Елена Арсеньева - Прекрасна и очень опасна

Не может быть! Нет у нее никакого рака. Наследственность?.. Чепуха все это. Наверняка Виталий все-таки ошибся. Он же сам сказал, что нужно сделать томографию. Значит, не был уверен в своих выводах.

А если не уверен, какого черта не сдержался? Почему вел себя так, словно уже стоит над гробом Майи и произносит прочувствованную речь? Только что слезы не утирал! Мог бы, кажется, дотумкать, каково будет ей услышать этот практически смертный приговор – да еще перед самым Новым годом. Где-то Майя читала, что главный принцип врача должен быть не столько – помоги, сколько – не навреди. А Виталик что сделал?! Вот именно что навредил. Ей и так-то было плохо из-за этой поганой полыни, а теперь вообще весь праздник отравлен.

Друг детства, называется! Да самый лютый враг не смог бы подгадить Майе более виртуозно, чем этот старинный приятель!

Как нарочно, главное…

Ерунда насчет нарочно, но все-таки… а может, это в Виталике говорила та самая профессиональная аморальность, о которой Майя читала в какой-то книге или статье – довольно давно читала, несколько лет назад. Профессиональная аморальность – это когда учителя ненавидят своих учеников и с наслаждением ставят им двойки, профессора ненавидят студентов и «заваливают» их на экзаменах, продавцы ненавидят покупателей и хамят им, работники ЖЭУ ненавидят жильцов и отравляют им существование как могут, ну а врачи ненавидят больных и ловят огромный кайф от их страданий. Это своего рода психоз…

«Ага, рыбак рыбака видит издалека! – сердито подумала Майя. – У меня у самой что-то вроде психопатической аллергии, вот я и вижу везде, кругом таких же свихнутых! Скоро мне вообще заговоры будут мерещиться. Враги кругами ходят…»

И нахмурилась, понимая, что шутка не удалась. Все это время она гнала от себя мысль о невероятном попадании в цель того неизвестного человека, который именно ей, никому иному, нечаянно пролил на шубу не что иное, а именно полынное масло . А если… а вдруг…

Она не знала, что – если, что – вдруг. И в очередной раз отмахнулась от страшных мыслей, взглянув на встревоженного Олега.

Впереди – новогодняя ночь. Их вторая новогодняя ночь. Уже вторая!

– Я тебя люблю, – прошептала тихо-тихо, одними губами: так она шептала ночью над ним, спящим. – Люблю. Люблю…

Отстранилась, когда он потянулся поцеловать.

– Пойдем домой. Пойдем скорее.

А скорее не получилось.

Подходя к подъезду, Майя увидела через стеклянную стену фигуру консьержки, уткнувшейся в книжку, да так и ахнула:

– Олежек, я совершенно забыла про Надежду Федоровну! Ее надо поздравить, она не переживет обиды, а я и не подумала зайти в магазин! Сбегай, а? Вон туда, через дорогу, в булочную. Купи коробочку «Рафаэлло», она их обожает. И розовый мартини. Запомни, не белый, а розовый! Только быстренько, ладно?

Олег кивнул и послушно кинулся к перекрестку.

Майя шагнула было к машине – пересидеть, подождать, – но в это время консьержка вскинула голову от книжки, вгляделась своими дальнозоркими глазами и радостно замахала Майе.

Вот зараза, увидела ее. Теперь шмыгнуть в «Пежо» будет невежливо. А, ладно, Олег максимум через десять минут прибежит, можно пока потрепаться с Наденькой, потянуть время.

Набрала код замка, повернула особый ключик, который был только у жильцов.

– Майя Михайловна, дорогая! С Новым годом наступающим! – Консьержка двинулась в Майе с распростертыми объятиями, обшарила взглядом протянутые к ней руки (пустые) и чуть заметно оттопырила губки – надулась. Но тут же преодолела себя. Может, чуяла, что еще не вечер, еще не все потеряно? – Желаю всего самого доброго, самого счастливого! Благополучия, преуспевания, любви! А главное – здоровья!

– Да, здоровье мне и в самом деле не повредит, – кивнула Майя. – Слышите, как я говорю? Простудилась, наверное.

– Ой, а как же вы будете петь? – сделала большие глаза консьержка. – У вас же, наверное, сегодня программа?

– Программа пройдет без меня, – с самым счастливым видом сообщила Майя. – А мы с Олегом посидим дома. Может, кого-нибудь из друзей позовем, так что, если нас будут спрашивать, вы открывайте, хорошо?

– Конечно! – кивнула консьержка. – Кстати, а вас нашла та женщина?

– Какая? – рассеянно спросила Майя, косясь на окно, не бежит ли от магазина Олег со спасительными «рафаэлками» и бутылочкой.

– Ну, приятельница ваша, которая вас позавчера искала. Ой, у нее такой обаятельный муж, такой деликатный! Сама-то она… – Консьержка многозначительно подняла брови. – Извините, я, конечно, не должна так говорить о вашей знакомой, но просто удивительно, что вы, женщина такая интеллигентная, тонкая, элегантная, общаетесь с такой особой. Она была пьяная – вы просто не представляете, до какой степени. С трудом брела. Одета… – Надежда Федоровна с ужасом закатила глаза. – Шуба, конечно, норковая, ничего не скажу, но такое ощущение, что с чужого плеча. Болталась на ней, как на вешалке. В сапогах, вот таких же остроносеньких, модненьких, как у вас, на таком же высоконьком каблучке, она еле передвигалась. Косметики столько, что просто удивительно, как она могла моргать и рот открывать. Как будто проказу скрывала, до такой степени наштукатурилась. Прическа вообще жуть, будто ей соперница космы выдирала. Конечно, это можно понять, если рядом такой мужчина…

Надежда Федоровна опять закатила глаза – на сей раз с неподдельным восторгом.

– Что же за мужчина такой у нее был? – засмеялась Майя, мысленно перебирая всех своих приятельниц – кстати, очень немногочисленных. Такая уродина, какую описывает Надежда, – и при потрясающем мужике? Что-то не припоминается.

Да где там Олег? Неужели в магазине очередь?

– Ой, знаете, он был такой… такой… – продолжала причитать Надежда. – Очень элегантный, в такой красивой черной куртке, и интеллигентный, это сразу видно. И при этом краса-авец… ну прямо Керк Дуглас.

– Майкл Дуглас, – поправила Майя.

– Нет, Майкл – он какой-то слишком сладкий, приторный, – уточнила Надежда, и Майя уткнулась в меховой воротник, пряча улыбку: слова о приторности из уст любительницы «Рафаэлло» в сочетании с розовым мартини звучали, мягко говоря, фарисейски. – Я имею в виду его отца, который играл в «Спартаке».

– Футболист, что ли? – хихикнула Майя.

– Да в фильме «Спартак»! – воскликнула доверчивая Надежда Федоровна. – Смотрели такой фильм?

Майя пожала плечами:

– Что-то не помню.

– Ну, Керк Дуглас еще в «Викингах» играл, – нетерпеливо напомнила Надежда. – А еще знаете, на кого тот симпатичный мужчина был похож? На Андрюшу, ну, на парня из вашего клуба, который за вами иногда приезжает! Только Андрюша – он, конечно, красавец, ничего не скажешь, но видно, что простоват. А этот мужчина хоть и постарше, но все-таки очень красивый, насквозь интеллигентный, деликатный такой, волосы назад зачесаны… очень эффектный, очень!