Владимир Колычев - Лучшая подруга

Пруд большой, живописный, дно выложено крупным камнем. Здесь даже можно купаться, но лучше в бассейне. Там сегодня воду меняют, надо бы проследить, чтобы не нахалтурили. Зоя проследит, ей нравятся домашние заботы. Одно плохо, нет человека, который по достоинству оценит ее работу. Раньше хватало похвалы отца, а сейчас нет. Нужен был еще кто-то, и в голову почему-то приходил Глеб. Зоя старалась о нем не думать, а он все равно приходил.

И она могла бы прийти к нему. На занятия в институт. Но пока что рано. Да и не рвалась она в учебу.

Зоя рассказала отцу о происшествии, он сказал, что в таких случаях нужно выжидать. И смотреть, как развиваются события. Если все спокойно, если никто не ищет мести, можно вернуться в исходную точку. А если нет, принять меры. Вплоть до самых решительных.

А прогулы Зою пугать не должны, ее в любом случае допустят к сессии. Да и экзамены могут поставить автоматом. Для отца это не проблема.

Со стороны дома появился охранник. Черный костюм, белая рубашка. Зоя терпеть не могла военизированную униформу, в которой охранники почему-то мнили себя героями в стиле пресловутого Рембо. Такими вдруг крутыми начинали себя чувствовать, что не подступиться.

Охранник что-то сказал отцу, глянув при этом на Зою. Услышал ответ, кивнул, повернул назад, поднес ко рту рацию. А спустя время в сопровождении другого охранника появилась Инна. Красивая и благоухающая, как утренняя роза. Бутон упругий, лепестки свежие, с четкими контурами, листья без единой червоточинки. Но шипы острые. Такую розу в руки так просто не возьмешь. И отец, похоже, это почувствовал, насторожился. Но на Инну при этом он смотрел с нескрываемым интересом.

Инна зашла в беседку с одной стороны, Зоя с другой.

— Привет! — Инна улыбнулась ей как лучшей подруге, но не подошла, в щечку не чмокнула.

— Я вас слушаю. — Отец заинтригованно смотрел на нее.

— Да, я, в общем-то, к Зое пришла. — Инна улыбнулась отцу так, как будто хотела его очаровать.

Но это, скорее, была дань уважения, нежели выражение восторга. Не заинтересовал ее отец, как мужчина. И он, похоже, это почувствовал. И даже слегка расстроился.

— Можно сказать, по заданию общественности… Ну и по личной инициативе. Угадай, с каким вопросом? — Инна весело смотрела на Зою.

— Неужели это кому-то интересно?

Действительно, кому какое дело, посещает она занятия или нет? Уж Инне точно до этого дела нет. Тогда зачем она пришла?

— Мне интересно… Если ты меня в чем-то винишь…

— А в чем вас можно винить? — спросил отец, заинтригованно глядя на Инну.

— Ну, это как бы я спровоцировала драку. В которой Зоя приняла участие.

— Это серьезный разговор.

Отец приблизился к ней, осторожно взял под локоток и увлек к столу.

— И вы как раз вовремя…

Инна ломаться не стала. И даже выразила восторг. Думая при этом о чем-то своем.

— Запахи у вас тут, конечно! — Усаживаясь за стол, она поводила пальцами, как будто примеривалась к фортепьянным клавишам.

А пальцы у нее длинные, изящные, как у пианистки.

Отец достал из шкафа заранее приготовленную бутылку вина.

— «Шеваль Блан», — сказал он, обращая внимание на этикетку.

— Неужели сорок седьмого года? — Инна изобразила удивление.

— Сорок седьмой год закончился, — сказал отец, кивком головы оценив ее осведомленность в винах.

— А как будто вчера было! — весело и обаятельно улыбнулась Инна.

Вместе с ней расцвел и отец. И дело было даже не в удачной шутке. Уж не пробудила ли Инна в нем интерес к жизни? А ведь он еще не старый. Сорок шесть лет всего. В этом возрасте миллионеры обычно уходит от старых жен к молодым любовницам, чтобы начать вторую жизнь.

— А я сорок седьмой год не застал. Еще не родился.

— Я же вижу, вы еще совсем молодой.

Инна смотрела на отца, как моряк на землю, возникшую вдруг на горизонте. Корабль спокойно шел под парусами своим курсом, команда ни в чем не нуждалась, но в любом случае земля — это яркое событие в жизни экипажа.

— Ну, не совсем… — замялся отец.

— Такой молодой, и такая взрослая дочь… Уже за парней заступается, — с самым серьезным видом сказала Инна.

— За парней? — Отец нахмурил брови.

— Глеб хороший парень. Во всех отношениях хороший. Не зря мой парень меня к нему приревновал. А там, где ревность, там драка…

— С ножом?

— Досадное недоразумение. Радик сам не понимает, как это произошло. И очень жалеет… Радик — друг моего молодого человека. И он вовсе не какой-то бандит. И Леонид — порядочный человек. Если вдруг вы переживаете о последствиях, то совершенно напрасно.

— Зоя не переживает, — качнул головой отец. — Я переживаю.

— И совершенно напрасно… Леонид бы просто не стал связываться с дочерью самого Некрасова! — польстила ему Инна.

— А со мной связываться совсем не обязательно… Вы кушайте шашлык, пока не остыл.

Отец сам откупорил бутылку, налил вина. Но Инна съела лишь один кусочек и пригубила из бокала. Похвалила угощение, попрощалась и откланялась. Отец не удержался и вызвался проводить ее до ворот.

В беседку он вернулся с озадаченным видом. Наполнил бокал, чуть ли не залпом выпил.

— Что это с тобой? — спросила Зоя, внимательно глядя на него.

— Кто такой Глеб? — дрогнувшим от волнения голосом спросил он.

— Кто такой Глеб?! — чуть не засмеялась она. — А при чем здесь Глеб?

— Ну, ты же заступилась за него…

— Ты же об Инне сейчас думаешь. Ты же о ней хочешь спросить?

— Я?! Об Инне?! — смутился отец.

— А ты не можешь о ней думать?

— Об этой вертихвостке?!

— А почему она вертихвостка? Потому что парень есть?

— Так, что-то мы не о том говорим… — Отец взлохматил волосы порывистым движением руки.

— А Глеба впутывать не надо. Парень как парень…

— И все?

— Я не знаю, что там тебе наговорила Инна. Знаю только, что она сама в него влюбилась.

— Да? — нахмурился отец.

— Она девушка влюбчивая. Будь с ней поосторожней, — усмехнулась Зоя.

— Не собираюсь я с ней быть… Не нужно мне это… И вообще…

Отец пошевелил пальцами у себя под ухом, не зная, озвучивать свои мысли или, может быть, прослушать их в одиночестве. Зоя кивнула, поцеловала отца и вышла из беседки. Ей было чем заняться. Хозяйство у них большое, забот полон рот.

А Инну она всерьез не воспринимала. Ну сверкнула у отца перед глазами, ну, ошеломила его, и что? Даже самая яркая вспышка — это всего лишь короткий миг, память о котором быстро выветривается. А вот маму отец будет помнить всегда. И никогда не предаст ее память. Он сам об этом говорил много раз. И Зоя ему верила.

И глаза у Кати красивые, и лицо как у куклы Барби, фигурка, пропорции — все хорошо. Но внутри у нее пусто. Вроде бы и не глупая она, и поговорить есть о чем, но все равно пусто. Ощущение такое, как будто с умной куклой общаешься. С умной, но не живой.