Елена Арсеньева - Однажды звездной ночью

– Ничего не понимаю, никакой логики не вижу. – Анна нервно сняла со спинки стула легкий полотняный пиджак, набросила на плечи, потом снова повесила на стул. – То ты говоришь, что Бушуев его подослал, то уверяешь, что Серега ничего не знал о его подозрениях… Или Бушуев уже потом, когда узнал, что Серега у тебя живет, вмешался? Нет, я все же отказываюсь понимать. Ты ведешь себя странно, странно, может, скажешь, что ты и меня считаешь сообщницей Бушуева?

– Нет, даю слово, богом клянусь, что у меня и мысли такой нет.

Манихин приблизился к жене и осторожно поцеловал ей руку. Но Анна припала к его плечу. Она редко плакала, она по жизни была сдержанная, иногда замкнутая, но не заплакать сейчас было просто невозможно.

– Слава богу, слава богу! Если бы ты еще мне не верил, я бы… не знаю… я бы вообще… Но почему же тогда ты не попросил меня поехать на Дальний Восток? Может быть, сейчас этот Андронников уже был бы здесь, может, у нас появилась бы хоть какая-то надежда на твое выздоровление, мы бы что-то определенное знали! А впрочем, еще не поздно, я могу хоть завтра ехать…

– Нет, – опуская голову, проговорил Манихин. – Нет, ты не поедешь.

– Но почему, почему?!

– Да неужели тебе не приходит в голову, что я не хочу тебя отпустить, потому что не могу? Не в силах даже на день с тобой расстаться, потому что боюсь потерять? – глухо, с трудом выговорил Манихин. – До смерти боюсь! Я понимаю, что обрек тебя на жизнь затворницы, я вижу, что измучил тебя… но после того, как ради тебя я натворил столько глупостей и бед, я просто не могу тебя лишиться! Ты – оправдание всего, всей моей жизни, всем моим поступкам, добрым, злым… Если ты уйдешь, мне только и останется, что вены вскрыть. Или опять в гараж, как в тот раз, когда Маринка меня оттуда вытащила. Я тогда жив остался – и ужаснулся, что обрек бы себя на разлуку с тобой. Я любил тебя всю жизнь – и век любить буду. Не покидай меня, не покидай…

У Анны слезы так и хлынули из глаз. Припала к мужу, вцепилась в него, с восторгом ощущая, что вот – кончились все недомолвки и недоразумения, все страхи, разделяющие их, все сомнения ушли прочь, недоверию положен конец, они снова открыты друг для друга, как прежде… и хоть есть в ее жизни нечто, что она утаила бы даже от исповедника, лежа на смертном одре, и от Петра утаит, а все-таки высказанные им слова – оправдание всему, всему, она снова убедилась, что поступила тогда правильно, и, если бы время можно было повернуть вспять, она поступила бы точно так же! Ее любовь, ее безграничная любовь к мужу все превозмогла и все превозможет, только бы быть с ним рядом!

– Никогда не покину, никогда, – глухо твердила она, уткнувшись в его плечо. – Даже не надейся! Ты ведь тоже не знаешь, что я ради тебя сделала. Так что мы квиты в этих безумствах, которые друг ради друга творили. Главное, что ты мне веришь, веришь, что я люблю тебя, что я тебя не предавала и к твоей болезни не причастна.

– Верю, верю, – бормотал Манихин, прижимаясь щекой к ее гладко причесанной голове. – Верю теперь, верю!

– Ты опять говоришь – теперь. Почему именно теперь?

– Потому что ты… ты сегодня несколько раз упомянула Бушуева. Потому и верю.

– Ничего не понимаю. – Анна не знала, плакать или смеяться над этим очевидным бредом. – Ничего! Ну хорошо, как угодно, не хочешь объяснять – не надо. Только скажи мне еще вот что. Этот доктор – он чем тебя пронял? Почему ты вдруг начал ему доверять – да так безоговорочно?

– Ты не поймешь. – Муж прижал ее еще крепче, и по голосу Анна поняла, что он улыбается. – Ну вот не поймешь, и все.

– А ты скажи.

– Ну… мне был такой знак. Помнишь, когда он сюда ворвался как бешеный, Сереге даже пришлось его электрошокером вырубать, я потом напихал ему полные карманы денег. Помнишь?

– Конечно.

– Ну вот… Серега отвез его на берег озера и там свалил на травку, чтобы пришел в себя. А сам остался понаблюдать за ним – черт его знает, может, ему плохо станет, этому буйному парню? И я тоже смотрел – из окна кабинета. В бинокль смотрел… Он в себя пришел, но, видать, еще не очухался как надо, и начал знаешь что делать? Начал деньги из кармана вытаскивать и на берегу их раскладывать, как будто они промокли и их надо высушить. Меня как будто ударило. Я посмотрел на него и решил: вот этот человек мне и нужен. Но потом, когда он весть про Бушуева мне принес, и особенно сегодня… Что, Анюта?

Она пошатнулась. Ноги вдруг онемели, она перестала их чувствовать. Наверное, если бы муж не держал так крепко, упала бы. Сроду не теряла сознание, а сейчас вдруг поняла, как это бывает. Голова становится пустая, и внутри тоже пусто, словно бы душа твоя от тебя уже отлетела, и все немеет, от кончиков пальцев до самого сердца. Холодно так, губы похолодели и еле-еле слушаются…

– Так значит, это ты…

– Что? – Петр отстранился, заглядывая ей в лицо, нахмурился, пытаясь понять, что она говорит. – Громче, я ничего не слышу!

– О господи, Петя… Значит, это ты убил Колю Лукьянова?!

Он вздрогнул так, что оба, и он сам, и Анна, которую он крепко обнимал, покачнулись и потеряли равновесие. Теперь уже не он удерживал Анну, а она его. Держала что было сил, сжимала в объятиях, не давая вырваться, – и твердила, твердила:

– Ты ограбил кассу… ты взял деньги… и на песке в той заводи их сушил ты! И гнался за мной по реке тоже ты.

– Поздно гуляешь, хозяин!

Несколько минут Александр стоял неподвижно, глядя на мрачно поблескивающую «бронзовую маску» и не веря своим глазам.

– Как вы сюда попали? – спросил он по инерции, но тут же махнул рукой, вспомнив свои размышления: – Неужели Нинка вам ключ дала?!

Манихин удивился, даже несколько отпрянул:

– Ого! Сообразительный… Неужели она все-таки проболталась? Вот девка, своего не упустит, на два фронта работает. У меня деньги берет, а тебя предупреждает?

– У меня она тоже взяла деньги, – кивнул Александр. – Но ни о чем не предупреждала. Я сам догадался, что без вас тут не обошлось.

– Это еще почему? Как ты мог догадаться?

– Да потому что она у меня триста долларов попросила. Нинка у меня – триста долларов! Она же знала, что у меня и триста рублей только при хорошей погоде водились. А тут – баксы. Никто, кроме вас, не знал, что они у меня есть. Это ж ваши деньги! Вот я и подумал, что вы мне перестали доверять и начали искать какие-то подходы для проверки или давления. Так?

Манихин улыбнулся:

– Рассказывай дальше. Интересно говоришь!

– Да что тут особенно рассказывать? – мрачно буркнул Александр. – Вы лучше объясните, как до Нинки добрались.

– Ну, это самое простое. Помнишь, тебя Серега электрошокером вырубил, когда ты ко мне в дом ворвался – права качать? У тебя из кармана бумажка выпала – с именем и телефоном. Я ее тогда подобрал и в мусорную корзинку бросил, а потом, уже после нашего разговора с тобой, меня как будто толкнуло что-то. Никогда не надо пренебрегать лишней информацией, особенно если она сама в руки идет. Ничего, как говорится, случайно не происходит, все для чего-то нужно! Только не сразу понимаешь – для чего. И вот когда ты про Бушуева начал бредить, я сразу понял: дело нечисто.