Ольга Готина - Адреналин

— Я захватила тебе гамбургеров, — я подтолкнула поднос к ботанику, сидевшему напротив.

Я видела, как он потянулся к карману своей куртки, догадываясь, зачем еще до того, как он достал свой кошелек.

— Ты ведь понимаешь, что мне на это плевать? — закатила я глаза. — Давай, прекращай играть в рыцаря и просто поешь.

Встретившись со мной взглядом, он стался и просто взял гамбургер, разворачивая. Катя молча ела мороженное, с любопытством поглядывая на меня и я поняла что присутствие девочки уже не казалось настолько диким. Видимо сказывалось время, которое я была вынуждена провести рядом с ней.

Мимо нас прошла пара, и я заметила, как девочка восторженно проводила из глазами, однако внимание ее привлекли не они, а огромный медведь в руках у девушки. На мой взгляд, такая игрушка была бессмысленным подарком, но явно не для такого маленького ребенка, размеры которого она превышала в два раза.

— Кать, что надо сказать Рите за то, что она для тебя сегодня сделала?

— Спасибо! — раздалось у меня под ухом, и я испуганно вздрогнула, когда девочка неожиданно потянулась и, обнимая меня, поцеловала в щеку. Кажется, я ошиблась, считая, что начинаю чувствовать себя в ее обществе уютно. И тут я поняла, что меня так смущает. Я вновь была в обществе ботаника и совсем не для того, чтобы ему насолить. Я ему помогала. Помогала после всего, во что он меня втащил. И поставила стаканчик с мороженным, на стол, отодвигая от себя.

— Катя, можно я вылезу, — попросила я девочку.

— Ты уходишь? — разочарованно спросила она, все же вставая с дивана.

— Да, — напряженно ответила я, запахивая куртку, и беря свои пакеты с дивана, где сидел ботаника, — мне пора.

Я старалась не смотреть на девочку, зная, что она вновь посмотрит на меня этими глазами, которым я не смогу отказать.

— А вы оставайтесь, кому-то же нужно доесть все это богатство, — натянуто улыбаясь, сказала я и покинула фуд-корт, оставляя ботаника с Катей одних.

Однако странное послевкусие после дня проведенного с ними долго не желало исчезать и даже потрясающая ночь за рулем, которую я провела в обществе Серого и Сержа без докучливого общества Мауса, не смогла прогнать это чувство. Оно преследовало меня и весь последующий день, и единственное, что развеяло его, был Маус, на пороге моего дома.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила я парня, держась за дверь и уже жалея, что проходила мимо, когда в нее позвонили.

— Подумал, что ты будешь не прочь погонять, — он поднял руку, показывая зажатые в ней ключи от машины.

Не то, чтобы я рада была его видеть, но гонка в данном случае была нашей панацеей. Всегда, когда я злилась на Мауса, я пыталась его обогнать и сейчас я чертовски злилась на парня.

— Пять минут, — бросила я ему, захлопывая дверь прямо перед носом, хотя готова поклясться, успела увидеть появившуюся на его губах улыбку.

Я надела куртку и спустилась в гараж. Устраиваясь в машине, я с нетерпением ждала, когда поднимется дверь и тут же стартовала, не убеждаясь, следует ли за мной парень, но взглянув в зеркало, увидела позади себя знакомую машину. В этот раз я не собиралась уступать ему и для этого была готова на все. Я выбрала один из привычных маршрутов с неровной дорогой, но зато пустынный в это время вечера. Чуть дальше он выводил на ровную дорогу, так же не пользующуюся популярностью. Машина Мауса держалась позади меня, но я не собиралась расслабляться и давать ему хоть малейший шанс обыграть меня. Сейчас все мысли о ботанике и его сестре исчезли из моей головы, вымещенные единственным воспоминанием, о ночи, которую мы провели вместе. Внутри меня боролись гнев, за то, что я так легко поддалась и мысль о том, что мне это все же понравилось. Но больше всего меня злили его слова, сочившиеся ядом. Я не хотела быть очередным его трофеем, которым он смог бы похвастаться перед своими дружками, однако два раза наступила на одни и те же грабли, причем во второй раз, даже не будучи достаточно пьяной, чтобы оправдать себя этим.

Как только мы выехали на более ровную дорогу, парень поднажал, пытаясь меня обогнать, но я начала вилять, лишая его возможность поднырнуть в образовавшееся пространство и обогнать меня. Хватит. Я устала проигрывать и заслужила победу, и, сжимая руль до онемения в пальцах, я решительно гнала вперед.

Набрав номер Мауса, и не сводила глаз с дороги.

— Да, — ответил он напряженным голосом, явно не в восторге от того, что проигрывал мне.

— Как обычно, финиш у заброшенного магазина? — как можно беззаботней поинтересовалась я у него.

— Да, — нехотя согласился парень, и я тут же отключилась, сосредоточившись на том, что бы ни за что не уступить своих позиций.

Финиш уже был близок, и чувство победы начинало пьянить меня, когда впереди показался заброшенный магазин, я затормозила, минуя его и сворачивая на обочину. Остановив машину, я победно ударила по рулю, оглядываясь назад и видя, как машина Мауса тормозит позади. Толкнув дверцу я вышла на улицу, победно улыбаясь. Парень тоже вылез, далеко не настолько довольный как я, однако ему приходилось смириться со своим поражением. Сейчас я даже чуточку пожалела, что не поспорила с ним на желания, которые могла бы использовать со всей изощренностью, так как он делал это со мной.

Я не успела ничего сказать, когда поравнялась с парнем, потому как он не дал мне этой возможности, неожиданно хватая за талию и целуя, жадно и грубо, прикусывая губу зубами. Мое дыхание перехватило, я уцепилась за его руки, еще не уверенная, хочу ли оттолкнуть, но он отстранился первым, заглядывая в мои глаза.

— Заднее сиденье? — произнес Маус, сжимая меня в объятиях, и эти слова решили все. Я напрягла руки, отталкивая его от себя.

— Найди себе какую-нибудь шлюху, для твоего потасканного заднего сиденья, — процедила я, испытывая к парню отвращение. Поддаться еще раз? Позволить ему унизить меня сразу после того, как я одержала над ним верх? С чего я вообще решила, что он может относиться ко мне нормально, а не как к вещи, уничтожая своим хамским отношением.

— С каких пор ты требуешь к себе трепетного обращения? — на его лице действительно отразилось недоумение.

— Кажется, ты забыл, — напомнила я ему, — что я как раз таки никогда не выносила к себе хамского отношения.

Я вернулась к машине.

— Всего хорошего.

Злясь на парня, я захлопнула дверцу со всей силы, выруливая обратно на дорогу и стараясь не думать о том, что, не смотря на мои слова, я была бы сейчас действительно не прочь оказаться на его заднем сидении. Тем не менее, вспомнив, как не более чем пару дней назад он назвал меня шлюхой и охарактеризовал ночь, проведенную со мной, как уплату долга, я быстро подавила в себе это желание. Чтобы выместить гнев я просто гоняла, не сразу осознав, насколько далеко уехала от города, и к моменту, когда развернулась и достигла его черты, уже заалел рассвет. Я провела в дороге всю ночь и даже не осознала этого, прокручивая в голове все свои мысли и злость. Действуя на чистом адреналине я даже не испытывала усталости и заколебалась на развилке, не уверенная стоит ли мне ехать домой. Слова Мауса о том, с какого момента я стала требовать к себе трепетного отношения, отложились в моей голове. Нет, я не стала требовать к себе трепетного отношения, я действительно всегда в штыки воспринимала все его тычки и подколки в мою сторону, однако сейчас после этих слов невольно на ум так же приходило еще кое-что. Катя. Я вновь вернулась мыслями к моменту, когда мы выбирали девочке платья и, наконец поняла то, о чем мне так долго твердил ботаник, но уже более четко и ярко, не так как прежде. Мы были из разных миров. И дело даже не в социальном положении. Деньги, конечно, играли роль, ведь деньги всегда играют роль, но дело было совсем в другом. Я вспомнила эту невинную, маленькую девочку и поняла, что так смущало меня в ней. Ее искренность и доброта. Я настолько привыкла жить в напряжении и бороться с Маусом, что ее поведение казалось мне диким. Вся моя жизнь строилась на этом. На грубости, хамстве, на правде, которая не всегда была приятной. Она же жила в мире иллюзий и принцесс и даже меня считала ангелом, хотя это было совсем не так. И ботаник жил в этом мире. Он жил с этой девочкой и куда чаще видел мир ее глазами. Я же была Белкой, просто Белкой. И в моем мире не было розовых пони, добрых людей и наивной простоты. В нем были гонки, адреналин, соревнования и яд, отравляющий меня с самого детства, к которому я привыкла. Соперничество, вот что было для меня главным. И никогда для меня не была главным семья, о которой так пекся ботаник.