Татьяна Устинова - От первого до последнего слова

Вдали завыла сирена, и Долгов оглянулся, но ничего не увидел. По закону подлости, это наверняка ГАИ, а не «Скорая»! Так всегда бывает, когда очень чего-нибудь ждешь.

Лежащий снова застонал, и Долгов сказал ему, чтобы тот, когда поправится, изложил на бумаге краткий курс менеджмента и прислал ему, Долгову, по электронной почте.

На третьем курсе на лекциях по общей хирургии профессор Потемин любил цитировать Бехтерева, который утверждал, что если больному после разговора с врачом не стало легче, то это не врач.

Долгов помнил об этом всю жизнь.

Завывания сирены приближались, но машины все еще не было видно.

– Вот он, который в крови! Вы его позвать велели!

Долгов быстро посмотрел. Широкоплечий человек в кожаной куртке и кожаных же штанах стоял, держась рукой за лоб. Крови было не слишком много, но все же подкапывало, и он все время морщился и пытался отряхнуть куртку.

– Голова болит?

– Все болит! – плачущим голосом сказал кожаный. – Где эта «Скорая», мать ее! И куртку всю изгадил, а я ее только купил! Во всем этот придурок виноват! Машину раскурочил, а она новая, я ее только купил!..

И кожаный сделал движение, будто собирался пнуть лежащего на асфальте в бок.

– Ногу убери, – сказал Долгов совершенно спокойно, но как-то так, что кожаный моментально съежился и пожух, снова забухтел что-то про свою куртку и про то, что везде болит.

Из крайнего правого ряда, освещая вечереющее шоссе всполохами мигалки, протиснулась желтая реанимационная машина и стала рядом с долговским джипом.

Долгов поднялся с коленей, давая место врачам со «Скорой».

– Что тут у вас?

– Разрыв тканей на бедре и, похоже, перелом. А может, просто ушиб. Двусторонние переломы ребер, может быть, легкое задето, во рту была кровь, хотя пока нарушений дыхания нет.

– Харкал? – живо спросила женщина в желтой куртке, присела и раскрыла чемоданчик.

– Нет. Возможно, внутрибрюшное кровотечение. Притупление везде.

– Вы кто? – спросила женщина.

– Хирург.

– Поня-атно, – протянула она, пристраивая на иглу ампулу. Санитары раздвигали носилки. – Кололи что-нибудь?

Долгов усмехнулся.

– Обезболивающее из автомобильной аптечки.

– Ребята, давайте осторожненько переложим! Терпи, парень, уже немножко осталось! И там еще одна «Скорая» на подходе из сороковой сейчас будет. А вы сами-то живы-здоровы, хирург?

– Да я просто мимо ехал.

– Поня-атно, – снова протянула женщина.

Санитары покатили носилки к распахнутым дверям реанимационной машины, люди расступились и снова вяло сомкнулись.

– В той машине еще кто-нибудь есть?

– Я не смотрел.

На ходу женщина заглянула в перевернутую машину, посмотрела на Долгова и отрицательно покачала головой.

– Ну все! – прокричала она сквозь автомобильный гул.

– С богом! – прокричал в ответ Долгов.

Желтые двери закрылись, «Скорая» тронулась и вдруг изо всех сил завыла сиреной, как будто в грудь воздуху набрала.

До приезда гаишников и еще одной «Скорой» Долгов врачевал мелкие порезы, ушибы и переломы. Собственно, перелом был только один, у маленькой плачущей женщины из машины, которая стояла поперек дороги, а водитель фуры почти не пострадал, только говорил невнятно, и Долгов все не мог понять – то ли от шока, то ли у него такая речь, то ли он просто с бодуна.

Приехавшие гаишники первым делом осведомились, есть ли трупы, и, узнав, что нет, а самого тяжелого увезла «Скорая», совершенно расслабились. А и в самом деле, куда спешить-то?.. Подумаешь, авария! Таких аварий в день десяток бывает! А тут все обошлось – вон как их переколбасило, но трупов нет! Считай, дешево отделались!

Пока замеряли расстояние, перекрыв МКАД совсем, пока ходили вокруг фуры, пока фотографировали повреждения, Долгов все бинтовал какие-то раны и объяснял фельдшеру со «Скорой», что плачущую женщину надо бы на рентген, а тому, что в кожаной куртке, хорошо бы томограф, потому как бровь у него рассечена довольно сильно, так что, скорее всего, головой он приложился изрядно.

Фельдшер слушал совершенно равнодушно.

– Вы кто?

– Хирург, – повторил Долгов, и фельдшер вдруг взглянул с интересом.

– А я вас знаю, – объявил он радостно, совершенно позабыв и про женщину с переломом, и про парня с рассеченной бровью. – Вот, ей-богу, знаю!.. Вы по повышению квалификации лекции читали! Читали, да?

– По… какому повышению?

– Ну как же! В институте усовершенствования врачей. Читали?

Долгов, который только и делал, что где-то читал какие-нибудь лекции, признался, что читал.

– Ну вот, я же говорю! – радостно сказал фельдшер. – А у нас в то время семинарчик был в том же институте, и меня послали! Тоже вроде по повышению! Все хорошо, только заставили экзамен сдавать, а кто не сдал, тому, значит, зарплату не прибавили! Какая-то комиссия это называется! А! Квалификационная, вот какая!

Высоченный Долгов смотрел на него сверху вниз.

– Вот там я вас и засек! К вам еще народ ломился, в коридоре стоял! Да?

Долгов пожал плечами.

– Может, вы поедете уже? – негромко спросил он у разговорчивого фельдшера. – Больные ждут. И перелом сложный.

– Да тут каждый день аварии! Видите, поворот какой! Мы сюда как на работу ездим, хоть время засекай, ё-моё! Или утром, значит, или вечером обязательно здесь кто-нибудь или перевернется, или вообще до смерти убьется! – Он еще посмотрел на Долгова, сияя улыбкой, показывая желтые прокуренные зубы. – Ну как же я вас узнал!.. Вот не ожидал!

– Я тоже не ожидал, – согласился Долгов таким тоном, что фельдшер перестал улыбаться, посмотрел на него испуганно и подался в сторону «Скорой».

Долгов умел совершенно обыкновенные слова говорить как-то так, что даже самые бестолковые собеседники слышали не слова, а тон и именно этому тону беспрекословно подчинялись.

– Не забудьте рентген сделать! Слышите, уважаемый?!

– А?!

Долгов стремительно подошел к машине «Скорой помощи».

– Рентген, говорю, – повторил он, глядя фельдшеру в глаза. – С этой женщиной есть кто-нибудь?

– А?! С какой?!

– С пострадавшей, – выговорил Долгов сквозь зубы. – Одна она была в машине или с ней кто-нибудь был?

– Да откуда ж мне!..

– Я еще была, – прозвучал у него за спиной тоненький голосок. – Меня тоже ударило!

Долгов повернулся.

Девушка, хорошенькая до невозможности, в джинсиках и кургузой курточке, стояла у него за плечом и таращила глаза. На щеке у нее был порез, и джинсы выпачканы чем-то темным. Долгов поначалу решил, что это кровь, а потом понял, что нет, не кровь. Масло, может, или что-то похожее.

Пока он рассматривал ее джинсы, а потом порез на щеке, девушка стояла смирно и только мелко дрожала, а потом, когда он стал щупать ей голову и заглядывать в глаза, неожиданным и странным образом переполошилась.