Елена Арсеньева - Мода на умных жен

– А откуда вы знаете, что в отделе кадров мое настоящее имя? – озлобленно буркнула Галина.

– Ну, девочка моя! – усмехнулась Алена. – У вас ведь как минимум паспорт должны были проверить, прописку… Или у вас два паспорта? Плохо верится. Пусть вас и называли Анжелой, но в документах вы Галина Стахеева, и никуда от этого не деться, верно?

– Бли-и-ин… – помертвелым голосом протянула Галя. – Ну да, ну да… А вы думаете, что Муравьев обязательно папашке моему настучит? Может, обойдется?

– Знаете, Наполеон однажды сказал: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему». Потрясающий совет. Те, кто живет, ему следуя, и считаются по-настоящему предусмотрительными людьми, потому что они всегда вовремя подстилают соломку подо все подряд. Почему бы вам сейчас так не сделать?

– А как? Что, уволиться из автопарка?

– Давно пора, по-моему, но это уж как вы сами решите. Но все равно, даже если уволитесь буквально сегодня, надо быть готовой к тому, что милиция на вас выйдет, ведь вы знали Ашота, работали с ним на одной маршрутке. Мне кажется, вам нужно с отцом поговорить, если вы боитесь его реакции на правду. Скажите ему, как и собирались, что трудитесь сейчас в автопарке, и не просто так, а ради материала газетного, ради изучения жизни. Соврите, что книгу хотите писать, что ли! А лучше бы вам и в самом деле хоть какие-то связи с газетой завести. Попробуйте цикл заметок сделать: забавных, юмористических или, наоборот, философских – наблюдения за людьми, проблемы работы маршрутных такси, нравы автопарка. Назовите их как-нибудь вроде «Заметки кондуктора». Или можно не так деревянно, как-нибудь позатейливей. Напишите быстро и дайте мне, обещаю, что я уговорю Наташу Долгову напечатать в «АиФ-НН» если не все, то хотя бы пару, хоть одну. Если понадобится, я их поправлю, я все же профессионал. Да, по-моему, единственный способ вывести вас из-под обстрела раненой, но живой – легализоваться в газете. Так что прямо сейчас садитесь за стол и пишите!

– Прямо сейчас не могу, я работаю сегодня, – пробормотала Галина. – Или, может, подмениться? Просто свалить с линии, и все?

– Галина, я посоветовала, что нужно делать, а делать или нет – уж вам решать, – сочувственно проговорила Алена.

– Ладно, спасибо… А на черта вы мне помогаете, вам-то зачем это нужно?

Вопрос, конечно, интересный…

– Ну вы что, не понимаете? Мы же с вашим отцом какие-то планы о жизни строим, вы мне теперь не чужой человек, я должна о вас заботиться…

– О Господи! Да я сама о себе позабочусь, нужна ты мне! Тоже нашлась, в мамки лезет!

И в ухо Алены громко запикали гудки…

Есть еще одна очень замечательная мудрость: «Блюдись, угождая!» – что на современном русском означает: «Не просят – не предлагай!» Уж сколько раз Алена Дмитриева пыталась ей следовать, но ничего не может поделать с собой, хоть ты тресни, – навязывает свои благодеяния человечеству, которому они и даром не нужны.

И телефон Ивана она так и не спросила… Да Галка бы его небось и не дала – из одной чистой вредности.

Пришлось звонить Свете Львовой, поднимать ее с постели (отсыпалась после вчерашнего дежурства) и выяснять номер у нее.

Иван, к счастью, не спал.

– Да я на работе! – усмехнулся он, когда Алена принялась было рассыпаться в извинениях.

– Что, третьи сутки подряд? – ужаснулась она. – Да что же это за начальство у вас такое, что вас беспрестанно работать заставляет?

– Во-первых, не третьи сутки, а вторые с половиной, – хмыкнул Иван. – Во-вторых, никто меня не заставляет. Я ж рассказывал: работаю в разных бригадах: в психиатрической фельдшером, а в реанимации – доктором. Вот как раз сейчас я в реанимации и дежурю. Кстати, помните шофера Костю? Вчера вы его у нас видели. Он тоже со мной сегодня работает. Мы тут сплошь и рядом не на полторы – на две ставки вертимся. А как иначе, жить-то надо!

– Это верно, – согласилась Алена. – Но и отдыхать надо.

– А кто спорит? Как только перерыв между вызовами, мы немедленно падаем и давим койку. За нас не беспокойтесь, мы свое возьмем!

– Ну, не буду мешать вам брать свое, – усмехнулась Алена. – Только ответьте на один вопрос.

– Валяйте!

– Помните, вы мне рассказывали, как познакомились с Алексеем Сергеевичем?

– Конечно, помню. Это и есть ваш вопрос?

– Нет, на самом деле я хотела знать: не помните ли вы фамилию того бедолаги, который в ту ночь покончил с собой?

– Фамилию новогоднего самоубийцы? Нет, не помню – прежде всего потому, что я ее не знал. При нем не было никаких документов, мы отправили его в морг как неопознанный труп, а уж милиция должна была его опознавать и… Что?

– Я ничего не говорю, – удивилась Алена.

– Да нет, это я не вам. Погодите-ка… – попросил Иван, и голос его зазвучал глуше, как будто он обернулся к кому-то стоявшему в стороне: – Что ты говоришь, Костя? Ну да, речь о том парне, которого мы в новогоднюю ночь разбившегося подобрали. Да фамилию надо… Никаких документов, конечно, какая может быть фамилия… Что? Имя? Каким образом ты мог его имя узнать? Да что ты говоришь! А я не заметил… Вы слушаете, Алена?

– Конечно, – взволнованно ответила она.

– Представляете, Костя, водила наш, он ведь со мной и в ту ночь работал, так он запомнил, что у парня была татуировка на пальцах: СЕВА . Наверное, его так звали, да?

– Наверное, – выдохнула Алена. – Наверное, да… Хорошо, Иван, спасибо большое, не буду больше мешать, отдыхайте…

Она бормотала вежливые слова, а сама поднялась наконец со стула, выскочила из кабинета Николая Дмитриевича и, чуть не споткнувшись о жирного котяру, лежавшего поперек пути, бросилась вниз по лестнице – на улицу. Внезапно до обморока захотелось глотнуть свежего осеннего воздуха, напоенного прелестным запахом осенних листьев и чуточку дымком, горьковатым, слоисто-белесым даже на вкус , – где-то неподалеку жгли палую листву.

Чудилось, никогда в жизни она не глотала с таким наслаждением этот осенний воздух… как лекарство от пугающего открытия, которое, кажется…

Лекарство помогло.

Да нет, нет. Снова какое-то нелепое совпадение. Как можно было заподозрить Алексея только потому, что в его телефонном справочнике в особом списке значится имя Сева и то же имя было на пальцах человека, которого, получается, Алексей знал, но почему-то не открыл этого врачам «Скорой»…

Почему?!

Нет ответа.

Совпадение. Не факт, что Сева – тот самый. Не факт, что погибший Сева носил фамилию… О Господи, какой была фамилия того бедолаги, о котором рассказывал Николай Дмитриевич?

Лесков? Ласков? Лысков? Лысаковский, вот как!

И он работал в художественном музее…

Алена вышла из больничных ворот и остановилась около старого, покосившегося деревянного дома – одного из многих, к счастью, еще сохранившихся на тихой, пока еще почти не затронутой новостройками улице. Листву, оказывается, жгли во дворике детского сада напротив. Алена постояла, принюхиваясь к дымку и бездумно шевеля носком туфли ворох листьев. Они так довольно шелестели, словно, лежа тут, только и ждали, когда же хоть кто-нибудь пошуршит ими.