Алла Полянская - Ничего не возьму с собой

Диана открыла эсэмэску, где оказалось странное сообщение: «Евангелие от Иоанна, глава 11, стихи 1–45».

— Чертовы сектанты…

Диана терпеть не могла разных религиозных кликуш, особенно же тех, кто навязчиво совался со своими проповедями, книжечками или просто замечаниями в стиле: а вы знаете, что Богу это бы не понравилось? Она терпеть не могла истеричек всех сект, конфессий и верований, претендующих на то, что лишь они накоротке с Богом, вот буквально горячая линия у них с Творцом и лишь они одни точно знают, что бы ему понравилось, а что — нет.

— Ну, вот повсюду они, даже этот номер пробили.

Диана отложила телефон и выглянула из окна. По покрытой утренней росой дорожке шла Раиса Васильева. За то время, что они провели в этом доме, женщины сдружились. Диане импонировала доброжелательная рассудительность Раисы и ее тонкий юмор, и то, как Аленка улыбалась, когда Раиса говорила с ней, для Дианы это многое значило.

Потому что ее Аленка очень избирательно относилась к людям.

Диана улыбнулась, но мысли об Андрее отвлекли ее. Сколько еще им придется пробыть здесь, пока Андрей завершит расследование и все, кто им угрожает, будут пойманы и посажены в клетку? И если даже здесь им всем угрожает опасность, то что говорить об Андрее и остальных ребятах, которые никуда не уехали и продолжают делать свое дело?

Диана вздохнула и попыталась вернуться к работе, но кураж пропал.

В дверь постучали, но визитер ждать ответа не стал, и дверь открылась. На пороге стоит Раиса Васильева, и Диана видит, что женщина чем-то сильно расстроена, глаза у нее заплаканные и несчастные. Сердце Дианы тревожно сжалось: Раиса всегда была очень спокойной и здравомыслящей, и если что-то заставило ее плакать… неужели с Виктором случилось несчастье?

— Рая!

Раиса застыла, не в силах произнести ни слова.

Несколько минут назад на ее телефон позвонил Виктор. Позвонил с незнакомого номера, и Раиса ужасно обрадовалась, она успела соскучиться, и тревога не покидала ее все дни, что они с мужем были вдали друг от друга, и тут звонок.

Но радость была недолгой. Спотыкаясь на каждом слове, Виктор сообщил ей страшную новость и попросил как-то сказать Диане. Очень осторожно, Раечка, ну вот как ты умеешь. И мир, который еще секунду назад был вполне сносным местечком, несмотря на некоторые неурядицы, развалился на части.

И она оставила детей в парке, а сама пошла по мощеной дорожке и думала о том, что сейчас жизнь Дианы будет разрушена до основания, а потом и жизнь Аленки, которая горячо любит отца, найдя в его лице друга и защитника.

Но пока Аленку можно было пощадить, оставить ее жить счастливо, отодвинуть момент, когда все равно нужно будет сказать. А Диане нужно сказать сейчас. Как будто что-то изменится, осторожно будет принесена ужасная весть или не слишком осторожно.

Смерть-то не подвинется со словами: ой, граждане, ошиблась дверью, свидимся позже.

— Рая, что?..

Диана бросилась к Раисе, заглянула ей в лицо.

— Что случилось?

— Давай присядем, Диана. — Раиса мягко взяла Диану за плечи. — Нужно присесть и поговорить.

Но Диана не хочет говорить. Она не хочет слышать, что сейчас скажет Раиса, она не хочет этого знать, пытаясь удержать то ощущение почти покоя, которое испытывала еще пять минут назад, создавая на необитаемом мертвом шаре обитаемый мир.

Какая глупость, кому это нужно! Потому что сейчас все развалится, рухнет навсегда и похоронит ее под обломками.

— Диана, ты просто послушай. — Раиса усадила подругу в кресло. — Все уже случилось, ты пойми. Ничего не исправить, что бы ты ни делала сейчас. Но ты должна выстоять, слышишь?

— Виктор тебе позвонил, да?

— Да. — Раиса вдруг ощутила страшное опустошение. — Наши мальчики такие — самое трудное оставляют нам. Тебе нужно жить, Андрей бы этого хотел.

— Мне нужно к нему.

— Нет, Диана, послушай, это никуда не денется, а пока наше место здесь, чтобы завершить то, ради чего погиб Андрей. — Раиса изо всех сил старается говорить спокойно, ненавидя сама себя за это. — Нужно успокоиться и постараться быть сильной. Я…

Диана уже не слышит. Она хочет остаться одна, упасть лицом в подушку и кричать, кричать, кричать. Изо всех сил, пока не пропадет голос, потому что боль, которая сейчас разрастается в груди, требует выхода. И Диана понимает, что если сейчас она что-то не предпримет, то ее сердце разорвется, разлетится в пыль, и тогда уж будет не собрать… хотя и сейчас уже не собрать.

Потому что еще минуту назад она была ужасно, невероятно счастлива. Ведь минуту назад ее Андрей был еще жив, она строила планы, мысленно спорила с ним, обдумывала, как они проведут выходные, когда снова станут жить в своей квартире, планировала напечь пирогов с малиной и вообще о самых разных вещах думала как о само собой разумеющихся, а теперь она осталась одна. И Андрей никогда уже не войдет в их дом, никогда она не ощутит того невероятного счастливого покоя, который всегда ощущала рядом с ним. Того всеобъемлющего счастья просто потому, что рядом твой человек, в котором уверена больше, чем в себе, и который не просто разделил с ней ее ношу, но стал ей опорой и поддержкой.

Как часто мы не понимаем того, что вот эта самая минута и есть счастье — когда живы и здоровы близкие, когда хорошие друзья, когда рядом твой, именно твой человек, а в кроватке спит ребенок. Как же не ценится обычная минута, когда все вполне благополучно. Все это воспринимается как нечто само собой разумеющееся, но потом приходит беда, и ты понимаешь, что жизнь твоя разрушена и что ничто уже не будет прежним, и понимаешь — вот тогда было счастье. А ты не оценил его, не возблагодарил богов за то, что так счастлив, а пенял на невынесенный мусор и какие-то ерундовые вещи, без которых вполне можно обойтись, а вот без счастья — никак.

Диана слишком долго была одна, чтобы не оценить подарка судьбы, который получила, когда вступила в осень своей жизни. И она думала, что вот вырастят они Аленку, и Наташа с Олегом родят им внуков, и Аленка выйдет замуж, и беспокоилась, успеют ли они с Андреем поставить ее на ноги, и по всему выходило, что даже и детей ее понянчат, не то что на ноги поставят.

А теперь ни о чем гадать не надо, жизнь ясна и понятна до самого ее конца. Если это можно теперь назвать жизнью.

— Диана…

— Рая… ты возьми сегодня Аленку к себе. Скажи, что мама уехала ненадолго. — Диана держится изо всех сил, понимая, что если Раиса сейчас не уйдет, то она сорвется прямо при ней, а этого допустить никак нельзя. — Мне надо побыть одной.

Раиса протестующе вскинулась, но Диана движением руки заставила ее замолчать.

— Я не покончу с собой и не умру от инфаркта. Но я должна побыть одна.

Раиса молча кивнула и вышла, услышав за спиной щелчок закрывающегося замка.