Елена Арсеньева - Правда во имя лжи

– Не имел такого удовольствия, – сухо отозвался Струмилин. – Однако наслышан сверх всякой меры.

– Во-во! – хмыкнул лейтенант. – Воистину – сверх всякой меры. Так что вот: приходите к нам после девяти. Я раньше не смогу – на дежурстве. Адрес Костин знаете? Красных Зорь, двадцать один «а», квартира девятнадцать. А у нас квартира двадцать.

– Извините, не приду, – неловко отказался Струмилин. – Я нарочно еду встретиться с друзьями и сходить на Костину могилку. И нынче же вечером обратно в Нижний.

Лейтенант вытянулся, кинул ладонь к козырьку, словно в задрипанном «Москвиче» сидел перед ним какой-нибудь министр внутренних дел, а не худой парень в мятой футболке, которого он только что мучил своей гибэдэдэшной изощренностью:

– На кладбище пойдешь – передай Косте привет от Гоши Володина. От меня, значит.

– Обязательно, – кивнул Струмилин и с места взял скорость, надеясь, что «по знакомству» лейтенант Гоша не обратит внимание на первое, но такое вопиющее нарушение правил.

Жара, конечно, действует предательски, да и устал он за последнее время как пес. Это ж надо – ляпнуть такое: на поминки, дескать, приехал, и нынче же вечером – обратно. Одно из двух: или вечером сядет за руль пьяный вдрабадан – с поминок-то приличные люди в ином состоянии не уходят! – или вовсе не будет пить. А разве такое возможно?!

Просто странно, что лейтенант Гоша не обратил на это внимания. Молодой еще. Вот тот изверг в форме, Васильев, непременно обратил бы!

– Внимание, дамы и господа! Просьба пристегнуть привязные ремни и воздержаться от курения. Наш самолет пошел на снижение и через несколько минут совершит посадку в московском международном аэропорту Шереметьево-два. Напоминаем, что, в интересах вашей же безопасности, на борту по-прежнему запрещено пользование мобильными телефонами. Самолет в полосе низкой облачности, поэтому просим извинить за неприятные ощущения. Спасибо за внимание.

Иначе говоря, возможна болтанка. Джейсон поморщился. Это не неудобства, а большая гадость! Он в принципе хорошо переносил полет, но стоило вспомнить, как трясло при вылете из Сиднея… Джейсон справился с тошнотой, но многим пассажирам потребовались пакеты. Его соседка, весьма элегантная дама бальзаковского возраста, была среди таких.

Джейсон, конечно, тактично отворачивался, однако никакого сочувствия не ощущал. Ведь еще в аэропорту Сиднея эта пассажирка обратила на себя его внимание своей подчеркнуто ледяной, даже брезгливой ко всему окружающему физиономией, да и потом, оказавшись его соседкой, держалась отчужденно, даже не ответила на любезное приветствие, а только стала еще надменнее.

«Возможно, она опасается моих сексуальных домогательств? – подумал Джейсон. – Ведь эта феминистская американская мода доползла и до тихой, патриархальной Австралии! Или, чего доброго, лесбиянка-мужененавистница? От такой лучше держаться подальше». И он оставил все попытки казаться приятным.

Потом, впрочем, лед тронулся. Дама чувствовала себя столь неловко, что сама начала робко любезничать с ним. Они даже разговорились, и эта Келли Рассел оказалась настоящей болтушкой, а никакой не мужененавистницей! В конце концов Джейсон узнал о причине ее необычной сдержанности и холодности.

Оказывается, Келли – а она направлялась в Россию впервые в жизни – специально предупреждали насчет этих так называемых «новых русских», которых в наше время расплодилось по миру в несметном количестве, совершенно как кролики. Всем известно, что кролики в середине века оказались настоящим бичом Австралии, от них, вернее, от их фантастической плодовитости не было никакого спасения. Завезенные некогда из Англии в качестве напоминания о родине-доминионе, эти милые пушистые зверьки сделались настоящей угрозой для знаменитого австралийского овцеводства, поскольку уничтожали пастбища. А ведь климат Австралии отличается большой причудливостью, и если вдруг наступает засуха – не жди приплода овец. Теперь же к засухе добавились кролики. Пришлось повозиться, прежде чем с помощью миксоматоза удалось избавить континент от этой «славной пушистой» пакости! И то – кролики не раз мутировали, приспосабливаясь к ожесточившейся против них жизни, прежде чем количество их все-таки уменьшилось.

По мнению миссис Рассел, «новые русские» столь же опасны. Это раньше, когда «железный занавес» только-только упал и они бросились в страны цивилизованного мира, их можно было сразу узнать. Как правило, они чрезмерно толстые, громкоголосые, носят нелепые малиновые пиджаки, за все платят наличными, причем достают пачки долларов из карманов и швыряют на стол не считая. Пальцы они при этом держат растопыренными – веером, как говорят сами русские. Таких особей можно легко выделить в толпе и держаться от них подальше. Но времена изменились. Русские изменились тоже. Теперь они – не все, конечно, а самые умные, то есть самые опасные! – похудели, вставили хорошие зубы, выучили английский (вернее, американский) язык, носят элегантные костюмы и обувь из настоящей кожи. Теперь они не расшвыривают деньги в пределах свободного мира, а наоборот – норовят обобрать его как только могут.

Накануне отлета «в эту варварскую Россию» Келли Рассел выслушала не менее полусотни жутких историй о том, как элегантные, обаятельные джентльмены втираются в доверие к привлекательным австралийским бизнес-вумен, прельщая их блестящими проектами выгоднейших инвестиций в самые стабильные отрасли полуживой российской промышленности. Русские, по словам приятельниц Келли, выманивают у вас деньги с ловкостью Дэвида Копперфильда, крадущего статую Свободы или «Восточный экспресс». Причем если жуликоватый красавчик Дэвид в конце концов возвращает похищенное имущество (да и не крадет он ни статую, ни экспресс, все это просто обман зрения, как известно!), русские не только ничего не возвращают одураченным леди, но и сами исчезают – с такой же ловкостью, с какой Копперфильд проходит сквозь Великую Китайскую стену. Знакомиться эти пройдохи почему-то предпочитают именно в самолетах, отчего Келли заранее надела на свое хорошенькое личико ледяную маску. Джейсон еще в аэропорту показался ей подозрительно элегантным, а уж когда она услышала, как провожающий называет его «мистер Полякофф», то и решила, что начинают сбываться самые мрачные прогнозы ее приятельниц.

– Да, моя фамилия Полякофф, – сказал Джейсон. – И – вы только, ради бога, не пугайтесь, миссис Рассел! – во мне в самом деле есть толика русской крови! Ведь родители моего деда некогда вывезли его в Новый Южный Уэльс – это произошло в самом начале столетия. У деда был совместный бизнес с австралийскими овцеводами, а эти вложения помогли ему сохранить капиталы потом, когда богатые люди в России лишились всего, до последнего гроша. Фирма же «Полякофф и Туитмен» (так звали австралийского партнера) процветала и называется теперь просто «Вуул Полякофф».