Нина Баскакова - Партион [СИ]

— Я не знал эту историю.

— Так кто в таком признаваться будет? — хмыкнула Лава. — Мы с твоим отцом долго враждавали. И не только с ним. Его род пытался наш уничтожить. Да разве получиться уничтожить то, чего нет? Правильно ведь, Арина?

— Вы про вирус, который находится у всех в крови, но спит до времени? — уточнила я.

— Да. О нём. Так что воевать с проклятыми — это как воевать с ветром, — довольно сказала Лава. Малыш тянул к ней ручонки, она их осторожно убирала в сторону. Потом достала погремушку и протянула малышу. Тот начал перебирать колечки.

— А что стало потом с братом?

— Чего? Вырос. Женился. Род свой основал. Паренёк умный. Тактик хороший. Так вы с ним неплохо ладили во время войны. Сколько операций вместе провели. Видно гены вашего рода дают своё напоминание. Хотя он и не доверял поначалу, но… А вот Теран меня огорчил. Вот чистая копия Нарна. Такой же был балбес упрямый.

— Жап что ли? — возвращая в нужное русло разговор, спросил Гарт.

— Ну да.

— Если он брат Гарта, то о каком сватовстве идёт речь? — не выдержала я.

— Ой, об этом не волнуйся. Так Жап Рену взял, когда она уже носила. Чего только в жизни не бывает, — отмахнулась Лава. — Так что тут всё нормально. А ты правда на солнце похожа. Никогда не видела такого цвета. Но слышала. А ещё читала. Благадаря тебе такую библиотеку откапали… М… Пальчики оближешь. Там и чертежи есть. Так что нас ждёт очередной виток техногенной революции. А после войны детки такие умные рождаться стали. Голубоглазые все. Красота. Гарт, ты не думай, что я чего-то имею против обычных людей.

— Я и не думаю, — ответил Гарт.

Лава говорила быстро, словно куда-то спешила. Я отвыкла от такой речи. Патрионцы обычно говорили спокойно, словно вначале обдумывали каждую свою фразу, а не неслись впереди паровоза. Лава же ещё была находкой для шпиона, выбалтывая всё, что у неё в голове хранилось. Так я узнала, что благодаря моей карте была найдена какая-то древняя база. А там было оружие и библиотека, которая представляла большую ценность по утерянным знаниям. Для Лавы больше всего важным были чертежи, в которых она разбиралась, как я в лекарствах.

— Можно будет съездить туда в следующем месяце. Если хочешь. Там очень вкусно, — предложила она мне.

— Мы скоро уедем, — ответил Гарт.

— Всегда можно планы поменять, — хмыкнула Лава. За столом наступила тишина. Малыш продолжал играть с погремушкой на руках бабушки. Но назвать её бабушкой можно было с натяжкой. Выглядела она очень хорошо. — Так что скажешь, Арина?

А что я скажу? Предложение было заманчивым. Сколько всего можно было узнать. Вновь окунуться в учёбу и работу. И пусть у меня будет ребёнок. Всё равно мысли о разводе витали. Так чего я молчу?

— Мы скоро уедем, — ответила я. — Как только рожу, так уедем. Да и некогда мне будет разгребать научные труды предков. С ребёнком надо заниматься. Дом строить. Может потом, когда дети вырастут, тогда и вернусь. Никуда от меня книги не денутся.

— Как знаешь. Твоя правда. Сколько лет они стояли на полках, ещё столько простоять могут.

— Лава, а почему я вижу детские книги, а взрослых нет. Как нет и учебников.

— Так детские книжки появились, когда вы прилетели. У нас не принято записывать знания. И не получается это. А ваши привезли сказки. Перевели их на наше письмо. Можно детям читать, — ответила Лава.

— Так может взять кого-нибудь из землян, сейчас много колонистов по стране бродит, и пусть они учебники пишут под диктовку. Или объясняют словами, что вы показываете, — предложила я.

— Идея неплохая. Надо подумать, как её реализовать, — ответила Лава. — А вы неплохо ладите. Я думала хуже.

— Почему? — спросила я.

— Так показалось вначале. Но, как говорят, ветер просто так людей сводить не будет…

Я долго не могла понять, что это было. Странный разговор и странная женщина, которая перевернула всё с ног на голову. Вывалила на нас кучу информации. Ещё нужно было отфильтровать эту информацию на стоящую или мусорную.

— Почему ты так сказала? — спросил Гарт.

— Что именно?

— Что уедешь со мной.

— А разве может быть иначе?

— Может. И ты знаешь, — ответил он.

Вечерний город напоминал улей. Люди торопились домой или из домов шли в сторону клуба откуда уже слышалась музыка. Мы проходили мимо центральной площади. Приятная мелодия, лучи заходящего солнца, брызги воды от фонтана, детский смех…

— Потанцуем? — предложила я. На губах Гарта появилась мягкая улыбка.

— Всегда к твоим услугам, — протягивая мне руку, согласился он.

Я всегда считала, что танцую плохо, но Гарт убеждал меня в обратном. Даже то, что я могла ему три раза за танец на ноги наступить, он казалось не замечал. В этот раз я не была такой неуклюжей, как обычно. Похоже я научилась с ним танцевать.

— Ты сегодня улыбаешься так, словно мечту поймала, — заметил он.

— Я радуюсь, что хоть сегодня не отдавила тебе ноги, — прошептала я. Гарт рассмеялся. — Ты всегда уверенно ведёшь.

— Отец говорил, что это хороший способ показать, как ты можешь вести по жизни свою подругу. Будешь спотыкаться на каждом шагу, так она может подумать, что и по жизни ты будешь спотыкаться.

— Никогда так не смотрела на танец.

— Правильно, ты ведь танцевать не умела. Так как могла о нем судить?

— Никак. Так же не могла судить и о любви, пока не полюбила.

— М… Это интересно, — прошептал он, довольно резко крутанув меня.

— Поосторожнее. Я могу потерять равновесие из-за живота. Перевесит ещё…

— Я тебя поймаю.

— Мне кажется ты порой слишком самоуверен.

— Есть немного, — не стал спорить Гарт. Музыка подошла к концу. Он взял меня за руку. Поцеловал кончики пальцев, как бы благодаря за танец.

Я заметила, что мы собрали вокруг себя целый кружок тех, кто наблюдал за представлением. Только какая разница? И пусть на их лицах читается недоумение. Пусть и дальше гадают почему мы вместе. Главное ведь то, что нам хорошо.

— Так что ты там про любовь говорила? — спросил меня Гарт, поднимаясь наверх. Я уже лежала в кровати и ждала его. Можно было бы и надеть рубашку. А то сейчас, при свете лампы, после душа он выглядел слишком соблазнительным.

— Ну, что не поймёшь что такое любовь, пока не полюбишь, — наблюдая за ним, ответила я.

— И как ты это поняла? — поглядывая в мою сторону спросил Гарт. Сам же достал пистолеты. Положил их на комод.

— Не знаю. Наверное, когда прошла страсть. Тогда стало понятно, что главное, а что нет. Тогда ушли и сомнения.

— А страсть значит прошла? — уточнил он, поднимая вверх брови.

— Да. Прошла. Я больше не думаю о тебе всё время. И не хочу каждую ночь целоваться. И думаю головой, а не сердцем. И…

— Сейчас ты не хочешь со мной целоваться? — усмехнулся он.