Владимир Колычев - Мой неверный однолюб

– Несут ей. Пятьдесят долларов за час. Раньше, Алик говорит, ей пять сотен за час несли. А сейчас уже нет. Товарный вид потеряла. Наркота до добра не доводит.

– Какая еще наркота? – Паша поднялся, пересадил Ирку на соседнюю полку подальше от себя и вернулся на место.

– Так все проститутки на героине сидят. И она сидела… Алик над ней шефство взял. В божеский вид приводит. Квартиру хочет ей купить. Только сам будет ее трахать. Типа персональная проститутка.

– Хватит!

– Если не веришь, у Алика спроси. Может, он разрешит тебе к ней съездить. Ну, пока ее еще пользуют…

– Заглохни!

– Скоро лавочка закроется. Скоро Катьку только Алик будет…

Паша схватил стоящую на столе бутылку с водой. Ирка поняла его правильно.

– Все, все, молчу!

– Вот возьму и съезжу, – пригрозил он.

Надо было себя не уважать, чтобы поверить Ирке. Уж кто-кто, а она соврет – не перекрестится.

– Я разрешаю! Нет, я настаиваю! – Голос ее затвердел. – Я настаиваю, чтобы ты съездил и посмотрел на Катьку. Чтобы ты больше не мечтал о ней!

– Съезжу.

– Можешь даже трахнуть ее… Разок! А то ты, наверное, думаешь, что я вру.

– Думаю.

– И про чеченцев тоже вру?

– При чем здесь чеченцы?

– А то, что Катька с одним там таскалась. Первый на Москве авторитет, гостиницы, рынки… На его деньги потом вас в Чечне убивали. Катька с ним и скурвилась. Только ты ее об этом не спрашивай, она все равно не расскажет. Она и Алику не рассказывала, Алик сам узнал.

Паша пожал плечами. Не хотелось ему верить, но Катя действительно могла скурвиться. Все началось с Алика, потом по нисходящей… Ирка не дура, чтобы сводить его с той Катей, которую он знал. Но, видимо, на Кате клеймо некуда ставить, потому Ирка и отправляет его в Москву. Даже настаивает. Он, конечно, съездит… А если Катя действительно тусовалась с чеченцами? Там у них, в Москве, реальная мафия. Может, она помогала им зарабатывать деньги, на которые Дудаев создавал свою армию? Если так, то Катя еще та сука…

Нет, он обязательно съездит в Москву. И посмотрит Кате в глаза. Но это будет потом. А сейчас спать. У него действительно чувство, будто он возвращается с передовой. Потому и навалилась на него смертельная усталость войны.

А на Катю, возможно, наваливался сейчас потный грязный мужик. Если так, то ее, конечно, надо спасать. Но если Алик занимается этим, то зачем ему мешать? Тем более что ему и без нее придется выяснять отношения с этим уродом… Да, сначала Паша должен отстоять свою независимость, а потом уже заниматься Катей. Если, конечно, она достойна этого.

Паша уже засыпал, когда Ирка снова подсела к нему. Ее рука оказалась у него под футболкой, но Паша не хотел этого замечать. Он лежал с закрытыми глазами, никак не реагируя.

– Я буду хорошей, – прошептала она. – И обязательно похудею.

– У тебя всего месяц, – сказал он, поворачиваясь к ней спиной. – Не похудеешь, разведусь.

За месяц можно похудеть только в армии. Курс молодого бойца в помощь. А на гражданке, когда мир полон соблазнов, сбросить полтора-два пуда нереально. Так что Ирка обречена. И через месяц Паша уйдет от нее на законных основаниях. Через месяц он отправится в Москву. Возможно, Катя действительно нуждается в его помощи.

Петь нужно не голосом, петь нужно душой. Но чтобы душа прозвучала как надо, голос должен быть как минимум хорошим. Такой вот замкнутый круг. По нему Катю и гоняли на уроках вокала. А эти уроки, надо сказать, выматывали. И начинались они после занятий в институте. Домой она возвращалась как выжатый лимон.

Но возвращалась она именно домой. И дверь открывала своим ключом.

Первое время Катя сначала звонила в дверь, а потом, если Кирилл не открывал, вставляла ключ в замочную скважину. А сейчас она открыла дверь с ходу, не нажимая на клавишу звонка. Скорее всего, Кирилла не было дома. Он человек чрезвычайно занятой, дел у него невпроворот.

Но Кирилл был дома. И в состоянии полной занятости. Два стона, мужской и женский, слились в один звук и резанули слух. Катя все поняла, руки у нее опустились, под коленками похолодело. Надо было уходить в знак протеста, но возмущение схватило ее за руку, и она зашла в спальню.

Пышноволосая блондинка стояла на коленях, уложив грудь на подушку; руки вытянуты на всю длину вперед, спина выгнута, задница приподнята. Кирилл держался за нее, лихорадочно натягивая на себя. Блондинка скребла ногтями по кровати, она не замечала Катю. Зато Кирилл увидел ее. Но не испугался. И не остановился. Он кивком показал ей на дверь, виновато при этом улыбаясь. А винился он лишь в том, что не мог уделить ей время. Как будто он картину к стене приколачивал, а не на шлюпке греб.

Катя должна была немного подождать его на кухне, но сама она так не думала. Она будет ждать его в общежитии. Чтобы затем послать к черту. А зачем он ей такой нужен?

Но Кирилл опередил ее. Он ждал ее возле общежития. Накрапывал дождь, а он стоял, не обращая на него внимания. Стоял без зонта, с непокрытой головой, кожаный плащ нараспашку.

Он как ни в чем не бывало перегородил ей путь. И улыбнулся, собираясь поцеловать.

– Отстань! – Катя оттолкнула его и, не останавливаясь, продолжила путь.

– Куда ты? Твое место уже занято.

Катя застыла как вкопанная. Если ее место занято, то кому она такая красивая в общаге нужна? Мало того, придется объясняться с комендантшей, просить ее, унижаться. А Надежда Михайловна та еще штучка – растрезвонит на всю округу, что Катю любовник выставил. Поматросил, как последнюю дешевку, и бросил…

– А у меня свободно, – сказал он.

– Еще свободно? – поворачиваясь к нему, спросила она.

– И еще, и всегда, – кивнул Кирилл, подкупающе улыбаясь.

– Но иногда оно бывает занято, да?

– Иногда и на старуху находит.

– Видела я твою старуху.

– Красивая, да?

– Ну ты и… – Катя хотела назвать его скотиной, но не решилась.

– Красивые женщины – моя слабость.

– Если это слабость, отрежь ее.

– Хороший совет, я подумаю. Поехали домой.

– Нет.

Кирилл изменился в лице. Улыбка сошла, взгляд подернулся инеем.

– Ты хорошо подумала?

– Да.

– Подумай еще лучше.

Он всем своим видом дал понять, что может уйти. Прямо сейчас. И навсегда.

– А ты о чем думал, когда привел в дом эту?

– Хочешь знать, о чем я думал?

– И ты мне скажешь! – Катя требовала ответа.

– Скажу. Но в машине. Поехали, – отрезал он, поворачиваясь к ней спиной.

И Катя пошла за ним. А как он сможет покаяться, если она останется здесь? Да и некуда ей идти. А позу она выдержала! Показала, что с ней нельзя как с тряпкой.

– Я привел Олесю к себе домой, – заведя машину, сказал он.

– Если это твой дом, живи в нем сам!

– Я подумаю.

Кирилл сосредоточился на дороге. Кате стало казаться, что он совершенно забыл о ней. Но ведь он мог вспомнить. Если она попросит остановить машину. Вспомнит, остановит и высадит. А Катя уже не хотела возвращаться в общагу.