Стефани Майер - Сумерки

Если Эдвард — вампир (я не отваживалась даже вникнуть в смысл этого слова), что мне тогда делать? Посоветоваться не с кем, любой, к кому я обращусь, сочтет меня ненормальной.

Есть только два выхода. Первый — последовать — его совету, быть умницей и как можно меньше с ним общаться. Притвориться, что между нами глухая стеклянная стена, и попросить оставить меня в покое.

Обдумывая этот вариант, я впала в глухое отчаяние. Нет, такого испытания я не выдержу, придется придумать что-то другое. Только что? В конце концов, даже если он… злой, то пока не сделал мне ничего плохого. Фургон Тайлера превратил бы меня — в лепешку, если бы не его реакция. Возможно, он сделал это машинально, однако если существо машинально спасает чужую жизнь, оно не может быть злым.

От жутких мыслей голова шла кругом.

Одно я знала точно: тот темный Эдвард во сне был порожден рассказом Джейкоба, а не моими собственными впечатлениями. Даже кричала я не из страха перед черными глазами и длинными клыками, я боялась за него, кем бы он ни был!

Медленно в моем сознании сформировался ответ. Похоже, у меня нет выбора — так сильно я завязла. Теперь я поняла, что никуда не денусь от своей страшной тайны. Когда я думала о нем, его голосе, гипнотизирующих глазах, грациозной походке, я не желала ничего, кроме как быть с ним. Даже если… нет, не буду об этом думать. По крайней мере, не здесь, среди темных елей и сосен. Не сейчас, когда дождевые капли стучат по земле, словно крадущиеся шаги, а от тяжелых туч темно, как ночью…

Задрожав, я быстро поднялась, будто испугавшись, что дорожку размоет дождем.

К счастью, она никуда не исчезла и благополучно повела по влажному лабиринту леса. Я бежала со всех ног, опустив капюшон на лицо. Боже, как далеко я зашла! Надеюсь, я бегу в сторону опушки, а не обратно в чащу!.. Однако прежде чем я успела испугаться, между ветвей появился просвет, и донесся шум машин. Вот наконец и двор Чарли, сулящий мне тепло и сухие носки.

Домой я вернулась ровно в двенадцать, быстро поднялась в свою комнату и переоделась в чистые джинсы и свитер. Составить план на остаток дня оказалось несложно — к среде нужно было напирать сочинение по «Макбету». Я с головой ушла в работу, наслаждаясь спокойствием, которого не ощущала, наверное, со второй половины четверга, если быть до конца честной.

Я часто переживала нечто подобное. Решения всегда давались мне с огромным трудом, но, сделав выбор, я испытывала огромное облегчение. Правда, порой с примесью отчаяния, например, когда я решила переехать в Форкс. И все равно, лучше так, чем жить в неизвестности.

Однако это решение пришло само собой, без всяких мучений. Странно, даже страшно!

Вторая половина дня оказалась весьма плодотворной — сочинение я закончила еще до восьми. Чарли вернулся с большим уловом, и я решила привезти из Сиэтла кулинарную книгу с рецептами приготовления рыбных блюд. При мыслях о поездке по спине бежали мурашки, совсем как во время разговора с Джейкобом Блэком. Поразительно, но никакого страха я не испытывала.

Той ночью я спала без сновидений, сильно устав за день. Следующее утро во второй раз с момента приезда в Форкс встретило меня ярким солнечным светом. Подскочив к окну, я с удивлением увидела голубое небо, а легкие белые перышки никак не могли предвещать дождь. Я распахнула окно, которое, как ни странно, открылось легко и бесшумно, и с наслаждением вдохнула теплый сухой воздух. Кровь так и забурлила!

Когда я спустилась вниз, Чарли заканчивал завтрак. Мое настроение он разгадал сразу.

— Отличный день! — проговорил папа.

— Чудесный! — с улыбкой согласилась я.

Чарли улыбнулся, его карие глаза задорно заблестели, и мне стало ясно, почему они с мамой решились на ранний брак. К тому времени как я узнала папу достаточно хорошо, от романтизма и вьющихся каштановых волос не осталось и следа. Но стоило ему улыбнуться, и я тут же видела паренька, который убежал с любимой, когда обоим было по девятнадцать.

Завтракая, я наблюдала, как в ярком солнечном свете танцуют пылинки. Чарли попрощался. Услышав, как отъезжает его машина, я помедлила у двери, раздумывая, взять ли плащ. Лучше взять, чтобы не искушать судьбу. Забросив его на плечо, я вышла на яркое солнце.

В школу я приехала одной из первых. Оставив пикап на стоянке, я отыскала скамеечку к югу от столовой. Она была влажной, и я села на плащ, радуясь, что не поленилась его захватить. Домашняя работа выполнена — результат вяло текущей личной жизни, но некоторые задачи по тригонометрии вряд ли решены правильно. Я достала задачник, но тут же отвлеклась, засмотревшись, как солнце играет на красноватых стволах деревьев. Задумавшись, я рассеянно чертила на полях тетради и через несколько минут поняла, что нарисовала пять пар темных глаз. Пришлось срочно стирать их ластиком.

— Белла! — издалека донесся чей-то голос. Похоже, Майк. Пока я сидела и мечтала, в школьном дворе появились люди, Очень многие надели футболки, хотя температура была не выше пятнадцати градусов. Приветливо помахивая рукой, ко мне действительно шел Майк Ньютон в длинных шортах цвета хаки и полосатой сине-голубой майке.

— Привет, Майк, — помахала я в ответ. В такое утро очень хотелось быть доброй.

Майк присел рядом, пряди светлых волос блестели на солнце, на лице играла улыбка. Он был так рад меня видеть, что невольно я почувствовала благодарность.

— Никогда не замечал, что твои волосы отливают красным, — задумчиво проговорил Майк, поймав прядь, которую трепал легкий ветерок.

— Только на солнце. — Я сильно смутилась, когда он заправил локон мне за ухо.

— Хороший день, правда?

— Отличный! — согласилась я.

— Чем вчера занималась? — по-хозяйски спросил он.

— Сочинение писала…

Зачем говорить, что работа закончена? Еще подумает, что я выставляюсь…

— Слушай, его же нужно сдавать в четверг, верно? — Майк картинно стукнул себя кулаком по лбу. — Вообще-то, в среду.

— В среду? Да уж… и о чем ты пишешь?

— О том, можно ли назвать Шекспира женоненавистником.

Майк посмотрел на меня так, будто я вдруг заговорила на суахили.

— Наверное, мне придется приступить сегодня, — загрустил он. — А я хотел тебя куда-нибудь пригласить.

— О! — Меня застигли врасплох. Ну почему при разговоре с Майком мне всегда так неловко?

— Мы можем сходить куда-нибудь поужинать, а потом я сяду за сочинение, — робко улыбаясь, предложил он.

— Майк… — Терпеть не могу, когда меня ставят в неловкое положение. — Не думаю, что это хорошая идея!

Он поник.

— Почему?

— Знаешь… если ты кому-нибудь разболтаешь то, что я сейчас скажу, придется выбить тебе глаз, — пригрозила я. — Это ведь разобьет сердце Джессике!