Елена Арсеньева - Полуночный лихач

Жека! Тот самый гад со шрамиком на виске и проворным кулачищем! А второй, в кургузой, словно бы маловатой курточке, – туповатый Кисель.

Ай да Инна… Выходит, не только Алика послала она этим вечером к своему ненаглядному Антону, но заодно и эти две странные, явно криминальные рожи. Видимо, им тоже была поставлена задача пробудить в Дебрском память. Однако из-за его несговорчивости дело застопорилось, тогда Инна взялась за дело сама, однако и ей не повезло.

Что же это такое? Что он забыл, если воспоминаний об этом нельзя спокойно подождать – доктор Федор Иванович уверял, что память вернется к нему так же внезапно, как исчезла, надо только набраться терпения, – а их надо во что бы то ни стало срочно пробудить? Любыми средствами!

Он шел на цыпочках, почти прижимаясь к голым веткам каких-то пышных высоких кустов, разросшихся на газоне, хоронясь в их тени и сам не слыша звука собственных шагов.

Дебрский замер так близко от «Лады», что до него доносился легкий запах бензина и знакомый аромат Инниных духов.

– Дубровный, Дубровный… – послышался задумчивый голос Жеки. – Это еще от Москвы пилить сколько?

В эту минуту Кисель хлопнул дверцей и заглушил часть ответа Инны.

– Ничего страшного, – донеслось до Антона. – Только сначала побеседуете с ней по телефону, иначе она вас и на порог-то не пустит.

– Нас? Не пустит? – хохотнул Кисель. – Да мы ее узлом завяжем!

– А вот этого не надо, – резко ответила Инна.

Дебрский не мог разглядеть ее в темноте, но все равно – словно бы видел, как она мгновенно повернула к Киселю голову, как взлетели темные тяжелые локоны – и упали на плечи. Дикое чувство пронзило его – тоска по Инне, смешанная с таким острым отвращением к ней, что он даже покачнулся.

– Не надо, понял? – так же резко произнесла Инна. – Хватит, уже навязали узлов! Напороли столько, что я не знаю… Ничего от вас не требуется, кроме как сказать: вы от Антона, он в больнице, но беспокоится о Ритке и спрашивает, не было ли от нее каких вестей. Уж если кто что о ней знает, то только родная мать.

– Она, может, и знает, но захочет ли нам сообщить? – задумчиво поинтересовался Жека. – Предположим, нет, – что тогда?

– Тогда…

Инна замялась.

– Знаешь, что надо делать, если не помогает паяльник? – вкрадчиво спросил Кисель. – Взять еще один паяльник!

– Нет! Сказала же! Ничего не делайте!

Голос Инны сорвался рыданиями, потом раздался быстрый перестук ее каблуков – и хлопнула дверь подъезда.

– Псиша, – обескураженно проворчал Кисель. – А чего я такого сказал?

– Ладно, не бери в голову, – буркнул Жека. – Главное, деньги мы получили, а впереди еще больше светит, тачку нам Инка свою дала…

Что-то громко звякнуло. Жека выругался.

– Чего это? – забеспокоился Кисель.

– Да ключи уронил.

– Руки как крюки!

– Поговори у меня! – огрызнулся Жека и вдруг охнул, ойкнул – и затих.

Послушался шум, звуки ударов.

– Да вы че, му… – прорвался возмущенный писк Киселя, но оборвался слабым стоном.

Потом до Антона донесся шуршащий звук, словно по асфальту волокли что-то тяжелое. Потом хлопнули дверцы, и мимо него почти беззвучно прополз темный, без единого проблеска света, приземистый автомобиль, похожий на сгусток ночи.

Тот самый!

Дебрский стоял ни жив ни мертв. Во дворе царила полная тишина, только ветер осторожно перебирал лишенные листьев ветки, и со всех сторон доносился чуть слышный деревянный перестук.

Да что за чертовщина? На Жеку и Киселя кто-то напал… Кто? Почему? Неужели в этой неведомой Дебрскому авантюре участвуют еще какие-то люди? Или это нападение не имеет к нему отношения, это собственные криминальные игры братьев? Не вступил ли в игру загадочный Асламов, который не раз покушался на жизнь Антона Дебрского?

Бессмысленно гадать, все равно не угадаешь. Одна сестра в больнице, из которой он сегодня выписался – неужели это было не десять лет назад?! – любила разгадывать кроссворды и частенько повторяла с обескураженным видом: «Нельзя вспомнить то, чего не знаешь».

Вот именно. Надо не вспоминать – надо узнавать. Причем самому, не полагаясь ни на кого. Да и нет такого человека, на которого он мог бы положиться, которому поверил бы. Если уж Инна…

Антон нахмурился. Среди великого множества переворошенных им обрывков с записями, телефонами, фамилиями и инициалами он видел это слово – Дубровный. Там было еще какое-то женское имя и телефон, но тогда Дебрский не обратил на них внимания.

Ничего. Сейчас он вернется домой, отыщет тот листочек, позвонит – и сам задаст неизвестно кому вопрос о какой-то Рите, о которой почему-то так сильно беспокоится Антон. Вернее, Инна беспокоится о ней – так, что готова послать к матери этой самой Риты двух безжалостных парнишек с крутыми кулаками.

Недалеко от него слабый лучик света пробивался сквозь тяжелые шторы на окне первого этажа. Может быть, Инна живет здесь? Может быть, на этой самой лоджии видела Нина своего мужа?

Инна, Нина, теперь еще какая-то Рита – не много ли женщин вертится вокруг него? Похоже, в своей прошлой жизни Антон Дебрский был преизрядным бабником!

Эта мысль привела его в отличное настроение.

Он постоял, покачиваясь с пятки на носок и чуть ли не посвистывая. Потом присел на корточки и начал прилежно охлопывать ладонями тротуар вокруг «Лады».

Жека стоял вроде бы здесь… Ага, есть! Дебрский нашарил связку ключей и с удовольствием позвенел ими над ухом.

Если Инна увидит утром около подъезда свою «Ладу», на которой Жека и Кисель должны были ехать в Дубровный, она очень огорчится. Поймет, что ее поручение не выполнено, начнет разыскивать Жеку с Киселем, а где она их разыщет? Что-то подсказывало Антону: теперь об этой парочке он услышит очень не скоро… если услышит вообще. Нет, его лично мысль о разлуке с братцами-кроликами, обладателями тяжелых кулаков, совершенно не печалила, он бы приветствовал даже вечную разлуку с ними, а вот Инне это доставит немало неприятных минут.

Ну так зачем огорчать красивую женщину?

Антон открыл дверцу «Лады», скользнул за руль, вставил ключ в стояк и включил зажигание, поражаясь, что делает все безошибочно, что, не отдавая себе в этом отчета, отлично помнит все, что нужно делать. Очень похоже, что ему частенько приходилось водить эту хорошенькую машинку.

Тем лучше.

Наслаждаясь вновь обретенным мастерством, он выехал из двора и немножко покрутился по пустым улицам, наслаждаясь послушной техникой. Ну хоть что-то есть в этом мире, что безусловно повинуется Антону Дебрскому!

Правда, при виде фигуры автоинспектора, привалившегося к патрульной машине, хорошее настроение несколько полиняло. Та же память, которая помогала управлять «Ладой», настойчиво и тревожно шептала о каких-то документах, о правах и доверенности на вождение «Лады», которых у него с собой нет, а без них ездить никак нельзя!