Елена Арсеньева - Прекрасна и очень опасна

Сергей понял это – и не смог пережить.

Чего именно? Того, что Майя предала его? Или того, что он преступил закон совершенно напрасно? Что он сам ничего не получает, никакой выгоды, а только теряет все ?

Да неужели так оно и было?!

Неужели брат Лиды – хладнокровный, расчетливый убийца?

Брат… Тот самый Сережа, который однажды возник на пороге и шелестящим шепотом попросил приютить его на несколько дней в собственном доме. Тот самый Сережа, который одной рукой пытался достать справку об освобождении и предъявить родной сестре, чтобы узнала его. Тот самый Сережа, который лежал, чуть повернув белое, мертвое лицо, выслушав перед последней дорогой песню о красной волчице. Песню, которую поет – и, наверное, пела и раньше – Майя Майданская. Песню, которая напоминала ему о ней!

А, ну теперь понятно!

И он умер, красная волчица. Он умер!

Лида с бессознательной яростью отбросила от себя журнал. Он пролетел через комнату, ударился о стенку и упал, распахнувшись на середине. И выпустил из плена страниц фотографию, словно птицу – из клетки.

Несколько мгновений Лида смотрела на белый прямоугольник – снимок упал изображением вниз, – потом быстро-быстро переползла на коленках по комнате и схватила фотографию. Перевернула ее.

Черно-белый снимок. Несколько лиц. Но взгляд сразу нашарил одно – родное.

Вот Сергей! О господи, какой он красивый! Какой четкий, чеканный профиль! Ветер бьет ему прямо в лицо, волосы отлетели со лба. Какой умный у него лоб. Губы словно резцом вырезаны. Ослепительная улыбка. Эта улыбка и взгляд Сергея устремлены на молодую женщину.

Майя!

Вокруг какие-то люди, они хохочут, гримасничают, машут руками, но эти двое смотрят друг на друга и, кажется, больше никого не видят. Сергею ветер в лицо, а Майе – в спину, и ее длинные волосы летят к нему, опутывают его шею и плечи, словно обнимают. Они не могут поцеловаться при людях, но их взгляды слиты, словно губы в поцелуе.

О чем они думают? Какие слова мысленно говорят друг другу? Не эти ли?

Лида опустила руки, отвернулась.

Да, Григорий был прав. Она и в самом деле глухая, слепая, глупая дура. Так ничего не понимать…

Одно утешение – что никто ничего не понял . Ни-кто другой, никто чужой не заглянул в эту тайну. Ни знакомые, ни друзья, ни следователи, ни судьи. Даже изощренный Марк Соломонович. Сережа всех обманул своим молчанием, Майя – своей наивной хитростью. И если бы не роковая встреча Майи с тем кудлатым парнишкой, перевернувшая три судьбы, любовники после возвращения Сергея снова встретились бы, снова посмотрели бы друг на друга с той же ошалелой страстью, с какой смотрят на этой фотографии.

Почему Сережа не уничтожил снимок? Забыл? Или в суете фото просто не попалось ему под руку, затерялось в журнале? Может быть, не нашел сил порвать фотографию и решил оставить хоть что-то на память? Или счел, что присутствие посторонних людей делает снимок неопасным, как бы размывает, сглаживает их с Майей отношения?

А вот, интересно, эти люди знали ?

Лида снова вгляделась в снимок. Кроме Сергея и Майи, на нем были изображены еще четверо.

Полная молодая женщина с тем веселым, проказливым выражением лица, какое бывает именно у толстушек, убежденных в своей неотразимой привлекательности. Лида знает сколько угодно таких милых женщин, которые едят, что хотят, и от души жалеют вечно голодных, несчастных худышек, посвятивших себя самоистязанию в угоду каким-то там шейпинг-стандартам. А проблему одежды, которая в один прекрасный день вдруг становится тесной, эти веселые толстушки решают очень просто: покупают себе юбку или платье на размер больше – приятней оно и прелестней!

Рядом с веселой женщиной стоит худосочный молодой человек в огромных очках, которые, кажется, только и делают, что спадают с его длинного, унылого носа. Именно попытки беспрестанно удерживать очки на переносице и придают его физиономии столь сосредоточенное выражение, а вовсе не какая-то интенсивная мыслительная деятельность.

Еще один мужичок на фото – с толстыми щеками и отвислым брюшком большого любителя пива. Ничем не примечательная внешность.

А это кто? Знакомое лицо… Курносый нос, улыбчивый рот сладкоежки и бабника, пышная шевелюра… Почему-то это лицо ассоциируется у Лиды с гитарным перебором, с хрипловато-разудалой классикой жанра: «Люблю тебя я до поворота, а дальше как получится!..»

Стоп, ребята. Так ведь это же Вадик Приходько, Сережин друг, а также приятель Виталия Привалова, бывшего Лидиного супружника. Ну конечно, это он! Что характерно, Вадик единственный отозвался на Лидин звонок насчет похорон Сергея. Ему, как и многим другим, она оставила сообщение на автоответчике. На похоронах Вадик не появился, однако уже после сороковин позвонил Лиде и сообщил, что на два месяца уезжал в гости к сестре, которая теперь живет в Канаде. Поэтому не мог быть на похоронах. А теперь вернулся и выражает… ну, и всякое такое.

Лида тогда поблагодарила его за звонок и свернула разговор, потому что очень уж Вадика разбирало любопытство, очень уж назойливо выспрашивал он, как и отчего умер Сережа. Право слово, такой пристальный интерес к подробностям смерти брата показался Лиде если не оскорбительным, то не вполне приличным. И вообще, это было совершенно не похоже на прежнего тактичного, деликатного Вадика. Понятное дело, она постаралась поскорей отделаться от него. И вот теперь Лиду вдруг так и пронзило догадкой: а что, если Вадик интересовался смертью Сергея не столько из собственного любопытства, сколько по просьбе Майи? Уж наверное, ее не могло не заинтересовать, как окончил жизнь человек, который сделал ее счастливой, а сам добровольно дал себя распять на кресте! Который для нее такую жертву принес?..

А если так, значит, Вадик до сих пор дружен с Майей. И определенно мог быть в курсе их с Сережей романа. Может быть, его даже удастся уговорить рассказать, что там происходило между ними!

Вопрос, как его уговорить… Ведь он мог тогда обидеться на Лиду и теперь полезет в бутылку…

Значит, надо придумать что-то такое – особенное. Что-то сказать ему…

Ничего. До утра еще есть время, чтобы придумать!

Как говорила бабушка, хоть иди топися в Завитую! Завитая – это речка в Амурской области, недалеко от Благовещенска, Ярослав там не раз бывал, а бабушка его была родом с этой самой Завитой.