Нина Баскакова - Партион [СИ]

— Хорошо. Пойдём в комнату, — согласилась она. — Ты только Нарну не говори…

— Ох, Мэрта. Вот увижу твою ногу и первым делом пойду с ним её обсуждать. Мне больше делать нечего?

— Но всё-таки…

Нога срослась неправильно в трёх местах. Часть мышц окаменели, другая часть была в спазме. Редкая травма. Но в теории можно было всё исправить.

— Починить можно, только одна нога будет короче другой. Так что придётся для одного ботинка каблук заказать. Тогда танцевать сможешь спокойно, — сказала я, прикидывая, что потребуется для операции.

— Какие танцы! Мне хотя бы ходить нормально.

— Ходить будешь. И боль пройдёт. Смысл ведь есть? — я посмотрела на неё.

— Есть. Давно его простила. А вот нога прощать не хочет.

— Или сердце?

— Он слишком строг к детям, — оправляя юбку, ответила Мэрта. — У меня их десять. Но никто не вернулся. Все улетели, как птицы. Кого уже и в живых нет. Я ему сказала, что скоро одни коротать век будем. А ему всё равно. Не понимает почему они не возвращаются. Это сейчас от удивления Нарн язык прикусил. Следит за ним. Но он как скажет, так хоть стой хоть падай. Не верит ни в кого. Себя вспоминает в молодости. Так куда нам до него тягаться?

— Человека уже не переделать. Он таким и останется. Так чего переживать? Кого-нибудь ветер вернёт. Он же ничего не делает просто так. Кого-то сводит, кого-то разводит. Ты права, дети, как птицы. Они улетают, чтоб свить свои гнёзда. Вывести птенцов. Но ты не одна. У тебя рядом твой милый. Сколько вы уже вместе прошли и сколько ещё предстоит!

— Давно мы вместе. Хотя я и не думала, что всё так серьёзно будет. Сошлась с ним потому что он таким красивым был и высоким. Танцевал так, что любо-дорого смотреть было, — Мэрта улыбнулась воспоминаниям. — А вот Грет, он в меня пошёл. Низкий.

— Не в росте счастья. Ты мне лучше скажи, согласна, чтоб я тебе ногу починила?

— Я хотела бы этого.

— Тогда нос по ветру. Я пойду за сумкой схожу.

— Сейчас лечить будешь?

— А чего время тянуть? Пока никого нет и никто нам мешать не будет. Да и поправишься быстрее, если раньше начнём.

— И то верно, — согласилась она.

— Сможешь опять свои ноги Нарну показывать, — привела я последний решающий аргумент. Она лишь рассмеялась.

Я смогла закончить лишь к вечеру, когда всё начали возвращаться домой. Парт приготовил обед, за что ему была честь и хвала. Как узнал, что я с Мэртой занимаюсь, так не мешал. Сам занимался делами. Видно было, что он за неё переживал. Я же чувствовала сильную усталость. Пришлось довольно долго приводить в порядок мышцы с помощью масел и лекарств. Потом уже заниматься операцией и выправлять кости. Хорошо, что я ещё знала как это сделать. Оставалось надеяться, что всё получится. Я хотела пойти чего-то перекусить, но сил не было. Оставалось только доползти до кровати и лечь в неё.

Комнату освещал ночник. Гарт сидел неподалёку на полу. На стуле стояла машинка. Он что-то строчил, склонившись над ней. Ночь, а он не спит. Всё работает, а потом опять будет днём носом клевать.

— Гарт, может спать пора? — спросила я.

— Может быть и пора, — согласился он. — Отец мне машинку отдаст, если одежды впрок на шью. Хочу её.

— М, ясно.

— Слышал ты мать лечила?

— Лечила. Не знаешь, как она?

— Спит. Отец испугался.

— Знаю. Убить меня не порывался? — я улыбнулась. Сладко потянулась.

— Нет. Но мысли у него такие были. И понимает, что помощь нужна, но принять сложно.

— Поэтому я и не стала ему говорить о лечение. Боялась, что он меня не поймёт.

— Есть такое, — ответил Гарт. Отвлёкся от шитья. Подошёл ко мне. — Ты есть будешь?

— Буду.

— Я сюда принёс. Правда остыло всё давно.

— Давай так поем. Устала сильно. Мне сейчас всё равно что есть, хоть траву, — ответила я. — Да я бы встала.

— Сама же сказала, что сил нет, — подавая мне миску, ответил Гат.

— Нет. Но всё равно… Ладно, спасибо, — не в силах спорить, я принялась за еду. — Нам придётся немного задержаться. Надо дождаться, когда у твоей мамы всё заживать начнёт.

— А я никуда не тороплюсь. Надо ещё крышу сарая починить. Через месяц поедем дальше. Но дольше задерживаться нельзя.

— Почему?

— Дорога долгая. А нам надо успеть на месте обустроиться до того момента, когда ребёнок родится.

— Всё время о нем забываю. Странно это, что скоро появиться ещё один человек.

— Тебе всё в этой жизни странно, — хмыкнул Гарт.

— Да, так и есть. Потому что это ведь как чудо. То, что не может случиться, но случается. Может для каждого восход солнца — это обыденность, которая приносит новый день, полный забот. Но для меня это каждый раз чудо. Просыпается солнце и освещает лучами всё вокруг, заставляя просыпаться. Для меня чудо-дети, которые такие маленькие, а потом становятся такими большими и умными или глупыми, непохожими друг на друга. А ведь вначале были всё маленькими комочками. Любовь — это тоже чудо. Как могут сделать два человека, непохожих, разного пола, разных взглядов, положения и цвета глаз иметь потребность друг в друге? Разве это не чудо? Не странно?

— Не знаю. Но ты красиво говоришь. Тебя слушать приятно. Как и целовать. Может я тебя порой не понимаю, но слушать тебя всё равно приятно.

— Это пока у меня голос не охрип. Вот будет хриплый, как двери несмазанные и сразу станет слушать неприятно.

— Какая ты порой глупая бываешь, — рассмеялся он, забирая у меня тарелку.

— Почему сразу глупая?

— Потому, — отпивая мой компот, а потом протягивая кружку, ответил Гарт. — Как думаешь, получится маму на ноги поставить?

— Получится. Я всё для этого сделала. Остальное только от неё зависит. Если у неё хватит смысла, так всё заживёт.

— Хватит, — уверенно ответил Гарт. — С каждым днём уверен, что правильно нас ветер свёл.

— Я тоже так думаю, — допивая компот, ответила я.

— А вот это странно, — он улыбнулся. Посмотрел на машинку, явно собираясь вернуться к шитью.

— Давай спать. Всех дел не переделаешь, — сказала я, откидывая одеяло.

— Наверное, ты права, — он вернул кружку на подоконник и выключил свет.

— Знаешь чем страсть от любви отличается?

— М?

— Даже просто с человеком лежать рядом приятно, — ответила я.

— Спи, — поцеловав в губы, усмехнулся Гарт. Точно. Надо спать. Завтра новый день. Новые дела, а я тут всё болтаю и сказки сочиняю. Но ведь правда, вот так лежать рядом с ним было так приятно, что невольно закрадывался страх, что сказка может когда-нибудь закончиться. Я хотела об этом сказать Гарту, но он уже спал крепким сном.

Я не особо заметила, чтоб Нарн был жёсток с детьми. Скорее он был с ними строг. Им это не нравилось. Хотелось больше свободы. Дочь хотела сбегать на танцы, но Нарн это всячески пресекал. Так же он не разрешил ей в этом году уехать путешествовать из-за того, что дороги были небезопасны. А я с ним была согласна. После войны вся страна напоминала растревоженный улей, который пролетал как-то мимо дома. Тогда все побросали дела и бросились на землю, боясь попасть на их пути. Ещё он был требователен ко всему, что касалось работы. Его авторитет в доме был неоспорим. Никто не мог высказать мнение, которое отличалось бы от него. Вот с этим я была не согласна, но молчала, не создавая конфликтов. Мне нужно было лишь дождаться, когда у Мэрты заживёт нога.