Ирада Нури - Няня лёгкого поведения [СИ]

Ирада Нури

"Няня лёгкого поведения"

Пролог

– О Боже, это она!

– Кто?

– Дочь, той женщины…

– Да, вы что?! Которая?..

– Вон та, со светлыми кудрями и в розовом воздушном платье. Ангелочек, не иначе! Так сразу и не скажешь, что у неё дурная кровь.

– Вы правы, она такая хорошенькая… Неужели, всё что о них говорят, правда?

– Не сомневайтесь, истинная правда. И, пусть вас не вводит в заблуждение эта невинная мордашка, как известно, яблоко от яблони не далеко падает. Поверьте, когда этот "ангелочек" вырастет, она ещё задаст жару всем, кто сомневался в том, что дочь потаскухи годится на что-то иное, чем разбивать чужие семьи и повсеместно сеять одно зло.

– Бедное дитя…

– Бедное? Пожалейте лучше себя, дорогуша, ибо уверяю, она-то вас уж точно не пожалеет! Живут же такие гадины на свете! И мамаша здесь, будь она неладна, строит из себя королеву, а на деле – дешёвая распутница, пробы ставить негде.

– Какой ужас!..

Да, действительно есть чему ужаснуться. Две немолодые, безвкусно одетые и совершенно неухоженные женщины с одинаковыми мелкими кудряшками, смешно подпрыгивающими при каждом движении их голов, стояли возле широко распахнутого окна и абсолютно не стесняясь того что могут быть услышанными поливали грязью тех, кто в сущности не сделал им ничего дурного. Безобразные, отчаянно вызывающие в памяти сравнение с персонажами Льюиса Кэрролла Труляля и Траляля они упивались тем, что обвиняли в собственных неудачах других людей.

Я стала невольной свидетельницей этого разговора, когда мне было пять. Не понимая ни слова, но читая злобу и враждебность во взглядах, устремлённых на меня я не придумала ничего лучше, как испугаться и расплакаться, укрывшись в заботливых и нежных маминых руках, которая стояла несколько поодаль от остальных гостей собравшихся в тот день в доме миссис Лайтвуд. У Сабрины, внучки хозяйки дома, с которой вместе мы ходили в детский сад, был день рождения. Впервые на такой праздник пригласили и нас. Мама так радовалась, что у меня наконец появилась подруга! Но как оказалось радость была недолгой.

Обхватив маму крепко-крепко, я пыталась справиться с ознобом, сотрясающим всё тело под тонким платьицем. Детское сознание отказывалось понимать: почему никто в нашем небольшом городишке где всего-то три улицы и все жители друг с другом знакомы, не любит нас. Сердечко колотилось как сумасшедшее, грозя выпрыгнуть из груди. Спазмы в горле душили, а слёзы бесконечным потоком стекали по щекам вниз.

– Ш-ш.., успокойся солнышко всё хорошо, – тихий шепот родного голоса постепенно проникал в сознание. Тепло рук и знакомый запах цветочных духов смешанный с запахом капельки ванили, которую мама добавила в печенье что мы принесли с собой, дарили тепло и уют. Крепко обнимая мама пыталась передать мне своё спокойствие, я это чувствовала и, благодаря ей, нервный озноб стал постепенно стихать.

Я всё ещё боялась повернуться и, крепко зажмурившись, уткнулась в мамин живот, твёрдо веря в то, что она сможет защитить меня от жестокости окружающего мира.

– Нет, всё совсем не хорошо! – неприятный женский голос за спиной сорвался на визг, – вам не место среди приличного общества! Забирайте свое отродье и немедленно покиньте этот дом!

– Мередит…– несмотря на кажущееся спокойствие, мамин голос подобно туго натянутой струне дрожал от напряжения.

– Молчать! Не смей произносить моего имени своим грязным ртом, мерзкая потаскуха! Будь, ты проклята за всё зло, что мне причинила! Убирайтесь! Убирайтесь немедленно, пока вас обеих за волосы не выволокли отсюда вон!

Я чувствовала мамину боль. Она не оправдывалась, не умоляла, а просто стояла и смотрела в глаза окружающих, в которых не читалось иных чувств кроме ненависти и презрения.

За что они так с нами? Неужели то, что мама такая красивая – плохо? Я множество раз замечала, с каким восхищением смотрели на неё все мужчины, когда поблизости не крутились их жены и невесты. Каждый мечтал, чтобы ясный взгляд блестящих серых глаз был предназначен ему одному.

Но мама не смотрела ни на кого. Для неё всегда существовал лишь один мужчина – мой папа. Как часто бессонными ночами, думая, что я уже сплю она прижимала к себе его фотографию – единственную память, что осталось после того как он, возвращаясь в страшный ливень домой, слетел в своём грузовике со сломанного участка моста.

Вместе с ним той ужасной ночью мы потеряли не только любящего мужа и заботливого отца, но и надежную защиту от озверевших жителей крошечного провинциального городка, для которых всё, что отличалось от них самих, считалось смертельным грехом. Они возненавидели мою мать только потому, что своей утонченной красотой и изысканными манерами она словно бы бросала вызов всему их прогнившему насквозь ханжескому обществу. Резко отличаясь от них во всём, она наносила смертельное оскорбление всем им уже одним своим существованием.

Мне было страшно. Я боялась, что кто-нибудь обидит нас, причинит боль. Собрав в кулачки всю свою решимость, я оторвала заплаканное лицо от маминого нарядного платья, на котором осталось влажное пятно от слёз, и избегая смотреть по сторонам, прошептала:

– Мамочка, пойдём… пожалуйста, уйдём отсюда.

Она опустила на меня глаза. Господи, сколько же добра и любви было в том её взгляде! По – прежнему прижимая к себе, оберегая от всего остального мира, она сквозь осуждающе глядящую свору, готовую в любой момент наброситься на неё, спокойно и степенно повела меня к выходу. Не теряя достоинства, с гордо поднятой головой она шла, в то время как толпа сама вынуждена была расступаться перед ней. Никто не посмел оскорбить её.

И даже тогда, когда за нашими спинами демонстративно захлопнули дверь она ни разу, не обернулась, продолжая идти вперёд и вести меня за собой.

Это стало последней каплей. Втайне от всех, под покровом ночи, с одним единственным кожаным чемоданчиком, мы спешно покинули ненавистный город.

Представляю, как радовались местные жители, узнав о том, что угроза их благополучию навсегда исчезла.

Мама… Её не стало три года назад. Внутренние переживания и смертельная тоска постепенно подточили хрупкий организм, и у неё однажды попросту остановилось сердце. Она так и умерла, храня верность памяти того единственного, кого по-настоящему любила всю свою жизнь.

Ну, а я … хм, пожалуй, об этом, стоит рассказать подробнее…

Глава 1

-Это шутка такая? – я не могла поверить в то, что сейчас услышала.

– Прости, Рэйн, так получилось, – несмотря на извинения, в голосе Майкла не слышалось и намёка на раскаяние. – Ты пойми, такой шанс выпадает лишь раз в жизни, я не могу отказываться от него лишь только потому, что накануне отъезда моя неуклюжая партнёрша неудачно приземлилась и серьёзно повредила связки.