Ольга Коротаева - Одержимая: расплата за любовь [СИ]

Воодушевлённая, Сати, помогая себе здоровой рукой, осторожно поднялась на ноги и обошла весь рисунок. Чтобы символ засветился, оказалось достаточно по капельке на линию. Застыла посередине и внимательно осмотрела рисунок в поисках неактивированной части. Сжала саднящую ладонь в кулак и осмотрелась в поисках чего-нибудь, чем можно перевязать рану. Сейчас пригодилась бы та простынь, которую она выронила во дворе. Интересно, зачем Аббадон приказал принести её? Отыскала небольшое вафельное полотенце, — почти чистое, — и замотала окровавленную руку.

Вернулась в середину и снова позвала:

— Наама.

Ответ последовал незамедлительно, но Сати не смогла расслышать ни слова. Словно шорох. Ах да! Она же стояла на четвереньках. Опустилась на колени и снова призвала демоницу. Голос прозвучал отчётливее:

— Ну что тебе, сучка? Достала уже? Наама и Наама, ты ещё промяукай «мама», как дитя малое! У меня, знаешь ли, и без тебя дел невпроворот. Говори, наконец, зачем позвала?

— Мне нужен огненный меч, — с замирающим сердцем прошептала Сати. — Помоги мне раздобыть его.

— Чокнутая истеричка, — шипела и плевалась Наама, — на всю голову звезданутая! Ты хоть представляешь, где этот меч находится? И как я могу его для тебя украсть?

— А ты знаешь, где он? — едва дыша, спросила Сати. — Тогда помоги мне! Достань этот меч!

— Да что же ты за мерзавка безмозглая? Говорю же тебе — это верная смерть. Да Атерут вырвет мне сердце только за то, что я подумала об этом!

— Мне нужен меч, — упрямо твердила Сати, ощущая, что демоница по каким-то причинам отказать не может, иначе давно бы уже послала, вот и торгуется. — Я пойду с тобой.

— Чего?! — ужаснулась Наама. — Да тебя точно природа извилинами обделила, да ещё последнюю нарезала, как колбасу, да рассовала по разным местам!

— Руку подай, — прервала её Сати. С каждой минутой уверенность её становилась всё сильнее, а желание добыть для Луки меч жгло, словно раскалённое железо. — Или как мне попасть к вам?

— Дурында бестолковая, — визгливо отозвалась Наама. — Ляг на спину, идиотка хреномсделанная! И ноги раздвинь, как будто мужика приглашаешь… У тебя секс-то был, или ты до сих пор девственница пропылённая?

— Был, — смутилась Сати, укладываясь по подсказке демоницы «звёздочкой».

— Да не парь мне мозг, какой это секс? — хоть Наама продолжала ругаться, Сати ощутила, что демоница вздохнула с облегчением. — Поди минутный перепихон с каким-нибудь недорослем худосочным! Да, плевать! Главное, что Атерут не почувствует девственной крови. Он же как акула, чтоб ему зубы на хвост нацепили, почует даже через меня! Знай, если обманула, то в следующий раз, как позовут в тебя, организую оргию в ближайшей казарме. В программе все, кто захочет присунуть и ты, вся такая невинная!

Сати закрыла глаза. Страх весь испарился, появилось ощущение, что она делает то, для чего собственно была рождена. Если ей суждено погибнуть, пусть. Но она добудет огненный меч для своего ангела! Ради него пойдёт на всё, не испытывая сомнений и страха. Освободит его от плена этого тела.

— Что делать дальше, Наама? — спокойно спросила она, прерывая поток ругательств и угроз.

Стоило произнести имя демоницы, как пространство заколыхалось, пламя свечей расширилось и, продолжая расти, заполонило собой всё вокруг. Словно Сати попала в огромный костёр без дыма и жара. Золотые лепестки лизали её тело, оранжевые извивались вокруг, алые всполохи прорезали жёлтый свет острыми росчерками и мгновенно гасли, уступая место новым, похожим на загадочные символы. Может, это и были некие незнакомые Сати знаки. Она так увлеклась игрой пламени, что, очутившись перед огромным огненным водопадом, не сразу поняла, что уже не в гараже.

А водопад завораживал опасной мощью палящих потоков и привлекал страстным танцем прозрачных огненный струй. Сати невольно протянула руку, будто хотела прикоснуться к нему, но тут же отдёрнула её. Вот только отдёрнула не она, а Наама, в теле которой Сати и оказалась. Она вновь подняла руки, но в огонь их сунуть уже не пыталась, просто рассматривала чужие тонкие изящные кисти, длинные пальцы с выраженными косточками суставов, оливковую кожу и длинные острые кроваво-красные ногти. Или всё-таки когти? Перевернула ладонями вверх и прочертила пальцем правой руки линию судьбы на левой.

— Интересно, чем ты занимаешься? — иронично спросила Наама.

Голос её был звенящим и множился, словно его отражало многочисленное эхо. Сати попробовала говорить, но ничего не выходило, — демоница плотно сжала губы, а потом прошипела:

— Вот только не надо пытаться управлять моим телом, чернокнижница жопорукая! Я тебе позволила это в первый и последний раз, и что? Сразу пальчики в огонь! А давай я к тебе приду и организую показательное самосожжение на площади, ведьма ты недожаренная!

Сати хотела извиниться и пообещать, что будет паинькой, но Наама зашипела ещё злее:

— Я кому сказала, болоболка ты языкастая? Не пытайся говорить! Надо что мне передать — думай! Думать, надеюсь, умеешь, психичка недолеченная?

Сати подумала, что, наверное, желание что-то сделать будет тут же исполняться телом Наамы… если та позволит. Так что лучше сжаться в комочек…

— Я тебе сожмусь, ёжик завшивевший! Хочешь, чтобы я каждый шаг с трудом делала? Постарайся представить, что ты умерла: нет тебя? Нечем дышать, шагать, говорить… Просто присутствуй и иногда думай.

Сати подумала про огненный меч, и Наама горестно вздохнула и, недовольно печатая шаги, пошла вдоль водопада. Демоница не переставала ворчать, обзываясь и придумывая самые жуткие кары, которые она обрушит… ежели чего. Сати же во все глаза, — демонические, конечно, — рассматривала всё, что попадало в поле зрения носительницы.

Тропинка, по которой шла Наама, слегка светилась, словно была посыпана песком из настоящего золота, а блестящие, будто стеклянные, стволы деревьев, слабо мерцали, и на гладкой поверхности то и дело возникали расплывчатые маски… или это были лица без глаз и с распахнутыми ртами? Демоница повернула и вышла из сада стеклянных деревьев на широкую иссиня-чёрную лужайку, ведущую к большому огненно-синему замку. Острые, словно заточенные, шпили тонких высоких башен стремились в небо смертоносными копьями, как бы намекая на многовековую борьбу добра со злом.

Наама то вежливо кивала расположившимся на лужайке демонам, то игриво огрызалась на весьма недвусмысленные предложения присоединиться, а лучше уединиться, то низко кланялась высоким надменным фигурам, которые и взглядом её не удостаивали. От них фривольных предложений не поступало.

— Да и хвала Тьме, — едва слышно прошипела Наама. — После ночи с высшим демоном от меня останется кисточка на хвосте.