает добиваться успехов в работе. «Вот бы заставить все эти белые халаты в один день побывать на физиотерапии, сдать анализы и сходить на рентген», – как-то подумала она, тупо просидев очередной вечер у телевизора. Теперь она отчаянно хотела от всего этого избавиться, и невозможность так поступить порой доводила ее до отчаяния.

Хуже всего бывало именно вечерами, когда ей совсем нечем заняться, нечем даже для вида прикрыть бессмысленность подобной жизни, кроме разве бессчетных порций пиццы, которую они заказывали на пару с Франческой. Часто, стоя у окна, Натали смотрела на сгущающуюся над улицей темноту, вновь и вновь пытаясь понять, за что судьба отняла у нее семь лет. Не было никого, кто бы мог по-настоящему понять ее, потому что в целом свете, пожалуй не нашлось бы ни одного человека, побывавшего в эдакой переделке, и это усугубляло ее тоску.

Лейн больше ее не тревожил. Он стал относиться к ней немного иначе, не только как к пациентке, но и как к человеку – возможно, оттого, что ее память частично восстанавливалась.

Натали теперь помнила довольно многое из своего прошлого. Начиная с отрочества, события выстроились в последовательную цепочку. Дни перед выпускными экзаменами в колледже виделись особенно ясно, а вот дальше начинался про вал. Ей упорно казалось, что ей двадцать один, и осенью она начнет учиться на юридическом. Но она тем не менее надеялась, что, когда осень действительно наступит, все станет на место.

Все, чем Натали занималась на работе, ей в общем-то нравилось, кроме того, что было связано с Джорданом Бреннером. И она решила, что с этим человеком придется серьезно поговорить. Задания, которые он ей давал, становились слишком трудными. Она подозревала, что это лишь способ заставить ее задерживаться подольше, чтобы вновь начать к ней подступаться, но она не была полностью уверена. Он никогда не пытался на нее набрасываться, и, самое странное, ее не оставляло странное чувство, что они когда-то были знакомы.