Рене Манфреди - Выше неба

– На пересечении Бэйкон и Чарльз. Джек повесил трубку.

– Как долго яйцеклетка жизнеспособна?

– Я недавно читала статью, в ней говорилось, что это длится всего несколько часов. Никто точно не знает. Но сейчас самое время, я чувствую это.

– Ну, может, оно подождет. – Он собирался сказать, что, может, ей стоит пойти в прохладную комнату, чтобы яйцеклетка не испортилась, но понял, как смешно это прозвучит.

– Может быть, ты останешься восприимчивой гораздо дольше? Ты можешь?

Грета посмотрела на него:

– Откуда я могу знать? Ты думаешь, его можно уговорить?

– Спокойно, спокойно. – Джек был в растерянности.

– Извини, но у меня не было такой овуляции уже на протяжении многих месяцев. Я разочарована. Я думала, это будет чудесный момент.

Он минуту подумал:

– Ладно. У меня есть идея. Она необычная, рискованная, но может сработать.

– Все что угодно.

– Наверху в спальне лежат книги. Поройся в них и найди какие-нибудь мужские журналы, что-нибудь с обнаженными телами. Не спрашивай зачем, просто сделай.

Из ванны внизу он достал набор приспособлений для искусственного оплодотворения. Грета собрала и оставила множество этих штучек в обеих ванных, жест, который казался Джеку странным, словно оставленные незнакомцем валентинки.

Через несколько минут спустилась Грета с книгой «Радости однополого секса»:

– Все что я смогла найти.

– Ладно, нормально. Это лучше чем ничего.

Стюарт смотрел в одну точку и убеждал себя не расстраиваться. Они попытаются в следующем месяце. Или, может быть, если она так плодородна, как говорила, срок хранения яйцеклетки будет дольше. Они пытались на протяжении последних четырех месяцев, и с каждым циклом у Стюарта возрастала уверенность в том, что он хочет ребенка. Но в этот раз, по словам Греты, она так готова к зачатию, что это уже не смешно; полоска теста не бледно-розовая, как в прошлом месяце, а такого яркого цвета, как платформа на Марди-Гра, пылающая, как кадиллак Мэри Кей.

Стюарт поставил машину на передачу, когда кругом раздались гудки, но никто так и не тронулся с места. Впереди он увидел мужчину, который заглядывал в каждую машину. Мужчина очень напоминал Джека.

Стюарт присмотрелся. Это и был Джек.

– Бог всемогущий! – сказал Стюарт, когда Джек открыл пассажирскую дверь. – Что ты делаешь?

– Я принес тебе кое-что почитать. – Он бросил книгу на сиденье. – Я знаю, это просто картинки, но нужно подключить воображение. Вот твоя задача. И наверное, нельзя говорить такое человеку, который стоит в пробке, но поторопись. Грета в кафе через дорогу, уже готова.

– Что?

– Конечно, я сказал ей закрыться в туалете и ждать.

– Что? – повторил Стюарт, глядя на книжку и на стерильную банку. – Что? Вы шутите? Этого не будет.

Джек вышел и закрыл дверь:

– Тебе придется.

– Ты шутишь? Ты хочешь, чтобы я занялся этим здесь? В окружении мамаш в мини-автобусах?

– Ты сможешь. Я прикрою тебя с этой стороны. – Джек снял плащ и пропустил его через поручень машины над окном. Затем залез и сделал музыку громче. Эту мелодию часто слушала Анна, и он сейчас очень по ней скучал. Должно быть, она забыла забрать диск из машины.

Стюарт начал что-то говорить, Джек сделал музыку тише и сказал:

– Это золотая возможность. У нее может и не быть овуляции в следующем месяце. Или через месяц. Мы все не так уж молоды и плодовиты. Занимайся.

Он добавил звук, достаточно громко для того, чтобы люди в машинах могли услышать, разозлиться и включить свои магнитолы. Джек раскачивался на сиденье туда-сюда и пел, пытаясь создать иллюзию, что они со Стюартом наедине.

– Мне не важно, что я веду машину, – пел Джек, – я просто счастлив, что я здесь, я счастлив, что жив… ну, все хорошо!

– Джек, – сказал Стюарт сквозь зубы, – заткнись!

– Хорошо. – Он выглянул из-под плаща: люди в машинах вокруг говорили и смеялись и не обращали на них никакого внимания.

Стюарт закончил как раз в тот момент, когда автомобили пришли в движение.

– Увидимся дома. – Джек поцеловал его. Он спрятал баночку под рукав пальто; даже одна минута низкой температуры могла сделать сперматозоиды медлительными. – Какого черта они не придумали крышки для этих штуковин?

– Возможно, потому, что большинство людей с ними не бегают. – Стюарт перегнулся через колени Джека, чтобы открыть ему дверь. – Не пролей! – крикнул он вслед.

Грета стояла в очереди, которая растянулась почти до двери: кофеманы желали получить свою обеденную порцию. Джек протиснулся сквозь толпу, некоторые обругали его, а потом подозрительно и встревоженно посмотрели, словно подумали, что под пальто у него пистолет.

– Какого черта ты еще не в туалете? – сказал он ей.

– О боже, ты здесь!

– Да, я здесь. Почему ты еще не в позе? Женщина, стоящая в очереди перед Гретой, обернулась. Джек вызывающе уставился на нее.

– Я не думала, что ты придешь. Он рассмеялся:

– Ну, честно говоря, я тоже. Это заняло немного больше времени. Ему особо не с чем было работать, бедному мальчику. Пойдем.

Оба заспешили в сторону туалета, Джек протянул ей баночку и пакет с таинственными принадлежностями. В руководстве, которое он прочитал, было написано, что лучше всего лечь на спину и подтянуть колени. Необходимо, чтобы сейчас она следовала всем инструкциям, раз уж так убеждена в жизнеспособности яйцеклетки.

– Грета, как ты там?

– Все мальчики в целости и сохранности добрались до места назначения.

– Хорошо. Я понимаю, пол там омерзительный, но ты же подготовлена, не так ли? Не вставай.

– Да, знаю. Ты не мог бы забрать мой кофе и принести его сюда?

Джек повернулся и увидел кучку изумленных женщин.

– Дамская уборная будет закрыта еще двадцать девять минут, – сказал он.

Пока Джек и Стюарт красили стены в гостиной, Грета сидела на диванчике с книжкой про детские имена.

– А ты не думаешь, что еще рановато? – спросил Стюарт.

– Я беременна, – ответила Грета. Валик выпал у него из рук.

– Беременна? Уже? Должно быть, у меня были крепенькие пловцы.

– Она еще не знает этого, – сказал Джек. – Грета, ты же еще не знаешь.

– Я знаю. Я чувствую себя так же, как в прошлую беременность. Ребенком, которого потеряла.

– И каково это?

– Словно что-то вставили в розетку и нажали выключатель. – Она опять уставилась в книгу. – Я уверена на девяносто процентов.

– И ты поняла это всего за шесть часов? Грета кивнула:

– В первый раз я поняла это сразу же.

Джек и Стюарт уставились на нее. Джек сразу же выдвинул идею, что это суждение так же важно, как и сама биология. Без всякого сомнения, они втроем желали, чтобы это оказалось правдой, и сила их веры была так же важна, как плоть. И в каком-то смысле Фрэнсис Элла, получивший от Джека прозвище Фелла – к великой Гретиной обиде, – был настолько же его ребенком, насколько чьим-то еще.