Ольга Коротаева - Одержимая: расплата за любовь [СИ]

— Если это так необходимо, — наконец произнёс он. — Задавайте вопросы сейчас, при мне. Впрочем, не знаю, чем это вам поможет. Показаниям психически больного человека не стоит верить…

— Но и игнорировать их нельзя, — проговорил второй полицейский.

— Я бы хотел ознакомиться с медицинской картой, — подал голос молодой. Он игриво улыбнулся Сати и добавил: — Если вы не возражаете.

— А смысл возражать, — уныло пробормотала Сати.

Вистан вытащил из стопки папок самую толстую и протянул полицейскому. У того брови поползли вверх:

— Вы подготовились?

— Да, — строго ответил Вистан, и когда полицейские переглянулись, спокойно добавил: — Состояние Сати вчера значительно ухудшилось, поэтому сегодня ей был назначен приём, на который она собственно и пришла.

Высокий полицейский усадил Сати на стул, а сам, с разрешения Вистана, расположился на месте главного врача. Все вопросы касались ресторана, в котором она сегодня обедала, да её спутника доктора Конора. Молодой полицейский притулился на подоконнике: он быстро листал историю болезни Сати, и лицо его становилось всё мрачнее.

— Какие отношения вас связывали с доктором Конором? — не переставая что-то бегло записывать, бесстрастно спросил худой полицейский.

Сати хотела сообщить, что никакие, как вмешался Вистан.

— Док был бездетен, — печально заметил он и улыбнулся Сати с такой нежностью, что она заволновалась: что это с ним? Зачем он изображает перед полицейскими доброго отца? А Вистан продолжал: — Конор относился к Сати, как к дочери, и они часто обедали вместе. Сати добрая девочка, и не отказывала старику в такой малости…

Сати сжала пальцы в кулак, едва сдерживая смешок: да она терпеть его не могла! И частые приказы приёмного отца пообедать с его компаньоном на неделю вгоняли Сати в жуткую депрессию. По молодости Конор был жутким бабником, поэтому своих детей у него было немало. Только вот старик так никого из них и так не признал. То ли не хотел оставлять наследство, то ли нечего было оставлять. Сати гадливо скривилась: скорее всего, последнее! На женщин уходило много денег… Она подняла глаза и вздрогнула от холодного взгляда Вистана, который заметно покачал головой. Он видит Сати насквозь, знает, о чём она думает. По спине поползли мурашки, усмешка сползла с губ.

Полицейский скрупулёзно записывал что заказывал Конор, а какие блюда предназначались Сати. Парень неожиданно подорвался с подоконника и подошёл к столу. Вистан напряжённо покосился на лист, который он показал сослуживцу, у тощего полицейского по щекам скользнули желваки. Сати недоумённо покосилась на заключение её здоровья после давней автомобильной аварии: что их так насторожило?

— А почему вы спрашиваете о Коноре? — воспользовавшись паузой, спросила она. Нерешительно покосилась на Вистана, и, хоть и боялась вызвать недовольство, всё равно тихо уточнила: — Что-то случилось?

Лицо худого полицейского дрогнуло, папка выскользнула из его рук и шлёпнулась на стол, а его молодой сослуживец тихо рассмеялся:

— Это шутка?

— Это диссоциативное расстройство идентичности, молодой человек, — строго произнёс Вистан и в упор посмотрел на Сати: — Как, по-твоему, сколько времени ты провела в ресторане?

Сати пожала плечами и неуютно поёжилась под внимательными взглядами полицейских.

— Может, полчаса, — пробормотала она.

— Ты голодна? — мягко спросил Вистан. Сати прислушалась к себе и помотала головой, а отец усмехнулся и добавил: — А помнишь, что ела?

Сати попыталась вспомнить, но виски скрутило резкой болью, она вскрикнула, тело пронзила крупная дрожь. Вистан быстро приблизился и протянул руку, Сати, ощутив на затылке его горячую ладонь, немного пришла в себя.

— Как видите, — резко сказал главврач, — она ничего не помнит. Наверняка Сати испытала нервное потрясение, когда моему бедному другу стало плохо, и это спровоцировало ухудшение состояния. Поэтому она и не реагировала на происходящее. Если на этом всё, прошу вас уйти. Мне нужно проводить приём пациентки.

Он держал Сати в объятиях до тех пор, пока полицейские не собрали свои вещи и не покинули кабинет. Когда всё стихло, Сати ощутила, как приёмный отец легонько оттолкнул её, и несмело подняла глаза.

— Так что случилось? — спросила она, хотя сердце сжалось в предчувствии чего-то ужасного. Голос становился всё глуше, тело тряслось всё сильнее: — Я не знаю, кто это был. Кто приходил в этот раз… Когда очнулась, Конора не видела. Одна женщина помогла мне уйти из ресторана… Я не знаю, что произошло… Честно!

Вистан схватил Сати за плечи и тряхнул так, что у неё клацнули зубы.

— Конор мёртв, — сухо произнёс он.

Сати судорожно сглотнула, затылок пронзила острая боль.

— Нет! Неужели, это Андро? Ох… ужасно…

Вистан холодно рассмеялся и отпустил её плечи.

— Твои личности ни при чём, — цинично произнёс он и, расположившись за своим столом, безразлично проговорил: — Сердечный приступ. Возвращайся домой, прими лекарство и ложись отдыхать.

Нежная забота в главвраче растаяла сразу, как закрылась дверь за полицейскими. Как исчезло и намерение лечить её. Впрочем, Сати была только рада покинуть клинику: пятая палата стала для неё жутким кошмаром! Не чувствуя ног, она добралась до приёмной и практически рухнула на стул. Конор мёртв, и, хоть Вистан и говорит, что она ни при чём, Сати нервничала: не просто же так в клинику явилась полиция? Голова раскалывалась, грудь разрывало от боли, — казалось, не хватало воздуха, — руки и ноги тряслись. Нужно взять себя в руки, иначе это произойдёт опять… Вдох-выдох.

Она ни за что не хотела оставаться в клинике, но и думать о возвращении домой, где Дэн будет доставать её ночным видео и поджидать, когда же она превратится в распутную Нааму, невыносимо. Возвращаться и снова глотать лекарства, от которых становится лишь хуже? Возвращаться туда, где для неё никогда не было места?

— Это не жизнь, — пробормотала она. — Это ад.

Но с этого дня в личном аду Сати есть луч света. Тоненькая призрачная соломинка, которая подарила надежду на спасение. Пусть даже мужчина тот совершенно обычный, а свет ей лишь примерещился, Сати не отступит. Потому что сейчас это повод жить дальше.

Лука медленно шёл по запущенному саду. Высокая трава, словно пытаясь его остановить, цеплялась за щиколотки, в воздухе витали нежные ароматы цветов, раздавалось низкое жужжание невидимого шмеля, солнечные лучи едва пробивались сквозь густую листву давным-давно никем не стриженых деревьев. Но Лука не видел окружающей красоты, по лицу его бродили тени прошлого, глаза заволокло туманом горечи. Та девчонка коснулась незаживающей раны в его груди, боль будоражила, вырывала из привычного полузабытья.