Эрин Уатт - Одна маленькая вещь

– Мы делаем это ради тебя, – мама взывает к моему благоразумию, – не наказываем тебя из-за твоей сестры… – она даже не может произнести имя Рейчел, – а пытаемся помочь тебе. Мы так тебя любим, Лиззи. Мы… – ее голос дрогнул, – не хотим потерять тебя.

Я ложусь на кровать и закрываюсь подушкой. Знать не хочу, что они скажут. Их поступкам нет оправданий. Я бы не таилась, если бы они дали мне немного свободы. Родители Скарлетт не ограничивают ее, и она никогда ничего не скрывает. Если она идет на вечеринку, то говорит им. Если напивается, то звонит им, и они приезжают за ней. А напивается она редко, потому что ей позволяют время от времени выпить пива или бокал вина. Из-за родителей я такая. Они сделали из меня девушку, которая не слушается их, таится, врет, нарушает обещания и отдает свою девственность незнакомцу.

Я зарываюсь лицом в подушку, когда меня охватывает горячий стыд. Ненавижу их. Ненавижу Рейчел. А больше всего ненавижу себя.

Из-за меня милые животные в приюте будут страдать. Кто будет выводить собак на прогулку? Кто будет давать Опи лекарства? Я единственная, кто может управиться с Ротти. Всех остальных в приюте он ненавидит. А Джордж, змея? Санитары боятся питона.

От этих мыслей меня отвлекают лязг металла и жужжание дрели. Я сажусь и оглядываюсь в поисках источника этого шума.

Мы с отцом встречаемся взглядами. В руках он держит дверь. Прежде чем уйти, он хмуро смотрит на меня. Я таращусь в открытый дверной проем. Он снял дверь в мою комнату с петель. Он, мать его, снял дверь!

Я вскакиваю и подбегаю к столу, который все еще стоит в проходе.

– Что вы делаете? – беспомощно спрашиваю я.

В коридоре появляется мама.

– Дорогая, прошу.

– Ты серьезно? – продолжаю я, все еще не веря, что двери нет. Но пустые петли висят насмешливым доказательством.

– Это лишь временно, – говорит она.

– Будет постоянно, если ее поведение не исправится, – кричит папа.

– Мама, мне семнадцать, и мне нужна дверь в спальню. – Я не могу поверить, что голос у меня так спокоен. – Даже у заключенных есть дверь!

Она снова опускает взгляд в пол.

– Это лишь временно, – повторяет она. – Пока мы опять не начнем доверять тебе.

Я отстраняюсь.

– Поверить не могу. Я, мать вашу, не могу в это поверить.

– Не ругайся, – рявкает она. – Ты знаешь, как мне это не нравится.

– Верно, потому что Рейчел никогда не ругалась.

– Речь не о Рейчел.

– Конечно, о ней. Все в моей жизни связано с Рейчел. Вы разрешали сестре делать все, что она хотела. Она не следовала никаким правилам, и это ударило по вам. Со мной вы теперь ведете себя с точностью до наоборот, – выпаливаю я. – Вы держали меня на коротком поводке, с тех пор как она умерла, а теперь ошейник такой тугой, что скоро задушит меня до смерти!

– Не говори так, – мамины глаза опасно блестят. Она приближается и останавливается лишь у стола. – Не смей так говорить!

– А то что? – с вызовом бросаю я. – Ты меня снова ударишь?

Она мрачнеет.

– Извини, что я сделала это, – шепчет она. – Я…

– Что происходит? – Папа вернулся. Он смотрит на меня, потом на маму.

– Ничего, – одновременно отвечаем мы.

Затем замолкаем, потому что добавить нечего. Мы уже достаточно ранили друг друга. Я возвращаюсь на кровать, закрываю глаза и игнорирую звуки за спиной. Пыхтение отца, отодвигающего стол из прохода, и хныканье матери, переживающей, что наш дом превратился в поле боя.

Такова теперь моя жизнь. Я – заключенная в собственном доме, без личной жизни и без возможности бежать. До окончания школы еще вечность.

В автобусе воняет потом и обстановка очень нервная. Младшие классы жмутся в передней части, но их страх ощутим даже в задних рядах. Рядом со мной Сара Бантинг болтает о своем новом маникюре и «пипец каких крутых» конверсах, которые она купила в магазине премиум-класса в Розмонте.

Я делаю музыку еще громче и падаю на сиденье. Мне семнадцать, у меня есть права и собственная машина, а я езжу на автобусе. Какое падение.

Стараюсь смотреть в пол, когда иду к своему шкафчику в крыле для старшеклассников, и ни с кем не здороваюсь. То ли из-за выражения моего лица, то ли еще почему, но меня никто не трогает.

Набираю комбинацию цифр на замке, открываю шкафчик и ставлю рюкзак внутрь. Первый урок – расчет кредиторских задолженностей. Ура. По крайней мере, не будет длинных лекций, всего лишь несколько практических задач. Я беру все необходимое для следующих трех уроков и с грохотом закрываю дверцу. С удивлением смотрю на Скарлетт и бормочу: оно очень удивляет меня.

– Привет.

– Мне жаль. – Она выглядит искренне расстроенной.

Первое, что я сделала утром, – написала ей в мессенджер и сообщила, что спалилась. Учитывая, что у моих родителей были доказательства наших более ранних побегов на вечеринки, я обязана была предупредить ее. Вдруг они настучат на нас ее родителям?

– Забудь. – Ее вины в этом нет.

– Становится все хуже и хуже? – Она вздыхает. – Тебе жутко не везет: сперва родители и СМС-разоблачение, а теперь это.

Видимо, она говорит о домашнем аресте.

– Они и телефон у меня отобрали, – мрачно отвечаю я.

– О, ясно. Значит вот почему ты не отвечала на миллион эсэмэсок, которые я послала тебе прошлой ночью.

– Ага.

Она сочувственно цокает языком.

– Не знаю, может, и хорошо, что теперь у тебя нет телефона. Представить не могу, что тебе сейчас пишут. Подростки могут быть такими тупыми.

Я чувствую приливший к щекам жар. С чего это кому-то писать мне? Кто-то видел меня на вечеринке? Они знают, что произошло между мной и Чейзом? Знают, что творится у меня дома? Неужели родители рассказали, что сняли дверь в мою комнату? Боже, этот год станет лишь чередой следующих друг за другом унижений, и все благодаря папе и маме.

– Мне все равно, – стараюсь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. – Неважно, кто и о чем думает. Через год мы, скорее всего, не увидим больше половины тех, кто здесь учится.

– Боже, надеюсь на это. – Скарлетт кивает на мои книги. – Давай понесу.

– Зачем? Могу и сама.

– Знаю, что можешь. Я просто… Забудь. – Она берет меня под руку. – Пойдем на расчет.

– Думаешь, это хорошая идея – ходить на расчет кредиторских задолженностей?

– Думаю, что это будет полезно, когда мы будем в колледже. Ты уже решила, куда подашь заявки осенью?

Настроение совсем сходит на нет, когда я вспоминаю о заявлениях, которые выкрала мама. А, ничего, я заполню новые и опять подам их! Проблема в том, что я не могу сделать это онлайн. Мне нужна кредитная карта, чтобы оплатить подачу заявки. Попробую отправить денежный перевод. Не знаю, справлюсь ли, но что-нибудь точно придумаю.

– Университеты Южной Калифорнии, Флориды, Майами и государственный в Сан-Диего, – перечисляю я вузы своей мечты. Точно не знаю, что именно хочу изучать, но, по крайней мере, уверена в том, где хочу учиться.