Бриттани Ш. Черри - Воздух, которым он дышит

– Ладно. Валите, пока я не сказал еще что-нибудь, о чем потом пожалею.

Он улыбнулся:

– Эмма, береги маму, ладно?

– Почему? Я же ребенок, а не она, – дерзко ответила Эмма. Я не смогла возражать, но рассмеялась, потому что она была права на сто процентов

Каждую пятницу, после того как я забрасывала Эмму к бабушке и дедушке, отправлялась в город на фермерский рынок. Все горожане приходили в центр Мидоус-Крик торговать своими продуктами. Запахи свежего хлеба, калейдоскоп цветов, да и городские сплетни всегда делали путешествие стоящим. Стивен и я приходили на рынок, чтобы приобрести свежие цветы, поэтому, когда подошла пятница, я стояла с розами в центре всего этого буйства, и от воспоминаний было больно дышать. Во время каждой поездки на рынок я замечала там Тристана.

Мы не разговаривали с ним с тех пор, как он косил у меня траву, но я не могла забыть его печальные глаза. Не могла перестать думать о его жене и сыне. Он их потерял? Как? Как давно Тристан живет в этом кошмаре?

Я хотела узнать больше.

Иногда он шел в сарай на своем дворе и оставался там в течение нескольких часов. Однажды я увидела, как он вышел, чтобы распилить несколько поленьев, а затем возвратился внутрь, стараясь остаться незамеченным. Всякий раз, когда он проходил мимо, мои щеки вспыхивали и я отворачивалась, делая вид, что не заметила его. Хотя все было не так. Я всегда и везде видела его и не могла понять, почему так происходит. Мне все говорили, что он черствый, и я верила им. Я видела суровую действительность, в которой жил Тристан. Но я также видела и другую его сторону, которую многие не замечали. Я видела, как он был растроган, когда узнал, что с Зевсом все в порядке. Я видела, как мучительно для него было рассказывать о потере жены и сына. Я знала нежную и трогательную сторону Тристана.

И сейчас я стояла посередине фермерского рынка, заинтригованная именно этой его стороной. Каждую неделю он проходил мимо, как будто не замечая меня. Он был сосредоточен на покупке продуктов и свежих цветов. Затем он исчезал за холмом и останавливался у моста, где передавал всю бакалею и цветы какому-то бездомному. И сейчас, когда он снова вручал сумки этому парню, я как раз направлялась домой и оказалась в нескольких футах от него. Когда я подошла к нему, на моих губах появилась улыбка. Он зашагал к своему дому.

– Эй, Тристан!

Он посмотрел на меня пустым взглядом и продолжил идти.

Все выглядело так, словно мы вернулись в один из прошедших дней. Я шла за ним широким шагом, чтобы не отставать.

– Я просто хотела сказать, что это здорово. Это очень мило, что ты делаешь для этого человека. По-моему, это действительно…

Он резко развернулся и двинулся ко мне. Его челюсти сжались, он сощурился.

– Какого черта тебе тут надо?

– Что? – Я запнулась, смущенная его тоном.

Он подошел ближе.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня?

– О чем ты говоришь?…

– Я хочу кое-что объяснить тебе, – прошептал он сурово. Тристан моргнул, и в его взгляде появились знакомые молнии. – Я не хочу с тобой общаться ни в какой форме. Ладно? Я постриг эту гребаную траву, потому что ты до усрачки меня раздражаешь. Вот и все. Я не хочу иметь больше ничего общего с тобой. Так, блин, понятнее?

– Ты думаешь, я на тебя запала?! – заорала я, когда он уже достиг вершины холма. Он поднял одну бровь и послал мне взгляд «конечно-ты-запала-на-меня». – Я просто хотела сказать приятное, о’кей?! Потому что ты подарил парню еду, ты, придурок! И я не пыталась пригласить тебя на свидание или соблазнить, я просто пытаюсь поговорить.

– О чем же ты хочешь поговорить?!

– Я не знаю! – сказала я, слова сами слетели с языка. Я действительно не знала, почему я хотела бы поговорить с человеком, который был таким горячим и холодным одновременно. Однажды он открыл для меня своих внутренних демонов, а потом наорал всего лишь за слово «привет». Я не могла этого понять. – Глупо, конечно, но я думаю, что мы могли бы стать друзьями.

Он нахмурил брови.

– И почему я должен быть твоим другом?

Дрожь пробежала по всему моему телу. Я не знала, от чего, либо от легкого ветерка, либо от близости Тристана.

– Я не знаю. Ведь ты, кажется, одинок, и я одинока. И я подумала…

– Меньше думай.

– Почему ты так груб?

– Почему ты всегда таращишься на меня?

Я приоткрыла рот для ответа, но слова так и не пришли на ум. Мы уставились друг на друга, стоя так близко друг к другу, что наши губы почти соприкасались.

– Все в этом городе меня боятся. Ты боишься меня, Элизабет? – прошептал он, и я почувствовала его дыхание губами.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что я вижу тебя.

Холодность исчезла на секунду из его взгляда, будто растворенная этими пятью словами. Но я видела это. Я видела, как он скрывает боль за почти ненавидящим хмурым взглядом. Я видела надломленность, которая соответствовала моей собственной. Недолго думая, Тристан притянул меня к себе, его губы жестко прижались к моим. Вся путаница мыслей угасла в моей голове, когда его язык проскользнул между моих губ и я поцеловала его в ответ. Я целовала его в ответ, возможно, даже больше, чем он меня. Боже, я это допустила. Я скучала по поцелуям.

Ощущение падения в кого-то, кто удерживал тебя от падения на самое дно. Ощущение тепла, которое остается на коже от дыхания другого человека. Я избегала встреч, я избегала прикосновений, я скучала по желаниям.

Я скучала по Стивену.

Поцелуи Тристана были злыми и отчаянными. Виноватыми и мучительными, влажными и настоящими. Точно как и мои.

Мой язык скользнул по его нижней губе, и я прижалась руками к его груди, ощущая сквозь пальцы его сердцебиение, долетающее до моего тела.

В течение нескольких секунд я чувствовала то, что чувствовала раньше.

Целостность.

Полноту.

Словно я часть чего-то божественного.

Тристан поспешно отстранился и отвернулся, возвращая меня в нынешнюю темную реальность.

Сломанную.

Пустую.

Постоянно одинокую.

– Ты меня не знаешь, так что перестань вести себя так, – сказал он.

И отвернулся, уходя, оставив меня в недоумении.

Что это было?!

– Ты ведь тоже это почувствовал? – спросила я ему вслед. – Было похоже… было похоже, что они все еще были здесь. Я чувствовала, что Стивен был здесь. Ты чувствовал свою жену…

Он повернулся, глаза его пылали.

– Не смей говорить о моей жене, как будто ты что-то знаешь о ней или обо мне.

И снова поспешил прочь.

Он чувствовал это.

Я знала, что он чувствовал.

– Ты не можешь… ты не можешь просто уйти, Тристан. Мы же можем поговорить друг с другом. О них. Мы можем помочь друг другу вспомнить. – Самый большой мой страх это страх все забыть.