Рене Манфреди - Выше неба

Флинн надела ботинки и пошла к Анне в гостиную.

– Мама звонила, – сказала она.

– Что? – переспросила Анна.

– Моя мама. Поппи. Она звонила мне. Анна поставила виолончель:

– Ты уверена, что тебе это не приснилось?

– Уверена. Она звонила из Невады. Мама не приедет. – Флинн уставилась в сторону.

– Она оставила номер телефона?

Флинн покачала головой. Анна проверила записи на АОНе. Там был номер с префиксом 702, возможно Невада. Она нажала кнопку «ПОЗВОНИТЬ», и ее соединили с отелем «Риппин&Сэндз».

– Твоя мама носит девичью фамилию или фамилию твоего папы?

Флинн нахмурилась:

– Она никогда не была Девой. Откуда у нее будет фамилия Девы?

Анна попросила соединить ее с номером Поппи Блендер. Ее сердце сжалось, когда дочь взяла трубку.

– Что ты делаешь в Неваде?

– Мама? – спросила Поппи.

– Да. Ты не собираешься приехать в Бостон в ближайшее время?

– Я скучаю по Флинн.

Анна посмотрела на Флинн, которая стояла, уставившись перед собой, скрестив руки.

– Ты хочешь поговорить с ней? – спросила она Поппи.

– Она не хочет разговаривать. Я уже пыталась.

– Флинн, ты хочешь поговорить с мамой?

– Нет, спасибо, – и девочка ушла в свою комнату.

– Она просто еще сонная. Я разбудила ее, когда пришла домой. – Анна слышала тяжелое дыхание Поппи. Одышка, как у астматика. – Ну ладно. Что ты собираешься делать? Я имею в виду семью.

Анна взяла виолончель и, прижав телефон к подбородку плечом, сыграла первые два такта из концерта Гайдна до мажор.

– Я все еще пытаюсь прийти в себя.

Анна фыркнула:

– А тем временем все остальное рушится.

– Даже так?

– Даже так. Твоя дочь помешана на смерти. Марвин бродит с таким видом, словно сходит с ума. – Она взяла смычок, чтобы послушать хоть что-то более приятное, чем рыдания Поппи. Дочь всегда умела пустить слезу. Это срабатывало с ее папочкой, но с Анной никогда: по ее мнению, люди очень редко плачут искренне, давая волю чувствам. – Тебе нужно будет позвонить, когда Флинн совсем успокоится. Они с Марвином пробудут здесь еще, наверное, несколько недель. Если Флинн захочет поговорить с тобой, куда ей позвонить?

Поппи оставила номер сотового. Анна записала его на нотах Гайдна.

Затем повесила трубку и пошла к Флинн, которая лежала на своей кровати лицом вниз, все еще в костюме ангелочка. Одежда была ей мала: крылья топорщились на середине спины, все швы были туго натянуты. Анна развязала красные башмачки и сняла их с внучки. Она подумала перенести Флинн на ночь в свою спальню, но затем решила не беспокоить. Девочка сама проснется ночью и пойдет в комнату бабушки. Анна погладила Флинн по спине. Ей хотелось разбудить ее, хотелось, особенно после событий этого ужасного дня, чтобы Флинн спала рядом, ведь это уже вошло у них в привычку. Как только Марвин вернется домой, Анна попросит его перенести внучку к ней в спальню.

Анна сидела в темной гостиной и по памяти играла Брамса. Успокаивающее звучание нот было похоже на шелковый халат, легко скользящий по коже. Чувство уюта и защищенности, как будто тебя закутали во что-то неощутимое. Спокойствие плода в утробе матери.

Она перестала играть, когда услышала, что к дому медленно подъехала машина. Это была ее машина. Наконец-то! Марвин поднялся на крыльцо. Анна включила свет.

– Где же живет этот мальчик, в Род-Айленде? – спросила Анна, когда Марвин вошел. Она хотела, чтобы это прозвучало мягко и с легкой долей иронии, но голос взвился пронзительно, словно у какой-нибудь училки из средней школы.

Марвин вздохнул, а затем, увидев что-то на ее лице или понимая, что сегодня был трудный день, нагнулся и поцеловал ее в лоб.

– Спасибо. Возможно, мне именно это и было нужно. – Как Грета? – Он сел на диванчик перед ней.

– Она опустошена. Ребенок умер. – Анна потерла смычок канифолью. – Звонила твоя жена.

Мужчина посмотрел на нее, затем отвернулся и уставился на обложки журналов на кофейном столике.

– Поппи звонила.

Он взял один из журналов:

– Я слышал.

Анна поставила виолончель перед собой, притворяясь, что изучает Рахманинова:

– Она была очень грустной.

– Анна! – Он издал нервный смешок. Она посмотрела на зятя.

– Не злись на меня.

Анна начала выводить смычком начальные такты Пятой симфонии:

– Я не злюсь. Но мне действительно пришлось многое сделать, когда ты исчез на три часа.

– Ты сама меня попросила отвезти мальчика домой.

Анна опустила смычок и прислонила виолончель к себе:

– Так получилось, что я знаю, что Джереми живет в Западном Кантоне. Пять минут на машине. Я знаю, где ты был и что делал.

– Ты так думаешь?

– Ты флиртовал с этой девчонкой на протяжении всего собрания. Это было бы неуместно, даже если бы ты все еще не был женат, поскольку она отвлеклась от того, чем должна была заниматься.

– Анна, – тихонько сказал он, – между нами ничего нет. Я просто встретился с ней, чтобы выпить кофе. Вот и все.

– Это твое дело, я думаю. В любом случае, на сегодня мне хватит ссор.

– Я знаю. Прости, у тебя был сегодня очень неприятный день. – Он вытащил из куртки конверт и протянул ей.

– Что это?

– Подарочный сертификат из салона спа. Я решил, что тебя нужно немножко побаловать.

– Марвин, иногда ты просто лишаешь меня дара речи… – Анна запнулась. – Это так мило и неожиданно. Спасибо.

– Всегда к твоим услугам.

Уголком глаза она заметила, как Флинн вышла из комнаты и сонно поковыляла в ее спальню. Мир Анны снова пришел в норму, мышцы расслабились, пропало напряжение, которое сковывало ее весь день.

– Анна, я хотел сказать, мы с Кристин просто сидели в «Старбакс» и разговаривали, вот и все.

– Ладно.

– Ничего не происходит.

– Я уже слышала. – Она расправила ноты. – Ты уже это говорил.

В День благодарения Анна проснулась рано и, выглянув в окно, увидела, что выпал первый в этом году снег. Флинн, лежащей рядом, всю ночь снились кошмары, которые не давали толком заснуть обеим. Марвина ночной хаос не потревожил. В любом случае, Флинн ни разу не звала его, когда просыпалась, рыдая от страха. Отчасти Анна чувствовала ответственность за то, что происходило с Флинн: кошмары участились с тех пор, как месяц назад по ее настоянию внучка пошла в школу.

Когда они жили на Аляске, Флинн занималась по программе домашнего обучения, и было совершенно очевидно, что ни Марвин, ни Поппи не беспокоились о том, выучила девочка что-нибудь или нет. Обнаружив, что у Флинн странное восприятие расстояний и географии – девочка знала, что Марс – это планета, но думала, что он является частью Минеаполиса, – Анна разозлилась на Марвина, настолько пренебрегшего своими обязанностями.

Когда Анна попросила Флинн назвать все девять планет, Флинн ответила: «Земля, Индия, Азия, Индиана, Марс, Венера, Калифорния, Луна и космический „Шаттл»». На следующий день Анна отвела Флинн на встречу с директором начальной школы, чтобы обсудить, в какой класс ее смогут определить. В десять лет Флинн должна была учиться в пятом классе, но, поскольку официально она еще не училась, Анна надеялась, что девочку направят в четвертый класс. К удивлению Анны, результаты теста, которые пришли через десять дней из отдела по образованию, показали, что хотя у Флинн явно существуют пробелы в базовых знаниях, но читает она на уровне учеников девятого класса, и у нее повышенные способности к математике, которые «соответствуют знаниям хороших учеников старших классов».